Банкир-анархист и другие рассказы - Пессоа Фернандо. Страница 13

Нынешнее положение вещей — прискорбно. И никто не думает о грядущем, о том, что принесет нам завтрашний день. Некоторые, кажется, полагают, что он уже наступил, и что это было вчера. И так проходят наши печальные, томительные дни — в сомнениях и тоске.

Теперь нам необходимо действовать решительно. Повсюду распространились поветрие революционных идей и научное мышление — или лучше сказать разгул научного мировоззрения — которые неукротимо стремятся к своей цели — поработить реальность. Вчера стало известно, что Северный полюс обнаружен и действительно существует. В душе каждого хранителя Традиции эта новость пробудила беспокойство. Сегодня до нас дошло известие о том, что открыта Персия. Каждый, для кого слово Традиция — не пустой звук, едва сумел сдержать слезы, когда услышал об этом. И на весах, которыми мерят все на свете эти пытливые ученые, красота стихов какого-нибудь Хафиза, или там Руми, или Омара Хайяма не весит ничего. И никому никакого дела нет до того, что эти прославленные мужи Прошлого сделали свою страну великой, вымышленной и нереальной. Для демагогов нашего времени нет ничего святого. И что еще может прийти им на ум? На что еще могут осмелиться они? Ведь если так пойдет, рано или поздно они скажут нам, что и Христос на самом деле существовал, что Римская Империя — это тоже часть реальности, что политические баталии Греции — не вымысел, а подлинные исторические события. Над чем же еще захотят надругаться эти варвары нашей эпохи?

Но эти мои слова, этот крик, едва ли будет услышан. Я понимаю это. Никогда не будет создана Антинаучная Лига. Никто не возвысит свой голос в согласии с моим — против нашествия этих разрушителей общества. Весь мир, как и прежде, останется отданным на милость «прогресса» и «науки». И теперь — отныне и впредь — у нас уже не будет персидских ковров. Не будет картин с видами Южного полюса. И так со временем мы лишимся китайского шелка и японской посуды. Вообще всего необходимого для жизни, которая все больше будет напоминать животное существование, мельтешение насекомых, или, по крайней мере, дикий мир каких-нибудь индейцев чероки.

Поэтому я хочу, чтобы мудрец, который через десять лет будет изучать нашу стертую с лица Земли цивилизацию, эту эпоху разрушения и упадка, читая мои строки, понял, что во всех этом хаосе, звучал все же один голос в защиту Традиции и Порядка, что не все были поглощены этой дикой волной, не все уступили трусости и осквернили себя постыдным соглашательством.

Перевод АНТОНА ЧЕРНОВА

Шелковая роза

(сказка)

Однажды люди найдут и прочитают эту сказку:

В одной далекой от всего на свете стране жила кружевница. И вот как-то раз королева приказала ей вышить на шелковой ткани листья и белую розу. Кружевница была очень юной, не много роз она видела в своей жизни. И поэтому, везде, где только могла, начала она искать ту самую прекрасную белую розу, которая стала бы прообразом ее работы. Но все розы, которые она встречала, оказывались или не столь красивы, или не столь белоснежны, и ни одна из них не могла сравниться с той, которую должна была вышить она на шелковой ткани. И так — в поисках самой лучшей розы — проходили ее печальные дни, ведь она знала, что в ее родном королевстве, как и в любой другой сказочной стране, кружевницу, которая не сможет вышить на шелковой ткани самую прекрасную розу — непременно казнят.

И вот, когда она поняла, что самой прекрасной розы ей не найти, она сделала свою по памяти — припоминая все те прекрасные цветы, которые ей встречались. А потом, закончив работу, она взяла свою розу и стала сравнивать ее с теми настоящими розами, которые видела в садах и в парках. И оказалось, что ее цветок похож на все красивые розы, которые встречались ей прежде.

А потом она отнесла свою розу во дворец. Там ее, наверное, увидел юный принц. И решил жениться на ней.

Когда люди прочитают эту сказку, они не найдут в ней никакой морали. Потому что в сказках золотого века никакой морали и не было.

Перевод АНТОНА ЧЕРНОВА

ООО Фирма, поставляющая мифы

— Пришел, — сказала служанка, — какой-то человек. Он хочет поговорить с вами.

— Он не представился? — спросил я.

— Он дал свою визитную карточку, — сказала она безжалостно.

Я взял визитную карточку, и то, что я на ней прочитал, заставило меня выпрямиться на стуле вопреки всем правилам, которых я придерживался на протяжении моей нерешительной жизни.

Вот что гордо значилось на визитной карточке:

ООО ФИРМА, ПОСТАВЛЯЮЩАЯ МИФЫ

А внизу было, как обычно, написано

«Представитель фирмы…»

— Этот человек спрашивал меня? — осведомился я.

— Он спросил хозяина…

— Хорошо, пригласи его войти…

На визитной карточке не было указано ни адреса, ни другой дополнительной информации.

Уличный торговец или коммивояжер вошел в мой кабинет с той уверенностью, которая свойственна его классу. Он отличался от своих собратьев, которых мне довелось видеть, отсутствием чемодана и улыбки. Он церемонно поздоровался, слегка наклонив голову. Я взглядом указал ему на стул. Он сел и какое-то время пристально смотрел на меня.

— Чего изволите?.. — едва смог я спросить.

Он слегка нагнулся ко мне и начал излагать цель своего визита монотонным голосом, но эта монотонность была не лишена приятности.

— Прежде чем во всех необходимых подробностях объяснить природу и свойства товаров, которые я могу предложить, я бы хотел кратко рассказать вам, если позволите, о причинах, что побудили, во-первых, основать торговый дом, представителем которого я являюсь, а во-вторых, к научно обоснованному и скрупулезному производству качественной продукции.

Я дал ему неопределенный знак продолжать, понимая только, что пока что я ничего не понимаю.

Какое-то время мой посетитель внимательно смотрел в пол, но вскоре вновь поднял голову.

— Общество состоит из трех ступеней. На первой работают создатели мифов, это настоящая аристократия. В частности, есть создатели и преобразователи мифов — это люди, обладающие гением и талантом, для них каждое слово имеет гораздо большую ценность, чем мы думаем. На второй ступени <…>^[9] Солдат, сражающийся за Наполеона, чувствует, что его жизнь шире и значительнее, чем жизнь человека, который ничего из себя не представляет и сам себя не знает.

— В таком случае зачем выступать против современных революционных и радикальных мифов?

— Потому что они отрицают свою мифическую природу…

— Но ведь любой миф, чтобы обрести силу, должен выдать себя за правду. Нет христианина, который бы считал христианский миф мифом.

— Это не совсем так… революционные мифы стремятся разрушить единственно существующую реальность — разделение на классы. В этом и заключается их бесполезность и их социальная ложь. Это в порядке вещей, что одна аристократия восстает против другой. Но чтобы не было никакой аристократии…

— Но ведь может восстать рабочая аристократия во имя своих собственных радикальных мифов…

— На самом деле она не восстает, но считается, что да… К тому же работа не может быть мифом, потому что это реальность. Да, производить — значит создавать реальность, то есть создавать абсолютно бесполезные вещи. Миф — это создание несуществующей реальности — полезных, живых вещей, которые длятся и продолжаются. Из всех современных индустрий, — сказал он, — является эмпирической только политическая индустрия, хотя она и создается в широких масштабах. Естественный путь изобретений, а наше время — это определенно время изобретений, — это поиск научных форм и процессов, порожденных этими формулами, которые уничтожат эмпиризм, грубую технику, представляющую собой первую и неизбежную стадию любого искусства или любой индустрии. По какой причине еще никто не вспомнил, что нужно ввести науку и рациональную технику в политический эмпиризм, чтобы уничтожить его и усовершенствовать политику? По той простой причине, что этого еще никто не вспомнил. Даже первый, кто должен был об этом вспомнить, не сделал этого. Так вот, моя фирма первой заметила, что еще свободна сфера изобретений в политической индустрии. Моя фирма изобрела технические процессы этой индустрии.