Мастер Миража - Долгова Елена. Страница 17

Беренгар хмыкнул при мысли о мнимой беспечности реабилитаторов – побеги случались редко. Утыканная датчиками ограда, при любой попытке прикоснуться или просто подойти вплотную, автоматически запускала генератор пси-шума. Жалкая попытка технически имитировать полноценную наводку, доступную только боевому сенсу, тем не менее оказалась эффективной против самих псиоников – неуязвимые норма-ментальные охранники корчились от смеха, глядя на мучения беспокойных или попросту неосторожных заключенных.

Беренгар никогда не прикасался к ограде.

Сейчас квадрат плотно утрамбованного плаца быстро заполняли разбуженные обитатели барака. Мертвая земля, на которой последние следы сухой травы давно уничтожены бесчисленными шагами грубых ботинок, эта твердая, как булыжник, спекшаяся глина, не давала даже пыли. Длинные утренние тени бритвенными порезами легли на мертвую почву.

Беренгар проворно поискал свободное место и присел на корточки, прильнув спиной к сухой дощатой стене барака. Лин безвольным комком рухнул рядом. Марка тревожило состояние приятеля – у Брукса-младшего воспалились веки, на желтоватом лице проступили пятна, нестриженые черные волосы сосульками падали на лоб. Лин не убирал грязные пряди, теперь он безвольно сидел, закрыв глаза, и, кажется, изо всех сил боролся со рвотой.

– Эй, тебе плохо? Ты вчера ел?

– Не помню. Марк, меня выворачивает наизнанку.

– Дать тебе воды?

Беренгар, не дожидаясь ответа, растолкал соседей и подошел к цистерне, тонкая струя теплой воды разбилась о дно фляжки. Он дождался, пока наполнится посудина, и вернулся на место – к счастью, оно осталось незанятым.

– Пей.

Брукс-младший осторожно отпил глоток и согнулся пополам – скрученный судорогой желудок не принимал влаги.

– Эй, охрана! Ноль эмоций.

Беренгар протолкался вперед, стараясь не касаться ограды.

– Бабку вашу за ноги, реабилитаторы!

Парень по ту сторону проволоки – высокий, меднобровый, в сером мундире Департамента, нехотя поднял прикрытую пси-шлемом голову. Держался он, однако, на почтительном расстоянии.

– Не ори, мутант. А то я сейчас же включу глушилку. Марк попытался расслабиться, и подавленная вспышка ненависти медленно отступила.

– Простите, сержант, я погорячился, беру свои слова обратно – у нас больной, ему нужна помощь врача. Пожалуйста…

Сержант засмеялся.

– Все вы больны. Мутация – это болезнь.

– У него рвота, это серьезно… Сержант, не уходите!

Меднобровый решительно зашагал прочь. С полдороги он нехотя обернулся:

– Ладно, я пришлю кого-нибудь. Наш медик занят по горло, но, думаю, он выкроит полчаса, если его как следует попросить.

– Спасибо, – только и ответил ошарашенный Беренгар.

Он вернулся на свое место – к барачной стене. Брукс беспокойно дремал, уронив лицо на согнутые колени.

– Потерпи, до полудня к тебе придет доктор. Завтракать будешь?

Лин качнул головой, тонкая, покрытая слоем грязи шея жалко мотнулась.

В западной части периметра уже раздавали еду. Сайбер-кормушка, пятясь, подъехала вплотную к периметру, сегмент ограды сдвинулся в сторону, задний люк машины открылся, обнажая считывающее устройство и лоток. Очередь продвигалась быстро, в устройство по очереди совали – кто левую руку, кто только палец. Уловив характерный образ, автомат выбрасывал прозрачный пакет с армейским стандарт-пайком.

Из-за еды, к счастью, не дрались – ее хватало на всех. Драки вспыхивали ежечасно по другим причинам – из-за косого взгляда, резкого слова, за место в тени у стены, а то и просто по взаимному безмолвному желанию сбросить гнет нервного напряжения. В ход легко шли и кулаки, и пси-наводки.

Лин на этот раз к кормушке не пошел. Беренгар грязными ногтями содрал со своего пакета прозрачную оболочку и протянул другу галету.

– Хлеб хотя бы будешь?

– Нет.

Солнце поднялось уже высоко. Жара восточной равнины припекала накопитель. Марк краем уха услышал, как кто-то из новичков протянул сипловатым голосом:

– Ну, я и кретин…

– Почему? – переспросили его еще не утратившие любопытства.

– Неделю назад сперли у нас в колледже уником – все подумали правильно, то есть на меня, но я к тому времени уже загнал эту хреновину. Три раза таскали к судье района, я отпирался, свидетелей не нашли. Под это дело немного закосил от реабилитации, просто с досады пропустил свой срок, я ведь даже уклоняться по-настоящему не собирался. Теперь вот сижу здесь. Надо было сознаваться в краже – получил бы штраф и полгода тюряги, да и дело с концом. Там хотя бы есть душ и можно гулять по травке.

– Отыграй обратно.

– Поздно – судья обиделся и за мною не придет. Кто сюда попал, того только выносят вперед ногами или вежливо приглашают на реабилитацию. Теперь вот сижу, как идиот, жду своей очереди.

Над воришкой-неудачником неистово заржали. Марку Беренгару захотелось зажать уши. Беспомощный Лин спал, припав затылком к стене.

Врач прибыл в лагерь только после полудня.

Стандарт-лекарь неполного статуса, если верить нашивкам на петлицах щеголеватого жандармского мундира, брезгливо сторонясь, пробирался сквозь ряды сидящих на земле псиоников. Все тот же меднобровый охранник в шлеме шагал рядом. Черный ствол излучателя без обиняков был направлен в толпу.

– Поймите меня правильно, коллега, – сетовал медик. – По большому счету я бессилен. Здесь нет ничего – ни воды для мытья, ни спортивной площадки, чтобы побегать. Вместо отхожего места – прикрытая пластиковой будкой яма в земле. Вы понимаете, чем все это обернется в ближайшее время?

Охранник с усталым равнодушием промолчал. Врач и не ждал ответа.

– Они болеют, а скоро начнут умирать. Это место рассчитано на сотню людей, в кучу сбили полтысячи. Тут перевалочный пункт, в нем положено держать не более двух дней – мы загнали сюда подростков и держим их неделями…

Охранник покачал головой:

– Мне плевать на здоровье мутантов, но у меня самого в служебном поселке двое ребятишек. Болезнь заразна?

– Сейчас узнаем.

Врач подошел вплотную, приподнял за подбородок и откинул назад изящную голову Лина. Покачал головой, прижал к грязной шее коробочку детектора. Щелкнула выдвижная игла.

– Я возьму у него анализ. Через час результат будет готов. Если подтвердится серьезная инфекция, лагерь и поселок поставят на карантин, будет скандал, сюда нагрянет бригада врачей из столицы.

– Но…

– Простите, коллега, но долг есть долг, с возможностью эпидемии шутки плохи. Если инфекция не подтвердится, я забираю парня в госпиталь Порт-Калинуса, здесь все останется как есть – разбирать такие крупные кучи навоза у меня нет полномочий.

Охранник понимающе кивнул.

– Если не подтвердится, то…

Жандармский врач ссутулился и зашагал прочь, его провожали гримасами острой ненависти.

Лин обмяк, пальцы тонкой руки мелко и неудержимо трясло. Беренгар достал относительно чистый носовой платок и осторожно вытер капельку крови, оставленную иглой.

– Потерпи, остался всего только час. При любом раскладе тебя скоро заберут отсюда.

Треугольная тень-силуэт наползла на лицо Брукса-младшего, Марк поднял голову и обернулся – прямо в его зрачки, в упор, не отводя пронзительных лучистых глаз псионика, смотрел староста Росс. Рядом угрюмо топтался Мановцев.

– Эй, Беренгар, ты должен отойти с нами в сторону. Марк поднялся с колен, встал так, чтобы его нельзя было внезапно ударить в живот.

– Я нужен здесь и никуда не пойду.

Росс криво ухмыльнулся уголком тонкого рта.

– Можешь не бояться, плебей, мы явились не для драки.

Это было хуже неприкрашенной ругани. Марку захотелось вытереть со щеки невидимый плевок.

– А твой дядюшка разве засел в Сенате? Мне без разницы – случалось, и плебеи жарили аристократам задницы.

Аура Мановцева на этот раз ослепительно вспыхнула, Беренгар увидел сформировавшийся контур почти готовой пси-наводки. Марку на миг сделалось холодно, но тут же окатило волной сухого жара, страх испарился, исчез, Песня снова весело возникла ниоткуда – стройная смесь звуков, образов и ощущений, яркий и яростный сигнал к атаке.