В любви, на войне и в школе все средства хороши - Рэллисон Джанет. Страница 33

Но это было не совсем правдой. И кроме того, он бы обрадовался, узнав, сколько неприятностей мне причинил.

Я серьезно думала насчет того, чтобы ничего не говорить, а просто захватить маркер к его плакатам. Я хотела исправить каждое "Рик Рулит" на "Рик Рулит Мимо".

Однако, я не могла этого сделать. Я не хотела снова уничтожать плакаты.

Я действительно хотела быть выше этого. Я хотела подойти к Рику с надменным видом и сказать:

— Я никогда не опущусь до твоего уровня.

Но я уже это сделала. Я так сильно хотела перенестись обратно во времени, в тот момент, когда я еще не сорвала плакаты Эми, чтобы остановить саму себя. Тогда я могла бы пойти в кабинет и притащить туда Рика с его листовками, и пригвоздила бы его к столу секретаря. Но как я могла это сделать, когда я тоже нечестно играла?

Поэтому я ничего не сказала секретарю, и я не знала, что сказать Рику. Потом во время пятого урока, когда я побежала по поручению учителя биологии, я почти споткнулась о Рика на лестнице. Он сидел, развалившись на площадке, голова откинула назад, глаза полуприкрыты, и слушал свой iPod.

Он вероятно прогуливал урок. Вполне возможно. Я делала все, чтобы поступить в хороший колледж, а Рик прогуливал уроки. Задумывался ли он когда-нибудь, хоть на одну секунду, о будущем?

И каким оно будет?

Как только эта мысль пришла мне в голову, я почувствовала жалость к нему, и возможно эта капля сострадания удержала меня от того, чтобы пнуть его. Вместо этого, я стала напротив него, упела руки в бока и ждала, пока он меня заметит.

Он вытащил один наушник.

— Да?

Я все еще не знала, что ему сказать. Я стояла, одновременно вспоминая, как собирала листовки с парковки и вспоминала все уроки прощения, которые получила в жизни.

Я не сдвинулась с места.

— Привет.

Его лицо приняло удивленное выражение и он остановил свою мзыку.

— Ты чего-то хочешь, Тейлор?

Его удивление возвратило мой гнев.

— Да, хочу, — я хотела. чтобы он извинился.

Я хотела, чтобы он позаимствовал совесть на две минуты, чтобы он мог понять, что наделал. Я также хотела придумать идеальную фразу, чтобы показать ему, как я себя чувствовала.

Но это было невозможно. Я даже не знала сама, что я чувствовала. И почему во мне гнездилось столько эмоций, и я боялась что если что-нибудь скажу, то скажу всё и никогда не остановлюсь.

Я бы выплюнула: "К вопросу о том, что Рик рулит, откуда ты вылез? И если тебе нравится засовывать острые объекты себе в голову, окажи мне услугу и сделай лоботомию в следующий раз. И я заметила, что ты не указал свои оценки на листовке. Я думаю, для этого были веские причины."

Но я стояла и продолжала думать. Каким окажется его будущее? И я не могла ему сказать всего этого. Я не хотела. Я совершенно и ужасающим образом изменилась.

Я уронила руки и пожала плечами.

— Я просто хотела пожелать тебе удачи на выборах, — потом я усмехнулась, не смогла с собой ничего поделать. — И пусть победит сильнейший.

Это, конечно, исключало Рика.

Ладно, может быть я не совсем изменилась.

Я повернулась и пошла от него, все еще улыбаясь.

В течение следующих трех дней я проводила время или агитируя, или волнуясь насчет выборов. Иногда я представляла, как буду чувствовать себя, когда секретарь посмотрит мне в глаза и скажет "Поздравляю, Саманта, ты — наш новый президент." Иногда я волновалась, что если секретарь посмотрит на Эми или Рика, я сделаю что-то, что выставит меня на посмешище, например, закричу, или заплачу, или, возможно, оцепенею на какое-то время.

Я также проводила достаточное количество времени, выводя инициалы ЛХ в тетради, но потом я закрашивала их, пока никто не увидел. Я почти боялась думать о том, как пройдет наше свидание в субботу. Логан, возможно, будет все время отвратительным, или будет умолять меня о втором шансе с Вероникой, или что-то такое же ужасное. Потом мне придется бросить в него лобстером и вечер будет испорчен.

Было ли слишком просить одного хорошего вечера с Логаном?

В пятницу утром перед голосованием все собрались в спортзале, и мы произнесли речи. Вы могли бы подумать, что после того, как я годами прыгала в короткой юбке перед всей школой, меня ничего не испугает, но когда мне дали слово, я почувствовала, что колени меня предают.

Я написала четыре разные речи и решила, что мне ни одна не нравится. В итоге я выбрала короткую и прямую. Я сказала ученикам, что я знаю, что справлюсь с обязанностями, и, если меня выберут, я сделаю все, что в моих силах, чтобы представлять их. В этой речи не было саморекламы, как в остальных версиях, потому что по каким-то причинам я не могла этого сказать. Я не могла расхваливать себя. Если люди проголосуют за меня, то это будет потому, что они в меня верят.

Рик рассказал речь так, как будто он был наполовину юмористом, наполовину комментатором. Ему улюлюкали.

Эми кратко описала каждую программу, за которую было ответственно школьное сообщество, и рассказала, как она их улучшит. Она принесла графики для иллюстрации своих аргументов. Все вежливо хлопали ей, и когда речи закончились, я не была уверена, кто из нас лидер.

Секретарь несколько минут поговорила с нами о правах и обязанностях в демократическом обществе и потом отпустила нас в классы, чтобы мы могли проголосовать. Во время пятого урока всех кандидатов созвали в главный офис, чтобы объявить результаты выборов, прежде, чем их сделают достоянием широкой общественности.

Войдя в кабинет, я заметила Рика, Эми и большинство остальных кандидатов, стоящих перед столом, мнущихся и выглядящих так же неловко, как я себя чувствовала. Несколько человек тихо переговаривались, но большинство из нас оглядывали комнату или теребили учебники, пока мы ожидали остальных.

Когда все пришли, секретарь проводила нас в кабинет.

Мы безмолвно слушали, когда она говорила о том, как мы должны гордиться собой по поводу той работы, которую мы провели, и так далее и так далее. Сначала она сказала, кто будет новым секретарем, казначеем и вице-президентом. И потом даже не помедлив она сказала: — И президентом будет Эми Сток.

К счастью, я не заплакала и не закричала, и даже не стояла как громом пораженная. Я обнаружила, что повернулась, почти автоматически, к Эми и сказала: — Мои поздравления. Я знаю, ты отлично справишься.

— Да, поздравляю, — промямлил Рик.

Взгляд Эми метался между нами, потом она посмотрела на секретаря:

— Не могу поверить, что выиграла. Я просто не могу поверить.

Нас стало трое.

Я не то чтобы не хотела радоваться за неё, я была просто слишком занята своими чувствами, чтобы показывать энтузиазм. Я хотела пойти домой и надолго запереться в комнате.

— Вы проделали отличную работу с кампаниями и речами, -сказала нам секретарь. — Я надеюсь, вы получили ценный опыт в процессе и когда-нибудь снова попытаетесь.

О, да. Я только что провела четыре недели своей жизни, пытаясь убедить людей, что я им нравлюсь, и все что я получила, придя в кабинет — это разбитые мечты и надежды. Я все равно улыбнулась секретарю.

— Спасибо. Может быть, я так и сделаю.

Это все, что я могла сделать, чтобы дожить до конца учебного дня. Я имею в виду, сколько раз человек должен сказать "Все нормально. Я знаю, что Эми будет отличным президентом", когда я на самом деле хотела сказать "Ты голосовал за неё или за меня?"

Полагаю, это хорошо, что я не знала, кто был вторым. Меня бы убило, если бы я знала что проиграла еще и Рику. По меньшей мере, так я могла представить, что у нас с Эми было почти одинаковое количество голосов и только три человека проголосовали за Рика.

После школы Челси, Обри и Рашель предложили поехать в Баскин Роббинс, чтобы я могла утопить печаль в двойном брауни, но я сказала, что в следующий раз. Я просто хотела поехать домой, где могла бы страдать в одиночестве, и хотя я не сказала им этого прямо, казалось, они поняли.