Пробный брак: Отличная возможность узнать друг друга получше - Звездина Ольга. Страница 11

Прежде чем бедняжка стада оправдываться, заговорил Максим — в нужный момент он мог быть таким же ироничным, как Павел.

— Но, душа моя, зачем такая строгость? Через замочную скважину ваша сестра не смогла бы проникнуть. А войти в дверь она, к сожалению, не смогла, потому что в Лубяном все спят сном праведников. И поскольку Татьяна и бедная бездомная Дарья не хотели переночевать во дворе, лошади доставили нас сюда.

Павел и его мать от души смеялись, но это не уменьшило раздражения озлобленной Ирины.

— Но у нас здесь нет убежища для бездомных! — вырвалось у нее.

И Дарья сказала то, что было у всех на уме:

— Какое ты имеешь право так говорить? Удивляюсь, как тетя Тамара… Ладно, лучше я помолчу. А вообще-то, я в гостях у нее, а не у тебя.

Ирина, казалось, была готова лопнуть от злости. Ее лицо покрылось пятнами, глаза горели как у кошки.

— Дарье подготовили хорошую постель на диване в спальне Татьяны.

Максим вздохнул:

— Дарье-то хорошо, а что будет со мной? Я обращаюсь к твоему доброму сердцу, тетя Тамара, и прошу предоставить мне местечко, где бы я мог преклонить свою голову.

— Оно уже предоставлено, — засмеялась та. — И поскольку я только что открыла в тебе поэтическую жилку, давайте отметим это событие. Павел должен угостить нас хорошим вином.

Павел, улыбаясь, вышел и вернулся с несколькими бутылками. Часы летели в непринужденной беседе, которая затянулась до утра. Гости разошлись в хорошем настроении, чтобы забыться коротким, но крепким сном.

Было еще рано, когда они поднялись. Несмотря на то, что спать пришлось недолго, молодые люди проснулись бодрыми и свежими. Они поболтали немного, потом Татьяна пошла в ванную.

Дарья тем временем осмотрела свое платье и огорчилась. Она не была капризной или чрезмерно требовательной к одежде, но все же ее костюм был в плохом состоянии. Вчера Дарья привела его в порядок, но, поскольку она провела в нем целый день, костюм снова имел поношенный вид. Она отложила костюм в сторону, когда вошла Татьяна.

— Душ великолепно освежает, — громко сказала Татьяна, делая вид, что не заметила реакции Дарьи на одежду. — А теперь, раз, два, три, Даша, становись под холодные потоки!

Когда Дарья вернулась, ее костюм исчез. Вместо него лежал другой, при виде которого лицо девушки залила краска. Она хотела что-то сказать, но Татьяна предупреждающе приложила палец к губам и нарочито громко заявила:

— Твой костюм для верховой езды вчера, естественно, помялся, и ты не можешь выйти в нем к завтраку. Значит, тебе надо надеть то, что я приготовила.

Что оставалось делать Дарье?

Одевшись, она испуганно посмотрела в зеркало и беспомощно оглянулась на Татьяну, которая ободряюще кивнула головой:

— Теперь ты выглядишь так, какой мне хотелось тебя видеть, Дашенька. Платье сидит хорошо, фигура у тебя почти такая же, как у меня. Как насчет того, чтобы ты получала одежду из дома моделей, в котором одеваюсь я?

Дарья испуганно замахала руками.

— Танечка, что ты! Родители дают мне деньги на карманные расходы, но их не хватает даже при моих скромных потребностях. Мы небогаты, Таня.

— Тебе не надо носить модельную одежду, — настаивала Татьяна. — В ателье есть недорогие вещи, но они выглядят элегантно. Заказать тебе платье?

— Если тебе хочется, — ответила Дарья, сомневаясь. — Я накопила небольшую сумму…

— Из карманных денег? — строго перебила ее Татьяна.

— Да. В некоторые месяцы расходы у меня получились небольшие, потому что я перешиваю для себя вещи моей сестры.

«Оно и видно», — чуть было не сказала вслух Татьяна.

Они не стали продолжать разговор и спустились на террасу, чтобы позавтракать. Темляковы и Максим уже сидели за столом.

— Вот это да! — Максим подмигнул им. — В такую рань — и уже на ногах!

— Ты что, считаешь нас сонями? — с улыбкой спросила Татьяна.

Она была восхитительна. При разговоре с Максимом искорки светились в ее глазах. Однако когда Татьяна повернулась для приветствия к Тамаре Темляковой и Павлу, на ее лице появилась высокомерная холодность.

Но присутствующие не обратили на это особого внимания — все смотрели на Дарью.

— Таня была так любезна, что одолжила мне свой костюм, — объявила она торопливо, предупреждая расспросы.

Увидев смущение девушки, все сделали вид, что ничего не заметили. Максим поддразнивал Татьяну, а та остроумно отвечала ему, и у Дарьи было время, чтобы преодолеть смущение.

Они еще не закончили завтрак, когда появилась Надежда Прохладина.

— Ну погоди! — пригрозила она сыну. — Ты здесь уютно расположился, а мать до смерти испугана.

Ее возмущение не нашло понимания. Все рассмеялись, Надежда засмеялась тоже и не заставила себя долго упрашивать, чтобы позавтракать вместе со всеми. Она села за стол и вдруг взглянула на Дарью.

— Даша, деточка, ты выглядишь сегодня великолепно! Не красней, дорогая. Я, как старуха, могу позволить себе так говорить. Вот это да!

Удивление Надежды было настолько комичным, что все рассмеялись. И Дарья тоже. Ведь похвалы в свой адрес любит выслушивать каждая девушка. Все дело в том, как это сказано.

Вошедшая Ирина сделала это так, что ее слова прозвучали оскорбительно.

Сегодня Дарья затмила свою старшую сестру. Ее естественная красота была подобна свежести полевого цветка, в то время как Ирина казалась изнеженным оранжерейным растением.

— Как это ты вырядилась? — недружелюбно спросила она.

— Как человек, — огрызнулась Дарья.

Все рассмеялись. Это, разумеется, разозлило старшую сестру. Но никто не обратил внимания на ее плохое настроение. Начался разговор о том, чем лучше всего заняться в такую прекрасную погоду. Наконец было принято решение сыграть в теннис.

Время шло…

Татьяна так и не приспособилась к жизни в Саввиной Охоте. Она проводила дни в развлечениях: совершала конные прогулки, плавала, играла в теннис, ездила на своей машине в Москву, часто бывала в Черном Верхе. Дарья почти всегда была рядом с ней.

В коттедже Татьяну видели только за столом, она вела себя вежливо, но сдержанно. Она сухо разговаривала со свекровью, с супругом говорила только по необходимости, а с Ириной, которая по-прежнему гостила у «своей любимой тети», не разговаривала вовсе.

Когда приезжали гости из Черного Верха, Татьяна заметно оживлялась.

Она откровенно давала почувствовать, как мила ей Надежда Прохладина, и охотно позволяла той обращаться с ней как с дочерью. С Максимом она вела себя как с братом, допускала маленькие стычки.

Однажды после полудня подруги вернулись с конной прогулки.

Тамара Темлякова, Павел и Ирина отправились в город, поэтому кофе пили без них. Потом Дарья зашла в комнату Татьяны. Дарья еще ни разу не просила разрешить ей поиграть на великолепном рояле Татьяны, хотя частенько поглядывала на него.

— Ты позволишь, Таня? — смущенно попросила она.

— Пожалуйста.

— Надеюсь, ты будешь не очень строгим критиком.

Татьяна была удивлена, когда Дарья заиграла. Вот ведь какая скромница! Играла она великолепно. Когда Дарья сделала паузу и смущенно обернулась к Татьяне, та ее отругала:

— Скромность украшает, но чрезмерная — выглядит глупо. В наказание я буду музицировать с тобой. Сейчас я принесу свою скрипку.

После долгого перерыва Татьяна впервые вынула из футляра дорогой инструмент. И начался концерт, слушателями которого стали три человека, расположившиеся после возвращения из города на террасе. Окна на втором этаже были открыты, и внизу можно было услышать любой звук, понять любое слово, произнесенное в перерыве между музыкальными отрывками.

— Невероятно! — произнесла счастливая Дарья. — Ты великолепно играешь, Таня!

— Обойдемся без хвалебных слов. Учитывая количество уроков, которые я взяла, совсем нетрудно было научиться играть. Мой отец был меломан и стремился дать мне хорошее музыкальное образование. Но не больше, чем для домашнего музицирования.