Ответ (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович. Страница 27

- Прекрасная речь, сэр! - одобрил находившийся в студии государственный секретарь. - Надеюсь, что она многих встряхнет и направит их злость не на нас, а на русских.

- Я тоже на это надеюсь, Дилан, - сказал президент. - Завтра придется отчитываться перед Конгрессом, и демократы, несомненно, воспользуются и проигранной войной, и недовольством народа. Если я не получу у них поддержки, придется заняться написанием мемуаров.

Президентский конвертоплан сел в сотне метров от развалин. Винты подняли в воздух облако пыли и пришлось несколько минут ждать, пока ее сдует ветром.

- Зря вы это затеяли! - неодобрительно сказал Мурадову сопровождавший его генерал. - Эта прогулка даже в защитном костюме не прибавит здоровья! И потом, что вы хотите там увидеть? Мы отсняли фильм...

- Мне мало фильма, - глухо из-за маски отозвался президент. - Хочу посмотреть сам. Когда вы закончили эвакуацию?

- Вчера, в шесть вечера, вывели людей из последнего уцелевшего убежища. Сто тысяч вывезли до начала войны и в два раза больше эвакуировали из убежищ после взрыва. Трудно работать из-за завалов. Вблизи эпицентра это вообще невозможно. Если там кто-то и уцелел, мы до них не доберемся. Уцелевшие уже не жильцы, а у меня могут быть потери в спасателях.

- Сто тысяч человек, - сказал Мурадов, - даже больше.

- Примерно половина всех наших потерь, - подтвердил тоже надевший маску генерал. - Единственный город, в который попали по-настоящему. В некоторых районах даже сохранились дома, но центральная часть полностью разрушена. Мы сели в километре от эпицентра.

- Почему так далеко?

- Для экскурсии достаточно! Хотите переломать ноги или попасть под обвал? Я так потерял два десятка парней!

- Ладно, хватит и этого, - согласился президент. - Да не волнуйтесь вы так, Сергей Владимирович, не собираюсь я ломать ноги и лазить по развалинам. Просто пройду по улицам. Это мой родной город, с ним нужно проститься. Сами говорили, что на окраине невысокий уровень радиации, так что ничего со мной не случится за какой-то час.

Надевшие защитные костюмы телохранители открыли дверь и спрыгнули на усыпанную битым камнем землю. Для Мурадова из днища конвертоплана выдвинули трап.

- Их я не могу оставить, - кивнул на парней президент. - Они меня просто не послушают. Но вам там делать нечего! И так, наверное, уже порядком облучились. И не спорьте, этим вы только нас задержите.

Генерал остался, а Мурадов с тремя телохранителями приблизился к развалинам и минут через пять скрылся за наполовину разрушенными домами.

"Что же это за улица? - думал он, обходя места, через которые было трудно пройти. - Должны были сесть в Ленинском районе, а в нем я знал каждую. Может, не по названиям, тем более что их меняли, но по внешнему виду - точно. А сейчас это только груды битого камня и остатки потемневших стен не выше второго этажа. Здесь еще можно пройти, а со строительной техникой и проехать. И радиация совсем небольшая. Сколько пришлось выслушать ругани в свой адрес! Но я все-таки настоял на своем и, наверное, зря. Ничего не могу узнать! Но хоть прощусь перед тем, как авиация сравняет здесь все с землей. Когда-нибудь построим мемориал для погибших горожан. Знаю, что не виноват в их смерти, но как же тяжело!"

Президент все-таки нашел улицу, которую узнал из-за очень характерного дома.

"Точно улица Фрунзе, - думал он, рассматривая развалины, - во всяком случае, ее так называли во времена моего детства. Интересно, что о моей экскурсии думают парни? Хотел от них избавиться или взять одного Владимира, но ничего не получилось. Хватают теперь рентгены вместе со мной. Немного, но все равно неприятно. Пожалуй, нужно возвращаться. Жене точно сообщат. Я потрепал нервы им, а она это будет делать мне. Наверное, я многих удивил своей сентиментальностью. Это хорошо: удивлять полезно. Пусть гадают, чего еще можно от меня ждать".

- Дядя, появилась связь, и я соединилась с отцом! - крикнула вбежавшая в комнату Сандра. - Он вернулся из Европы и служит недалеко от Бирмингема!

В этой небольшой комнате студенческого городка, рассчитанной на двоих, их жило четверо. Молодая женщина с грудным ребенком, который полночи не давал спать, сейчас гуляла, и Грант решил воспользоваться их отсутствием и немного подремать. Он включил комм и один за другим набрал несколько кодов.

- Связь только у нас, - сказал он племяннице. - С Францией и Штатами она отсутствует. Ты сказала отцу об Алис?

- Конечно! И о маме, и обо всех остальных. Он был возле убежища и решил, что мы все погибли, поэтому обрадовался, несмотря на мои слова о смерти мамы. Сказал, что немного послужит, а потом уволится и прилетит к нам!

- Он не пострадал? Там взрывались атомные бомбы, а у него и так была большая доза.

- Я не спросила... - растерялась Сандра. - Сейчас позвоню!

- Я сам, - остановил ее Грант. - Беги хвастать своему кавалеру.

"Кавалером" был некрасивый, но крепкий парень лет шестнадцати, с которым познакомилась племянница. Он выяснил, что ее ухажер из хорошей семьи и живет в кампусе с матерью и младшей сестрой, поэтому не препятствовал их общению.

- Здравствуй, брат! - сказал Грант, когда их соединили. - Рад, что ты жив. Извини, что не смог сберечь...

- Не говори глупости! - перебил его Джон. - Тут такое творилось, что вы все могли погибнуть. Я так и подумал. Решил выждать, пока высохнет грязь, а потом раскопать убежище и заняться похоронами. Наверное, там бы и умер. Мне уже неинтересно жить для себя.

- Сильно досталось?

- Из всех, кого послали в помощь американцам, вернулся один я. Там было небольшое бомбоубежище, но не от такого мощного взрыва. Может, кого-то не было на аэродроме и ему повезло уцелеть, но на сборных пунктах так никто и не появился.

- Облучился?

- Недостаточно сильно, чтобы умереть, но дозы хватит для увольнения по состоянию здоровья. Я не писал рапорт, потому что пригрозили отобрать машину. Дали место в казарме и кормят, поэтому я подожду несколько дней, а потом освобожусь, и ты за мной прилетишь. Попробуем раскопать убежище. Если в нем сохранилась хоть часть запасов...

- Чем сейчас занят?

- Патрулированием и доставкой продовольствия. Ладно, обо мне поговорим в другой раз. Расскажи о вашей жизни, а то я не добился от дочери ничего вразумительного.

- Вершинин слушает, - подтвердив соединение, сказал Алексей.

- Здравствуйте, Алексей Николаевич! - поздоровался с ним голос из комма. - Я полковник Никитин. Звоню по поручению генерала Скворцова. Стали известны кое-какие подробности о вашей дочери. Наши люди вывезли ее и детей Третьякова из Англии, и вчера утром они почти пролетели Польшу...

- Почти? - спросил он. - Что-то случилось?

- Они летели на двух машинах, и одну из них обстреляли поляки. Никто не пострадал, но машина полностью вышла из строя. Вторая приземлилась рядом для оказания помощи, но стоило нашему агенту и посланному вами с дочерью телохранителю выйти, как ее угнали.

- Ничего не понял! - взволнованно сказал Алексей. - Кто ее мог угнать? Поляки? Неужели ваш человек бросил открытой дверь и не отключил управление?

- Все было не совсем так. Дверь он закрыл, а управление действительно не заблокировал, потому что спешил помочь. В машине остался наш соотечественник со своей дочерью, которых они спасли по дороге. Вот он-то ее и угнал. Белорусы начали разбираться и применили контроль. Теперь его ждет суд, а мы должны надеяться на профессионализм наших агентов. От Варшавы до границы с Белоруссией всего сто пятьдесят километров, но мы не знаем, какая там обстановка и сколько времени они будут выбираться. Посылать туда кого-либо бесполезно, потому что они почти наверняка разминутся. Но пограничников предупредили, и они, если будет нужно, окажут содействие. Это все, что я хотел вам сказать.