Дневник Жаклин Пейн - Вейр Арабелла. Страница 8

Четыре утра. Не могу спать, отчасти из-за голодовки — голова как-то кружится, — но главным образом из-за того, что пытаюсь придумать побольше остроумных и забавных фраз к завтрашнему ужину… нет, нет, к сегодняшнему. Когда пытаешься заранее придумать фразы для предстоящей беседы, единственная трудность в том, что не знаешь, о чем будет говорить твой собеседник. Если я не могу знать точно, что именно будет говорить Энди (о чем было бы трудно догадаться), было бы здорово, если б я, по крайней мере, знала, о чем пойдет речь. Тогда я могла бы подготовить несколько историй на эту тему, чтобы выглядеть привлекательной и интеллигентной. Пожалуй, составлю-ка я список подходящих тем и остроумных ответов, потом позвоню Салли, и мы вместе проштудируем их.

NB. Не звонить Салли до семи утра. Дэна раздражает, если его будят раньше времени, он считает, что звонит кто-то чокнутый.

МОЙ УЖИН С ЭНДИ:

ВОЗМОЖНЫЕ ТЕМЫ И УДАЧНЫЕ ОТВЕТЫ

Если он спросит что-нибудь про работу, отвечать, что все под контролем, и рассказать историю про мистера Бауэра и парковку машины, неважно, было ли это на самом деле, придумать что-нибудь. Внимание: молчать о том, что некоторые мужчины повернуты на своих автомобилях, в особенности дорогих.

Если он спросит что-нибудь про мою квартиру, не упоминать про Нижнего Парня и его сексуальные похождения, а только про старую миссис Меллиш, про ее почтенный возраст, про то, как я ее часто навещаю. Внимание: если зайдет об этом речь, заверить, что визиты к миссис М. связаны с состоянием ее здоровья, ограниченной социальной жизнью, а не с чем-либо другим.

Если он спросит про мою семью, не говорить, что мать может довести меня до слез, поджимая рот куриной гузкой. Не упоминать, что жена отца — образец добродетели. Не упоминать про сводную сестру Би, ему может понравиться это имя. Сказать, что мы очень дружная семья и часто видимся. Это необходимо по двум причинам: во-первых, нет ничего интересного в разговоре о мрачной мамуле из Вустершира с вечно недовольной гримасой на лице, о въедливом папуле и его жене. Во-вторых, рассказывая о своей семье, я могу начать нервничать.

Если он спросит меня о прежних связях, не упоминать Идеального Питера и того, что он уехал работать в Нью-Йорк. Это будет выглядеть так, словно я цепляюсь за мужчин, и чтобы отвязаться от меня, им приходится бежать за океан. Просто сказать, что в последнее время «не было никого, о ком стоило бы говорить». Я не похожу ни на монахиню, ни на проститутку, так, нечто среднее. Думаю, это как раз то, что нужно мужчинам, правда?

Пожалуй, хватит? Ну а если он начнет говорить об искусстве, фильмах или книгах (не дай бог!), или еще о чем-нибудь таком, к чему я не готовилась, буду полагаться на свое природное остроумие — ха! Похоже, тогда говорить придется ему одному.

14 февраля

Шесть утра. Боже, помоги мне! Пусть я умру сейчас! Я не в силах больше вынести ожидания, ни мгновения дольше.

Девять утра. Паника улеглась. Написав вышеприведенные строчки, уснула и проспала, потом помчалась на работу, проштудировать с Салли возможные темы не успела, пошлю ей факс из офиса (NB. Текст нужно закодировать на случай, если у нее на работе кто-нибудь знаком с Энди).

На работу пришла вовремя. Скажу откровенно: по дороге съела четыре, нет, четыре с половиной круассана с миндалем. Я загибалась от голода и не спала большую часть ночи, решила, что могу впасть в диабетическую кому и в конце концов вовсе не попаду на этот ужин… Да и пуговицы на новом платье теперь, во всяком случае, не грозят оторваться… хм… и сидит оно нормально. И потом, во мне крутится столько адреналина, что, думаю, калории из круассанов не доберутся до моей груди к ужину… или нет?

15 февраля

Я все испортила. Чего еще можно было ожидать? Испортила, испортила, испортила. Зачеркнула свой единственный шанс на счастье, исполнение желаний, душевный покой, выводок очаровательных детей, на возможность стать главной старой сплетницей квартала, на уважение родителей, продвижение по службе и на аккуратный зад, короче говоря, на все. И приобрела шанс осрамиться в глазах прессы и последующих поколений… Возможно, я сумею сделать из этого должные выводы — ха!

Энди зашел ко мне на работу и сказал: «Я заеду за тобой в семь сорок пять, идет?» Я ответила: «О’кей, только нажми на кнопку, и я сразу спущусь, у нас ремонт на лестнице, грязь ужасная». Разумеется, никакого ремонта нет, но я знала, что мне хватит волнения с платьем и всей процедурой подготовки, чтобы к тому же беспокоиться о том, какие мысли придут Энди в голову, если он увидит в туалете мигающего неонового Иисуса. Надеюсь, Бог не накажет меня за эту ложь и не нашлет на мой дом в самом деле какой-нибудь ремонт.

Остаток дня провела бегая по коридорам и облаивая Тощую Клару и Новую Секретаршу Сару, они, должно быть, решили, что я — ротвейлер в юбке, но я просто не могла усидеть на месте.

Ах да, когда я утром пришла в офис, на моем столе лежала открытка с большим красным сердцем, пронзенным стрелой, и с надписью: «С нетерпением жду встречи, XXX». Кто бы мог положить ее сюда и зачем? Мистер Бауэр? Джек, ночной уборщик? Парень из Суонси, пытавшийся убедить меня приурочить его конференцию к моим? И что, это надо считать романтическим жестом? Может, это открытка на Валентинов день? Не понятый мной тайный намек? С ума сойти, я считаю, люди обязаны подписывать валентинки, чтобы получателю было все ясно, тогда мне не надо было бы жертвовать обеденным перерывом, который я провела, роясь в столах коллег и сличая почерки.

Закончила работу, помчалась домой и пропустила первый автобус. Ну, не то чтобы пропустила, я увидела его, даже дотронулась до него, но внутрь войти не смогла. Водитель нарочно закрыл дверь, увидев, что я подбегаю. Дверь захлопнулась перед самым моим носом и чуть не защемила мне соски, а шофер сделал вид, будто не видит меня, хотя я буквально приплясывала на месте, чтобы привлечь его внимание, умоляя его впустить меня. Очень мило! Разумеется, следующего автобуса я уже ждать не могла. Дома на автоответчике меня ждало унылое сообщение от мамули и еще одно от Салли с пожеланием удачи на сегодняшний вечер. Я напрочь забыла послать ей факсом тот листок, но надеюсь, это не будет решающим фактором.

Приняла ванну, ухитрилась содрать три слоя кожи на колене, когда брила ноги, по правде говоря, не думала, что здесь проходит большая артерия, заляпала кровью всю ванную, вымыть не было времени.

NB. Теперь-то уж Энди точно нельзя впускать в квартиру, он подумает, что я «заклала агнца» или что-то в этом роде.

Бинта у меня, понятно, не было, пришлось приспособить прокладку, прикрепив ее скотчем. Порез здоровенный, только бы во время ужина не началась гангрена. Силы небесные, как я тогда смогу понравиться Энди?! Только представь: мы встаем из-за стола после прекрасно проведенного вечера, а у меня отваливается полноги.

Втиснулась в новое платье, пуговицы держатся надежно, главным образом благодаря моему уменьшающему грудь лифчику. Я довольно долго его не надевала, он уменьшает грудь спереди, но ведь остальное должно куда-то деваться, и грудь расползается по телу горизонтально, как по какой-то внутренней трубе, вызывая ощущение, будто под мышками зажаты раздавленные огурцы.

Энди приехал за мной на такси, и мы поехали в центр, в шикарный ресторан. Я была взвинчена до предела и, вместо того чтобы вести себя как подобает сдержанной деловой женщине девяностых, я кинулась изображать развязного тинейджера и еще на пути к зарезервированному для нас столику хлопнула для храбрости три рюмки водки с тоником. Мы поболтали о том о сем, Энди заказал отличное вино, и я уже не помню, что говорила, еле ворочая языком. Выпив вина, я окончательно опьянела и изо всех сил старалась удержаться, чтобы не положить голову на стол и не вздремнуть малость, пока не придет официант.