Дневник Жаклин Пейн - Вейр Арабелла. Страница 9

Короче, я абсолютно не помню, как прошел остаток вечера. Помню лишь, что проснулась в своей постели с чувством, будто мне напихали в рот сена. При этом на мне нет ничего, кроме уменьшающего грудь лифчика и трусов… даже той повязки на ноге нет, стало быть, некто, положивший тяжеленную тряпичную куклу, какой я в тот момент была, на кровать, снял с моей ноги и пропитанную кровью прокладку. Понятия не имею, как я сюда попала, но хуже всего, что не знаю, кто меня раздел. Одно из двух (обе альтернативы врезались мне в душу, как тесные трусы в ягодицы): либо меня нашел Нижний Парень, когда я стояла прислонившись к входной двери, либо Энди привез меня домой, раздел и ушел. В последнем случае мне оставалось лишь принять смертельную дозу чего-нибудь. Сегодня суббота, у меня два дня на то, чтобы до того, как идти в офис, покончить с собой или выяснить, что случилось.

NB. Если это был Энди, почему он не раздел меня догола? Может, мой полуголый вид в уменьшающем грудь лифчике был настолько отвратительным, что он сбежал?

Пролежала в постели большую часть дня, не в состоянии даже отвечать на телефонные звонки, не в силах общаться с кем-нибудь, даже с Салли, которая звонила мне около девяноста четырех раз. Потом решила все же выяснить, что случилось за эти часы, и пошла вниз по лестнице спросить у Нижнего Парня, нет ли у него аспирина. Набралась храбрости. Только приблизилась к его двери, как он распахнул ее. «Сто лет не видал тебя, ну как ты?» — выпалил он, я быстренько извинилась и скользнула назад по лестнице, к себе. Ясно, теперь остается одно — выпрыгнуть из окна… Если даже мой полуголый и почти бездыханный вид не смог соблазнить Энди, то какие у меня шансы в одетом виде и при вполне благопристойном поведении?! Под конец позвонила Салли, рассказала ей про этот разнесчастный эпизод, а она сделала вывод, что Энди, должно быть, в самом деле отличный парень, раз он так заботливо обошелся со мной и не воспользовался случаем. Однако надо учитывать и мужскую точку зрения: Дэн выдвинул предположение, что Энди — гей. Что ж, это явно было бы для меня огромным облегчением, если только превращение не произошло в эту самую ночь, когда вид моего тела заставил его навсегда отвернуться от женщин. Что же до «в самом деле отличного парня», это лишь теория наивной Салли, она упускает из виду главное: если бы он был «в самом деле отличным парнем», он бы не пригласил меня сразу же в ресторан, не правда ли? По правде говоря, Салли иногда туго соображает.

Не вижу выхода из данной ситуации. Если я покончу с собой, мамуля будет вне себя от ярости и заставит меня чувствовать себя виноватой. А спросить Энди, что же случилось… Нет, лучше дать отрезать себе язык без наркоза… Не думаю, что примириться со сложившейся ситуацией — единственный выход для меня… Можно перейти на другую работу, но на это уйдет много времени. Фактически я занимаю более высокую должность, чем Энди, так что, думаю, смогла бы отшить его, если он опять подойдет ко мне (чего он, скорее всего… вероятно… никогда не сделает), и не пользоваться лифтом рядом с его кабинетом. Последнее наиболее разумно, хотя, чтобы воспользоваться другим лифтом, я должна пройти мимо его кабинета, что будет выглядеть довольно нелепо, но в данных обстоятельствах это жизненно важно.

16 февраля

Пыталась отмыть засохшую кровь с кафеля в ванной. Терзаясь мыслями о постыдном конце вчерашнего вечера, совершенно забыла о садистском эпизоде с бритьем ног, а когда зажгла свет, просто ужаснулась: ванна походила на римейк «Психоза»^[3]. Чтобы отмыть кафель, потребовалось лучшее время дня и две бутылки чистящего средства «Флэш». Может, стоит начать удалять волосы с ног воском? Плохо лишь, что сначала нужно подождать, пока волосы не отрастут как следует и ноги не станут такими же волосатыми, как спина Шона Коннери, а она у него жутко волосатая, и ноги это вряд ли украсит… правда, спину волосы тоже не слишком украшают… Неужели у меня на спине тоже есть волосы?

NB. Проверить с помощью ручного зеркала в ванной.

Все равно качусь на полной скорости к позору и деградации, поэтому решила испить чашу до дна и ответить на звонок мамули. Назвавшись груздем, полезай в кузов. Как обычно, пару минут я выслушивала упреки в том, что редко звоню ей и т. д., и т. п. Потом она завела разговор о предстоящем шестидесятилетии отца… «Ты не знаешь, планирует ли он что-нибудь? Правда, мне до этого нет дела, да и вряд ли он меня пригласит, хотя почему бы нет, я потратила на твоего отца тридцать лет жизни и…» Я включила телевизор и под звуки ее любимой старой песни «…зачем втягивать меня во все эти события, в которых я вовсе не хочу участвовать» стала быстро переключать каналы. У мамули уши как локаторы, она тут же сказала: «Ты переключаешь каналы с выключенным звуком, я слышу…» Я, разумеется, стала горячо отрицать это, швырнув пульт дистанционного управления чуть ли не через всю гостиную, чтобы избавиться от улики, но она уже все равно поняла. У меня мелькнула было идея умаслить ее пикантной новостью о себе, рассказать про Энди, но я поняла, что не в силах выслушивать очередной урок хороших манер. Моя мать считает, что единственный для женщины способ удержать мужчину — это делать вид, будто функции тела ей вовсе не свойственны. Она до сих пор уверена, что папуля захотел развестись после того, как увидел ее сидящей на унитазе. Без сомнения, у нее нашлось бы много полезных советов и интересных теорий, как вернуть уважение мужчины, ставшего свидетелем того, как ты напилась до потери сознания, так что тебя пришлось доставлять домой.

Ах, как я боюсь завтрашнего дня! Надеюсь, Энди не придет в офис первым и не напечатает какую-нибудь остроумную записку типа: «Надраться — самое безболезненное дело». Боже, до чего же я ненавижу свою фамилию^[4]. Вечно она была предметом шуточек моих соучеников в колледже.

17 февраля

Придя в офис, занялась кофеваркой вместе с Тощей Кларой и не успела даже подумать, что там делает Энди, как мне принесли огромный букет красных роз с карточкой: «Эти цветы должны были доставить вместе с той открыткой!» Я была жутко смущена. Новая Секретарша Сара и другие девицы, охая и ахая, обступили мой стол и стали разглядывать цветы. Я заметила, что Энди и Тощая Клара тоже присоединились к ним. «Они, наверно, решили, что я сама прислала их себе, чтобы все видели, как меня любят и обожают», — подумала я.

У меня есть книжка «Тридцать четыре ступени к тому, чтобы заставить мужчину жениться на вас», так вот там предлагается послать себе самой пышный букет, чтобы ваш бойфренд (или кто-либо другой, за кого вы хотите выйти замуж) подумал, будто у вас есть тайный обожатель, и начал жутко ревновать вас. Эту книжку среди прочих я купила, когда у нас с Идеальным Питером все пошло наперекосяк. Не успела я прочитать ее до конца, как он бросил меня… Интересно, что бы было, если бы я читала побыстрее. Тощая Клара обручена, а вдруг она тоже читала эту книгу (разумеется, до конца) и рассказала Энди про эту уловку? Знаю, это маловероятно, но кто поверит, будто цветы в самом деле послал мне тот, кому я нравлюсь? Во всяком случае, они посланы мне небом, это был отвлекающий момент, и мне не пришлось тут же разбираться с Энди. Навалилась уйма дел с графиком конференций Поцци, с очередностью мероприятий, потом короткое совещание с Крутым Бауэром, он вроде бы доволен ходом работы, сама удивляюсь, как хорошо работаешь, когда отчаянно пытаешься увильнуть от чего-нибудь.

Уходя с работы в конце дня, я в душе благодарила свою счастливую звезду за то, что сумела избежать разговора с Энди, и тут в лифт, в котором я ехала, вошел он собственной персоной. От ужаса, что он затеет разговор об ужине в переполненном людьми лифте, я покрылась холодным потом. Надо было мгновенно что-то придумать, и я уронила на пол все свои бумаги (он, верно, подумал, будто у меня белая горячка). Все стали помогать мне собирать их, и когда я поднялась, сортируя документы, то заметила, что Энди стоит с моей сумочкой в руках. Странно, что он не понял, какой у него при этом был глупый вид. Я произнесла лишь: «Большое спасибо, ах, мой автобус!» — и умчалась. Не смогу же я ежедневно симулировать нарушение координации движений, придется до завтрашнего утра придумать что-нибудь еще.