Проклятие лорда Фаула - Дональдсон Стивен Ридер. Страница 82

— Хорошо, — ответил Протхолл. — Тогда мы приготовим пищу и обсудим ситуацию.

Кивком он послал Кеана отдавать приказы Дозору. Затем, повернувшись к Тьювору, он попросил его выставить часовых. Тот заметил, что восьми Стражей Крови недостаточно, чтобы просматривать все открытое пространство, но если послать ранихинов пастись в окружающих горах, то помощь Дозора, возможно, не понадобится. После минутной паузы первый знак спросил, как быть с отсутствующими разведчиками.

— Подождем, — тяжело ответил Протхолл.

Тьювор кивнул и отошел к ранихинам. Они стояли неподалеку, глядя горящими глазами на обугленные тела вокруг дерева. Когда к ним подошел Тьювор, они сомкнулись вокруг него, словно горя нетерпением сделать все, что он прикажет. Мгновение спустя они уже мчались в разных направлениях.

Лорды слезли с коней, распаковали мешки с едой и занялись приготовлением пищи на небольшом костерке лиллианрилл, который зажег для них Биринайр. Воины собрали всех лошадей, расседлали и стреножили. Затем Дозор приступил к рытью могил. Ступая с величайшей осторожностью, чтобы не наступить на кого-нибудь из мертвых, великан двигался к дереву, чтобы осмотреть металлическую пластину. Она оказалась чрезвычайно тяжелой, но он поднял ее и вынес на край поляны. Здесь он начал осторожно подбирать и укладывать на пластину трупы, используя ее в качестве носилок. При этом глаза его горели опасным огнем, а выпуклый лоб, казалось, еще больше вспучился от распиравших его эмоций.

В течение некоторого времени Кавинант единственным из всего отряда оставался без дела. Это его беспокоило. Зловоние трупов заставило его вспомнить настволье Парящее, каким он оставил его несколько дней тому назад: высоким и гордым, полным жизни и прекрасных людей, а среди них — он с болью подумал об этом — Барадакас, Ллаура и дети.

Ему необходимо было чем-то заняться, чтобы отвлечься от этих мыслей.

Оглядев отряд, он заметил, что воинам нечем копать. Они захватили с собой лишь несколько пик и лопат, большинство пытались рыть землю руками. Он подошел ближе к дереву. Вокруг ствола было раскидано множество обгорелых ветвей, и у некоторых уцелела сердцевина. И хотя ему приходилось прокладывать себе путь среди мертвых, хотя близость этих тел, чья плоть, словно намазанная подобно тающему воску на обугленные кости, вызывала у него непрерывную тошноту, он собрал все сучья, которые мог сломать, оттащил их подальше от дерева и с помощью своего ножа очистил их и заострил с одного конца. От этой работы руки его почернели, равно как и белая одежда, а нож как-то неловко изогнулся в его ополовиненной руке, но он настойчиво продолжал свое дело.

Изготовленные колья он отдал воинам, и теперь их работа пошла быстрее. Вместо отдельных могил они копали братские, каждая из которых была достаточно глубока и длинна, чтобы вместить дюжину или более мертвых. С помощью кольев, которые сделал Кавинант, воины начали рыть могилы быстрее, чем великан успевал их заполнять.

На склоне дня Протхолл позвал их обедать. К этому времени почти половина мертвых была погребена. Никто не был расположен к еде в этом месте, где воздух был полон зловония, а пейзаж — растерзанной плоти, но Высокий Лорд настоял на обеде. Кавинанту это казалось странным до тех пор пока он не попробовал пищу. Лорды приготовили еду, какой он еще не пробовал в этой Стране. Ее вкус вызывал необычайный аппетит, и когда он насытился, то почувствовал, что его депрессия уменьшается. Он ел последний раз день назад, и сам удивился своей прожорливости.

Большинство воинов уже покончило с едой и солнце было на закате, когда общее внимание привлек отдаленный крик вдали. Часовые, находившиеся южнее других, ответили, и мгновение спустя на поляну галопом влетели двое отсутствовавших Стражей Крови. Их ранихины были мокрыми от пота. Они привезли с собой двух людей: женщину и ребенка лет четырех на вид. Оба были жителями настволья, и оба были изранены так, словно принимали участие в битве.

Рассказ разведчиков был краток. Они достигли опустошенной поляны и обнаружили след жителей настволья, пытавшихся бежать в южном направлении. Вскоре они обнаружили некоторые признаки того, что, возможно, не все люди были убиты. Поскольку враг ушел, то не было срочной необходимости возвращаться назад и предупреждать Лордов, поэтому они решили искать оставшихся в живых. Они уничтожили за собой все следы, чтобы вернувшиеся истязатели не смогли их найти, и поехали на юг. Перед полуднем они нашли женщину и ребенка, бежавших изо всех сил, не соблюдая никакой осторожности. Оба были ранены, ребенок, казалось, утратил все признаки здравомыслия, и женщина тоже была готова впасть в безумие. Она признала в Стражах Крови друзей, но была не в состоянии что-либо рассказать. Однако в момент просветления она настойчиво утверждала, что в лиге или двух отсюда живет Целитель-Освободившийся. Надеясь что-нибудь узнать от женщины, разведчики отвезли ее к пещере исцелителя. Но пещера была пуста — и было похоже, что в течение многих дней. Поэтому они привезли оставшихся в живых назад, к настволью Парящее.

Двое стояли перед Лордами, и женщина сжимала безответную руку ребенка. Мальчик равнодушно смотрел вокруг, не различая лиц и не реагируя на голоса. Когда рука его выскользнула из руки женщины, то безвольно упала вдоль тела, словно неживая; он не сопротивлялся и вообще никак не отреагировал, когда она снова взяла его за руку. Его глаза, рассеянно блуждавшие вокруг, казались сверхъестественно темными, словно были полны черной крови.

Его вид ошеломил Кавинанта. Мальчик был похож на его собственного сына, Роджера, которого у него отняли, словно его отцовство было отменено проказой.

«Фаул!» — молча простонал он.

Словно косвенно отвечая на его мысли, женщина вдруг сказала:

— Это Пьеттен, сын Саронала. Он любит лошадей.

— Это правда, — отозвался один из всадников. — Он сидел впереди меня и все время гладил шею ранихина.

Но Кавинант не слушал. Теперь он смотрел на женщину. Глядя на ее лицо, искаженное болью утраты, обожженное, он неуверенно произнес:

— Ллаура?

Солнце садилось, но заката не было. Тучи затянули горизонт и короткие сумерки стали быстро превращаться в ночь. По мере того как солнце садилось, воздух становился все гуще и душнее, словно тьма истекала потом предчувствия.

— Да, я знаю тебя, — слабым голосом произнесла женщина. — Ты Томас Кавинант Неверящий и Носящий Белое Золото. В облике Берека Полурукого. Джеханнум говорил правду. Пришло большое зло.

Она тщательно выбирала слова, словно пыталась удержать равновесие на лезвии ножа.

— Я — Ллаура, дочь Аннамара, из числа хииров настволья Парящее.

Наших часовых, вероятно, убили. Никто нас не предупредил. Но…

Но тут ее самообладание кончилось, и она начала произносить какие-то нечленораздельные звуки, словно связь между ее мозгом и голосом прервалась, оставив ее в мучительной борьбе с невозможностью говорить внятно. Глаза ее горели яростной сосредоточенностью, а голова тряслась при каждой попытке сформировать слово. Но ее трясущиеся губы не слушались. Страж Крови — разведчик — сказал:

— В таком состоянии мы ее и нашли. Время от времени она может говорить. Но большей частью — нет.

Услышав это, Ллаура сделала сверхъестественное усилие, подавив истерику, и опровергла то, что сказал разведчик.

— Я — Ллаура, — повторила она. — Из числа хииров настволья Парящее.

Наших часовых убили… — Ее голос вновь прервался. Успев выговорить: — Вы Лорды, — она вновь потеряла сознание. Видя ее мучительную борьбу, Кавинант оглядел членов отряда: все напряженно смотрели на нее, а в глазах Вариоля и Тамаранты стояли слезы.

— Сделайте что-нибудь, — с болью в голосе произнес он. — Кто-нибудь… Внезапно с Ллаурой что-то произошло. Схватившись за горло свободной рукой, она крикнула:

— Вы должны выслушать меня! — и упала.

Как только колени ее подогнулись, Протхолл сделал шаг вперед и поймал ее. Схватив за руки, он сильным движением заставил ее выпрямиться.