Зеркало ее сновидений - Дональдсон Стивен Ридер. Страница 37

Он пожал плечами:

— Кому-то, кто хотел бы шпионить за королем Джойсом.

Но что делает его особенно опасным — более опасным, чем другие плоские зеркала, — это то, что мы настолько близко к его воплотимому, что практически можем видеть самих себя. Если мы снимем зеркало с подставки, отнесем его на перекресток и станем перед ним, то увидим в воплотимом себя. И тогда мы будем потеряны навсегда, стерты — заперты в воплощении, которое подхватит нас — и в то же время не будет переносить ни на дюйм с того места, где мы стоим.

Он уронил покрывало на пол и отступил, пристально вглядываясь в зеркало.

— Я думаю, это просто чудо, что Знаток Хэвелок пережил такое. Во всяком случае, ему повезло. Он всего лишь сошел с ума — он не был стерт из бытия. Но если мы попытаемся воспользоваться этим зеркалом сейчас — если попытаемся воплотить себя на развилке дорог — то кончим так же, как он. Нервное потрясение разрушит наше сознание.

Никто, собственно, не знает, почему. — Его голос звучал все более и более раздраженно, все более досадующе. — Люди, которые считают, что воплотимое не существует — что зеркала сами создают все, что мы видим, — утверждают, что стресс происходит потому, что созданное место в точности напоминает реальное. Вы ожидаете реальности и не получаете ее, и, таким образом, сознание дает сбой.

— А что, если воплотимое — реально?

— Тогда именно воплощение вызывает нарушения психики. Полагаю, вы можете сказать, что воплощение — слишком сильная штука, чтобы использовать его подобным образом. Если вы хотите попасть отсюда туда, — он показал на сцену в зеркале, — то проще воспользоваться лошадью, а не зеркалом. Потому что если вы используете не всю силу, направленную на воплощение, она оборачивается против вас вместо того, чтобы безопасно перенести вас в нужное место. Во всяком случае, нечто подобное произошло со Знатоком Хэвелоком.

Джерадин повернулся к зеркалу спиной, и сейчас в его взгляде она заметила раздражение.

— Вот почему Мастера хотят понять плоские зеркала. Они опасны — но в них заключены фундаментальные знания.

Пойдемте, — буркнул он. — Я слишком долго оттягивал этот момент.

С хмурым видом он приблизился к двум зеркалам, стоявшим в центре комнаты.

Сейчас Териза понимала его. Он был зол, потому что его душу раздирало противоречие; он поступал против своего желания, так же как король, заставляющий себя делать то, что он считал правильным, несмотря на собственное утверждение, что Мордант нуждается в ней.

И он рисковал быть обвиненным в предательстве, когда пытался вернуть ее домой.

Хотя платье было теплым, Теризу пробрал холод, когда Джерадин снял одно из покрывал и она узнала зеркало, которое днем раньше стояло в зале заседаний Гильдии, — зеркало, доставившее ее сюда.

Его воплотимое изменилось и в то же время осталось прежним. Сражение прекратилось. Металлические фигуры увеличили периметр обороны и охраняли его. Но чуждый пейзаж, залитый красным стареющим солнцем, остался все тем же, как и высокий корабль посередине.

Так же, как и его люди, бронированная фигура, которая главенствовала в этом воплотимом, двигалась; Воин обходил периметр, ненадолго останавливаясь у каждой точки обороны, словно проверяя правильность расположения своих войск. И снова его сила была почти ощутима, несмотря на барьер, разделяющий миры. Он выглядел человеком, покоряющим чуть ли не каждый день целые континенты.

Джерадин искоса посмотрел на нее, оценивая реакцию. Затем снял шелк с другого зеркала.

Она моментально поняла, что второе зеркало было идентично первому; форма была такой же, изогнутость — одинаковая. Даже полированные рамы были совершенно идентичными. Но воплотимое несколько отличалось. Под красноватым светом, посреди голого пейзажа, бесцветный металлический шлем с непроницаемым забралом смотрел прямо на них, словно глаза, спрятанные за ним, холодно оценивали ее.

Прошло какое-то время, прежде чем Териза поняла, что оба зеркала показывали одну и ту же сцену; первое показывало корабль, в то время как второе максимально фиксировалось на главном в этой команде. Глядя сразу на оба зеркала, она могла видеть, как каждое из них точно отображало все движения скрытой шлемом головы командира; только угол зрения на него был различным.

Джерадин тихо пробормотал:

— Очень плохо, что мы не можем воспринимать через стекло звуки. Было бы неплохо, если бы мы могли слышать разговоры. Но, естественно, многие из Мастеров считают, что не существует ни каких-либо звуков, ни разговоров, которые можно услышать.

Он осторожно принялся менять фокусировку второго зеркала, пока изображение в обоих не стало одинаковым. Затем встал рядом с Теризой, продолжая избегать ее взгляда.

— Одно из них сделал я, — сказал он. — То, которое мы использовали вчера. Дубликат. Оригинал создал Мастер Гилбур. Я не мог воспользоваться его зеркалом. Воплотители давным-давно выяснили, что существует некая взаимосвязь между зеркалом и способностями человека, создавшего его. Поэтому мне пришлось сделать копию. — Он мрачно хмыкнул. — Это отняло довольно много времени, потому что я все делал неправильно. Вы сможете определить, какое из них какое?

Она покачала головой. Этот вопрос не волновал ее. Она думала лишь о его недовольстве и своих возможностях. Становится и в самом деле реальным вернуться назад, в ее мир, к ее апартаментам, ее работе и ее отцу…

…а человек, стоящий рядом, хочет, чтобы она осталась. Он хочет этого так сильно, что сама мысль о том, что он позволит ей уйти, причиняет ему боль.

— Откровенно говоря, сделать это не может никто, — пробормотал он. — Но Мастер Гилбур и я не имеем с этим никаких проблем. Любой воплотитель чувствует свою работу. То зеркало, которое отлил я, заставляет мои нервы вибрировать. — Он показал на зеркало слева. — Вот это.

— Миледи, — наконец он заставил себя посмотреть ей в лицо. Руки он держал скрещенными на груди, словно бы усмиряя их. Его угрюмость превратилась в тугой клубок беспокойства и боли. — Вы уверены, что хотите совершить это?

— Джерадин… — сейчас, когда он хотел встретиться с ней взглядом, она избегала смотреть ему в глаза. Она никогда не умела отказывать и просто приноравливалась к обстоятельствам. Но она не принадлежала этому миру. Все это не имело смысла.

И как можно мягче, она сказала:

— Пожалуйста, поймите — я не воплотитель. Ничто из происходящего скорее всего не имеет со мной ничего общего. Вы не заставляли меня придти с вами сюда. Вы просто попросили меня последовать за вами, и я пошла, сама не знаю почему, — призналась она. — Наверное просто хотела убедиться, что моя жизнь может быть не только такой, какой она была. Я не хотела простосидеть там. Но сейчас я знаю, что совершила ошибку. Вы не нуждаетесь во мне. Вы нуждаетесь в Воине. И я думаю, для меня будет лучше, если я просто вернусь туда, откуда пришла.

— Это ваше право. — Несмотря на отчаяние, в его голосе звучали нотки достоинства и даже требовательности, которые она уже слышала раньше. Важность того, что он говорил, отразилась в его глазах. — Вы очень нужны здесь. Мирная жизнь в Морданте будет одним из первых в череде того добра, которое будет уничтожено… и самым малым из них. В скором времени Гильдии не станет, от Орисона не останется и камня на камне, а то, что останется от королевства, превратится в кровавую бойню и арену заговоров и предательств.

Где-то, в его голосе или его словах, она услышала отзвук рогов, нашедших во сне отклик в ее сердце и изменивших все.

— Вы дали нам надежду, — продолжал он. — Вы говорите, что вы не воплотитель. Может быть, это и так. А может быть, вы еще сами не знаете себя. Может быть, вы просто не знаете, что обладаете силой, превосходящей силу любого воина.

Я не могу объяснить это, но я верю, что вы находитесь здесь потому, что должны быть здесь.

И, — наконец он стал говорить обыденно, его взгляд затуманился, — вы придали смысл моей жизни. До тех пор, пока я верю в вас, все это имеет значимость.