Один темный трон (ЛП) - Блэйк Кендари. Страница 21

— Мне не надо проверять цель для того, чтобы знать, что у тебя всё куда лучше, чем у меня, — промолвил Николас, когда они отложили свои луки и направились к маленькому каменному столу под тенью высокой ольхи.

— Я занималась стрельбой из лука с раннего детства. Но, стоит признать, такой искусной прежде никогда не была. Несколько месяцев назад все мои стрелы просто терялись по пути.

На столах красовались два серебряных кувшина и два кубка. В одном был напиток Катарины — майское соломенное вино, подслащённое мёдом и свежими ягодами, ядовитыми и нет. Во втором было вино Николаса, тёмно-красное и охлаждённое водой, чтобы не перепутать.

— Они сказали мне, что скоро придётся отправляться в Волчью Весну, — промолвил Николас, — а я так привык к Грэйвисдрейку.

— Мы отправимся не так уж скоро. И этот ритуал считается очень красивым — лампы плавают в воде и прекрасно сверкают. Всегда хотела это увидеть. Но мне казалось, что придётся ждать того момента, когда я наконец-то одержу победу.

Николас отпил вина. Он посмотрел на её накидку, и глаза его прищурились от озорства.

— Скоро вернусь в дом, в столицу, к тебе, но мне хочется повстречаться с твоими сёстрами. Надеюсь, — он протянул руку, — ты не оставишь меня.

— Оставлю? — переспросила она.

— После того, как убьёшь их. Несомненно, ты сделаешь это, — он махнул рукой на мишень, разбитую стрелами. — И слуги рассказывали мне о твоем мастерстве с ножом. Мне бы очень хотелось это увидеть.

Живот Катарины сжался от удовольствия, по спине скользнуло холодом.

— О, ты не можешь… — прошептала она. — Ты чувствовал бы себя хорошо, если б увидел, как твоя будущая королева ударит свою прекрасную сестру ножом в грудь?

Николас улыбнулся.

— Я родом из солдатской семьи, королева Катарина, и видел и худшее, — он снова отпил вина, и то окрасило его губы алым. — И не люблю возвращаться к прошлому.

Пульс Катарины ускорился, сердце забилось так быстро, словно в груди оно было не одно. Его взгляд заставлял её краснеть. Она прежде чувствовала такой взгляд от Пьетра — словно он притянет её к себе вот-вот и уложит в постель.

— Натали предпочитает, чтобы я убивала безопасно. Так делают Арроны, тихо и утончённо. Ничто не радует их больше приятного ужина, заканчивающегося чужой смертью.

Николас позволил своему взгляду скользнуть по её телу.

— В этом есть своя прелесть. Но я вижу, как твои руки сжимают их горло. Воспоминание для нашей брачной ночи.

Жизель громко прочистила горло.

— О, простите, моя королева.

— Жизель… — улыбнулась Катари. — Мы немного увлеклись… Я не услышала теюя.

Жизель перевела взгляд с Катарины на Николаса и покачала головой.

— Натали послала за вами, — промолвила горничная. — Сказала, что к тебе гость.

— Я занята другим.

— Она говорит, что ты должна прийти.

Катарина вздохнула.

— Прошу, иди, — промолвил Николас. — Не заставляй её ждать.

Катарина ступила последний раз на ступеньку и шагнула в коридор.

— Натали, — начала она. — Ты послала за… — остальные слова не сорвались с её губ — потому что посреди комнаты — с прямой спиной и сверкающими, словно у испуганного кролика глазами, стоял Пьетр.

— Я знала, что ты тут же пожелаешь его увидеть, — улыбнулась Натали. — Не пугай его, Катари, я и так отчитала его за то, что он так надолго тебя оставил.

Но, конечно, он пожелает этого. Из страха, что она отправит его в Волрой так далеко, что он никогда больше не увидит солнце. Из ужаса, что она прикажет Бертрану Роману разбить ему голову. Или сделает это сама.

— Все всяких сомнений, вы хотите побыть наедине, — промолвила Натали.

— Вне всяких сомнений, — согласилась Катари.

Клетки с мёртвыми птицами и грызунами с прибытием Николаса убрали из комнаты Катарины, но хотя её окна открывали каждый день, чтобы победить запах, он всё ещё задержался, и она наделась, что Пьетр почувствует его, когда войдёт в комнату. Запах смерти. Боли. Не её.

Он вошёл в комнату перед нею, потому не видел, как она взяла со стола нож. Её спальня… Словно он имеет право быть здесь!

Он ударил по стекляной стенке клетки змеи, и змея подняла голову.

— Я вижу, с нею всё в порядке, — промолвил он, и Катарина прыгнула на него.

Она потащила его на кровать, упёрлась коленями о матрас, чтобы схватить его со спины. Одна рука поймала его за волосы, вторая прижала нож к горлу.

— Катари, — задыхаясь, прошептал он.

— Это будет отвратительно, — она сильнее прижала нож к его коже. Это не займёт много времени. Он остёр, артерия близко. — Жизель принесёт мне новое покрывало. Но Натали права, отравителя не отравить.

— Катари, прошу.

— Что прошу? — прорычала она, сжимая его голову. Его пульс бился у неё под руками, но даже когда она хотела перерезать ему горло, она помнила, как это было — прижиматься к нему. Пьетр, которого она любила, который говорил, что любит его. Его прекрасный запах заставлял её плакать.

— Как ты мог, Пьетр!

— Прости, — прошептал он, когда нож оставил шрам на горле.

— Я тебя огорчу, — прошипела она.

— Я должен был! — закричал он, пытаясь её остановить. — Катари, прошу! Я думал, что должен!

Её хватка не ослабевала.

— Зачем?

— Заговор. Натали рассказала мне за несколько дней до Белтейна, что Жрицы решили сделать с Мирабеллы королеву-белоручку. После того, как ты плохо показала бы себя, они хотели разрезать вас на куски и скормить огню!

— Но я показала тебя хорошо! — Катарина надавила на лезвие.

— Но я не знал! Когда ты пришла ко мне, к пропасти, я думал, ты от них бежала. Я не мог видеть, как они прикасаются к тебе, — его рука потянулась к её руке, и она напряглась, но он не пытался убрать нож. Он просто коснулся её. — Я думал, они придут тебя. И не мог позволить. Лучше уж я.

— И ты толкнул меня в эту дыру! — сквозь зубы проговорила Катарина. Её тело дрожало от ярости. Шок и смятение, испуг…

Он совершил преступление. Предательство. Она должна перерезать ему горло и смотреть, как из его жил вытекает кровь.

А она вместо этого отступила и швырнула нож в стену.

Пьетр пошатнулся вперёд, зажимая рукой рану на горле.

— Ты меня порезала, — недоумённо и мягко промолвила она.

— Я должна была сделать ещё хуже, — он обернулся, чтобы посмотреть на неё, и она наслаждалась страхом в его глазах. — И ещё могу. Я пока не решила.

Умный, расчётливый Пьетр. Та же голубая рубашка, та же тёмная куртка и нравившиеся ей длинные волосы. Она смотрела на него на своей кровати и ненавидела, злилась на него, но он всё ещё был её Пьетром.

— Я не могу винить тебя, Катари, но мне жаль, — он смотрел на её округлые плечи. — Ты выглядишь иначе.

— А чего ты ожидал? Никто не возвращается оттуда таким же.

— Я давно хотел вернуться к тебе.

— Конечно. К власти Арронов.

— К тебе, — его пальцы дрожали от желания, и он поднял руку, чтобы коснутся её щеки.

Катари ударила его.

— Ты не знаешь, к чему ты вернулся, — промолвила она. Она сжала его голову, поцеловала так сильно, чтобы это стало наказанием. Укусила его за губу. Слизнула кровь с пореза на горле.

Он обнял её за талию и притянул к себе.

— Катари, — вздохнул он, — как же я люблю тебя.

— Как же так, — она тяжело дышала. — Как же ты должен любить меня, Пьетр, — промолвила она, отступая к Николасу, — но ты больше никогда не будешь со мной.

Волчья Весна

В доме было тихо — поразительно для дома Природы. Обычно он был наполнен лаем и криками, шумом с кухни или с улицы. Джулс глубоко вздохнула и вновь втянула носом воздух, а после сделала глоток горячего ивового чая и погладила по голове Камдэн, лежавшую у неё в ногах.

Они с кошкой стали ещё ближе с той поры, как она узнала о проклятии. Они цеплялись друг за друга, не зная, что всё это могло означать для их связи. Мысль о том, что она могла проснуться и обнаружить, что Камдэн не была её частью, казалась страшнее военного дара.