Поцелуй Тьмы (СИ) - Железная Ирина. Страница 8

Сквозь стену забора просунулась ее голова.

 - А сейчас?

 - Да. Ты будешь отвечать на мои вопросы?

 - Зачем ты побежал за мной?

 - А почему ты побежала от меня? Как ты узнала?

 - И давно ты вампир?

 - Все, хватит, или ты ответишь на мои вопросы, или я больше не отвечу на твои.

 - Я Даша. Странно, ты первый, кто видит меня. – она полностью вышла из стены и теперь стояла предо мной.

 - А что, или кто ты? – спросил я. Девочка отвернула голову в сторону и тихо всхлипнула. – Эй, не плачь. Что случилось? Я что-то не то сказал?

Даша засучила свои рукава, на ее запястьях я увидел кровавые шрамы. Я не чувствовал запаха ее крови, от нее веяло холодом.

 - Я призрак. Неприкаянная, потерянная душа, для которой закрыты врата рая и захлопнута пропасть ада. По крайней мере, еще на тридцать пять дней.

 - Не понял. Ты покончила жизнь самоубийством?

 - Да, в горячей ванне, с помощью острого лезвия. Я стала пустым местом, я умерла… - Даша снова заплакала. Я попытался обнять ее за плечи в знак утешения, но мои руки захватили лишь пустоту.

– Спасибо. – еле заметно улыбнулась она. -  Ценю. Пошли, сядем на скамейку, я тут недалеко знаю отличный скверик. А то ты смотришься плохо со стороны. Разговариваешь с пустым местом и жестикулируешь. Ведь кроме тебя, меня больше никто не видит.

Мы прошли в тот уютный скверик неподалеку и сели на деревянную лавочку.

 - Знаешь, когда все вокруг прижало к стенке, и не было выхода, я не хотела терпеть унижения и страдания. Их и так было слишком много. Я думала, что если я умру, то никто и не заметит. А для меня все закончится. Все страдания, муки. Все потеряет смысл. Этот мир слишком подл. Счастье, если оно существует, всегда мимолетно. Ничто не вечно. Вообще, у человека нет смысла жить. Он затянут в круговорот обыденности и постоянности. Все повторяется день ото дня. Никакого разнообразия, никаких перемен. Жизнь – это неизлечимая болезнь с летальным исходом. Всегда. Человек всегда придумывает различные иллюзии и сказки о том, чего не может быть. Он пытается обмануть всех вокруг своими мифами, но потом сам же, свято в них верит. Человеческая сущность настолько продажна… Я не смогла все это вынести, я сломалась. Проблемы в семье, разрушенная личная жизнь, сломанная повседневная суета. Я спросила себя, зачем мне жить в этом мире?! Зачем?! Все равно умру. Только испытаю больше страданий и унижений. – по ее щекам текли струйки слез. Я слушал, и мне становилось тоскливо. Ведь я жил и радовался жизни, но потом все исчезло. Но ведь я не чувствовал отрешенности и такого отчаяния. Да, я разочаровался в существующем строе, жизни. Но никогда не хотел закончить вот так. А сейчас… Ее слова кажутся выходом, причем единственным. – Потом, испив белого вина и приглушив все стаканом водки, я наполнила ванну, напустила белоснежной пены, и погрузилась в горячее тепло живительной силы воды. Взяла с полки лезвие, и задумчиво провела по запястью. Неохотно закапала кровь. Первый испуг перед болью быстро прошел. Потом еще раз на другой руке. Комки белой пены вновь окрасились красным. Осторожно, вновь чувствуя боль, опустила руки в горячую воду. Я проваливалась в пустоту. В глазах темнело, и кружилась голова, первой мыслью, было вылезти и прекратить это безумие. Но я вновь подумала, зачем? Что бы закутавшись в свой домашний халат расплакаться и проклинать все вокруг? Снова? Жить, терпеть. Нет. Сердце бешено колотилось, оно рвалось наружу. Оно не хотело умирать. Лишь оставить меня одну, а самому уйти, убежать. Но неразрывная связь тела и души с каждым разом замедляли мерный стук. Все потухло, тело обмякло, даже если бы я сильно захотела в тот миг, я бы уже не выбралась. Это ужасно. Когда ты есть, и одновременно тебя нет. Твое тело не слушается, а мысли, навязчивые и бредовые не хотят уходить. Я вспомнила все свои радости и огорчения, боли, страхи. Зло и добро насмехались надо мной. Все мои поступки при жизни, какими бы они не были, проносились в сознании. Правду говорят те, что видишь всю жизнь перед глазами смерти, в ее темных, пустующих зрачках абсолютнейшей мглы. Только уже со стороны. Голос истины. Я хотела вернуться, жить. Но слишком поздно. Затем яркий ослепительный свет, и меня не стало. Ослепленная, я пыталась уцепиться хоть за что-то. Но яркий свет, не спустил своих оков, и я не смогла что-либо увидеть. Душа обрушилась вниз. К земле, в пропасть, где кончается свет и начинается тьма. Узким лучом света и спокойствия растворился мой последний взгляд на двери рая. Вокруг меня танцевали тысячи бликов и теней. Пока меня не взял за руку мрак и не закружил в медленном и томительном вальсе. Не было спокойствия, лишь грубый смех. Опять ощущение боли и мук. Только уже не физических. Но потом, все стало мерцать и растворяться, и я оказалась здесь. В этом мире. Откуда пришла, и откуда так стремительно хотела убежать. На темной пустоши могил и крестов. В своем любимом черном платье. В лунном свете я увидела своих друзей, которые оплакивали меня. Даже ночью. Горстка людей в черном сменила место обитания. Мои друзья. Готы. Дети Ночи. Всадники Апокалипсиса. Я стала никем, пустым местом, потерянной душой в мире скитаний. Наверное, что бы искупить свои грехи путем новых страданий и мучений. Я долго бродила по знакомым местам. Ни с кем не могла заговорить. Полное одиночество. Пока сегодня не встретила тебя. Мне нужно было хоть с кем-то поговорить. Выговориться. И мне стало легче. Спасибо.

 - Я не священник. Я не отпускаю грехи. Прости. – сказал я и встал со скамейки.

 - Я знала, что ты вампир. Это было видно по твоим глазам. Я много знаю о всем потустороннем. Но не уверена, что все, правда. Настоящий спец это Ромыч. Наш главный предводитель. Он каждую ночь приносил мне розы на могилу и пытался молиться.

Подул пронзительный ветер. В серую кучу на новое веселье беспорядка и хаоса собирались мрачные тучи. Уже где-то вдалеке сверкало. Надо было отправляться домой.

 - Пошли со мной. Если хочешь. Я твой хороший слушатель, и верный друг. Отныне. В одиноком мире, где нет места нам обоим, я начинаю верить в судьбу. Наша встреча не случайна.

 - Спасибо. Я буду твоим голосом разума, ты тоже можешь поведать мне свою историю. И да прибудет с нами свет.

 - И да прибудет с нами мрак.

Глава 4 - Суицид

- Ее боль ты не можешь почувствовать. И это к счастью. Ветвь позитива. – задумчиво произнес я.

 - Близок час… - расправляя свои мощные крылья, произнес Падший.

Я оглянулся на позади стоявшее зеркало. Там быстро промелькнула чья-то тень. Лишь кривая усмешка коснулась моих губ.

Граф, закутавшись в плащ, насторожился. Воцарилось молчание. Лунный свет, осторожно пробираясь сквозь узкую лазейку не задернутой шторы, мягко ступал по комнате.

 - Что слу…

Жестом руки я прервал Новенького. Все мои органы чувств обострились. Еще один жест, и мои отражения рассеялись водной гладью в своих пространствах. Все вокруг потемнело. Угас даже лунный свет. Воцарилось царство полной тьмы. Не долго думая, я пропустил весь мрак сквозь себя, и мое тело рассыпалось десятками летучих мышей.

Стая ночных обитателей облетала новое пространство. Вскоре тонкий слух животного уловил отражения собственного писка, и я определил, что предо мной в комнате новое зеркало. Уже не то, что стояло у меня раньше, и оно не то, что было в полный рост, а выше, древнее.

Стая летучих мышей в один миг растворилась в густой туман, и уже из его хлопьев, я вновь собрался воедино.

 - Ночью, с вампиром может драться либо безумный отчаявшийся глупец, или полный идиот. Который из них ты? – С вызовом крикнул я. Глаза быстро привыкли к темноте, и я увидел это зеркало. Древняя, старинная рама была пропитана кровью. Темная гладь отражения хранила в себе муки тысяч смертных. За ее гранью сверкали молнии, в их свете я увидел царивший внутри мир. Белоснежное поле, сплошь покрытое льдом и снегом. Обезумевший ветер взметал шапки сугробов и развеивал их на тысячи миль вокруг. В новом мерцании я увидел еще одного Падшего, вернее Падшую. Полуобнаженную, в каком-то купальном костюме девушку, которая пыталась согреться в полах своей длинной серой юбки. Но меня заинтересовало больше лицо. Красивые искры в глазах просили о помощи. Обветревшие губы читали старинные молитвы на латинском языке. К каждой руке и ноге была прикована черная цепь.