Покахонтас - Доннел Сюзан. Страница 18

Покахонтас вдруг поняла, почему Починс пригласил тассентассов в Кекоутан. Бледные люди уже высаживались на эти берега, и Починс знал, что они обладают такими сокровищами. И хотя он также знал, что Паухэтан называет незнакомцев врагами, жадность взяла в нем верх. И еще: ему тассентассы, кажется, нравятся. Починс не захотел подчиниться приказам отца. «Мой брат — бесстрашный человек», — подумала Покахонтас.

Починс и предводитель чужих обменялись поклонами, а Покахонтас прикидывала, как бы ухитриться поговорить с грязными людьми. Если бы она была постарше, ее могли попросить согреть постель одному из них. Ахонэ! Какое суровое испытание из-за этого запаха! Но Починс наверняка попросит жен отвести чужих к реке и вымыть их. Затем самых миловидных предложат им на ночь — для удовольствия тела и удовлетворения вожделения. Но она знала, что ее никогда не попросят из-за ее положения.

Свежим весенним утром, когда чайки низко кружат над синим морем, Покахонтас торопилась с купания ко входу в ограде. Ей нетерпелось как можно скорее увидеть чужеземцев. Обогнув угол, она заметила, что они стоят все вместе и спокойно разговаривают между собой, а к ним идет Починс, сопровождаемый воинами.

Она поняла, что они собираются уходить. Сердце у нее упало. Она так хотела поговорить с ними, снова услышать их голоса. Возможно, сейчас она поняла бы их лучше, чем предыдущим вечером. Но понятны ей были только выражения их лиц. Казалось, они ждали указаний, но она не была уверена. Разочарованная, Покахонтас пристально рассматривала мужчин. Она все-таки постарается как-нибудь поговорить с ними до того, как они покинут их берега.

Один из тассентассов обернулся, тот, с пустым рукавом, и на мгновенье поймал взгляд Покахонтас. Он поднял темную бровь, будто ее настойчивый взгляд удивил его, и внезапно улыбнулся. Покахонтас улыбнулась в ответ, говоря себе: «Я хочу, чтобы он меня запомнил».

Воины уже подготовили каноэ. Покахонтас слышала, как Починс отдает им приказы.

— Сопроводите тассентассов на их каноэ и следите за ними. Послужите им охраной, если они захотят увидеть Вовинчо и его людей, но не ходите с ними на Раппаханнок. Запомните это.

Покахонтас слушала внимательно. Починс независимый человек, но она знала, что у каждого вождя ее отца было свое мнение о тассентассах. И все они поведут себя по-разному. Ей необходимо узнать, что каждый из них собирается делать. А потом она передаст все отцу.

Уходя, тассентассы весело помахали — небольшая группа в коричневых и серых одеждах, тусклых на фоне яркого солнечного света. Но, судя по их улыбкам, они остались довольны своим визитом. Жители Кекоутана тоже были счастливы и проводили гостей до реки. Но когда пришельцы скрылись за поворотом реки, обитатели поселка вернулись в свои дома в спокойном настроении. Возбуждение улеглось. Их снова ждали повседневные заботы: ловля рыбы, размалывание кукурузы и забота о весенних всходах.

У Покахонтас опустились руки, когда она спросила себя, следует ли ей теперь вернуться к отцу. Нет, еще недостаточно новостей, решила она, и всегда можно послать гонца. Она поживет в Кекоутане, понаблюдает, послушает Починса и его людей, пока не сможет составить более полное донесение. Потом она придумает, как повидать тассентассов.

В тот вечер снова было празднество и танцы. День выдался прохладный, и раскраска танцующих казалась яркой в чистом вечернем воздухе. Шею и волосы Покахонтас украсила красными перьями, а еще она нашла для танцев пару расшитых красным мокасин. Она знала, что праздник посвящен ей и ее братьям. Обряд гостеприимства не был выполнен полностью из-за прихода тассентассов. Жителям поселка и самим необходим был праздник, чтобы приободриться и повеселиться без стеснения. В присутствии незнакомцев невозможно было танцевать со всей страстью. Покахонтас также поняла, что брат принимает их со всей пышностью в надежде, что они расскажут отцу только то, что захочет Починс. А он уже дал всем троим по искрящейся голубой штучке, и похожий на льдинку подарок можно было повесить как украшение на шею.

Пока подавали праздничное угощение, Памоуик подсел к девушке с ожерельем из белых раковин. Покахонтас заметила, что он то касался ее, то щипал и беспрестанно теребил ее. Он никогда не мог сдержать своих рук. Секотин нашел себе большеглазую девушку, которая тихо сидела, пока он кормил ее кусочками индейки, а потом мясом дикого кабана. Она наблюдала за братьями и вдруг почувствовала, что с ее телом творится что-то странное. Она ощущала беспокойство, не могла преодолеть вялость и двигалась очень медленно, в то же время живо воспринимая все вокруг. Неприятные мысли, мучившие ее накануне, исчезли.

— Покахонтас, познакомься с Кокумом. Он сын вождя чикахомини.

Вздрогнув, она повернулась. Она не слышала, как подошел Починс. Рядом с ним был воин, чьей раскраски она никогда раньше не видела. Она взглянула на него и почувствовала силу его тела. Она успела заметить, что он высок, но не так высок, как ее братья. Правда, он еще молод и может сравняться с ними. Тело его было мускулистым, гибким, с широкими плечами и узкими бедрами. Лицо приятное, с тонко прорисованными чертами. Он улыбнулся ей, но за подвижным ртом и белозубой улыбкой ей почудилась отрешенность, почти надменность. Он не счастливый человек, как Памоуик, подумала она. В его глазах таится какой-то холод. И при этом было в нем что-то, что сразу и сильно привлекло ее. Она инстинктивно прикрыла грудь скрещенными руками, словно удерживая его на расстоянии.

— Я могу побыть с тобой?

Ее нервы отозвались на звук его голоса. Он был неотразим, но она не поняла, понравился он ей или нет. Одним быстрым движением он сел рядом с ней. Покахонтас ощутила неловкость, ее тело отзывалось на его присутствие без участия разума.

Она попыталась думать трезво. Земли чикахомини находились под управлением Паухэтана, но их вождь был всегда до некоторой степени независим. Это не беспокоило великого вождя, но и не радовало. Иногда он говорил о том, что нужно попытаться соединить два племени путем браков. Не окажется ли это ее брак?

Раковины и барабаны отбивали ритмичную мелодию. Этот танец воинов и их женщин не имел ничего общего с вежливым приветствием тассентассам. Кокум протянул руку, и Покахонтас приняла ее, чувствуя дрожь во всем теле. Ритм захватил их обоих. Танец выражал свободное влечение и отклик плоти. Ритм и слова сочинялись для того, чтобы воспламенить и распалить страсть. Тела танцующих двигались как одно, глаза искали, соприкосновений рук было достаточно, чтобы сердце Покахонтас забилось в горле.

Покахонтас исполняла этот танец много раз. Ей нравилось увертываться от ищущих рук мужчин, как, например, от Памоуика. И при этом она всегда смеялась. Но на этот раз она двигалась в полубессознательном состоянии, и единственно настоящими были глаза мужчины напротив нее. Кокум ей не понравился, пока нет, но когда она чувствовала, как его взгляд пробегает по ее телу, она отвечала ему невольно таким же горячим взглядом. Она осознавала, что он уже считает ее своей, но несмотря на огонь, зажегшийся в ее теле, она не хотела пока еще принадлежать Кокуму. И в то же время она испытывала незнакомое ощущение. Она чуть не споткнулась, когда его рука тронула ее грудь. Внизу живота разлилось приятное тепло.

Ее чувства были почти непреодолимы. Но она знала, что не поступит как все и не станет уединяться с ним в лесу. Она раньше думала, что превращение в женщину освободит ее, сделает более самостоятельной. Но эта лихорадка нарастающей чувственности, которая заставляет терять самообладание, видно, будет новым бременем. О, Ахонэ, почему все так сложно? Она пропустила шаг, но удержалась на ногах. «Я уже никогда не буду свободна от своего тела, — подумала она. — Всегда будет мужчина и то, что мы будем делать вместе».

Она подумала о своих сестрах. Как жаль, что ни одной из них нет сейчас рядом, ей не с кем поговорить, не у кого узнать, как совладать со слабостью, временами охватывающей ее. Люди Починса добры к ней, но они всего лишь ее знакомые.