Шабоно - Доннер Флоринда. Страница 35

Часть Четвертая

Глава 14

Как я уже говорила, женщины не имеют отношения к ритуалу принятия эпены.

Обычно они даже не готовят ее и им не разрешается принимать галлюциногенную смесь.

Женщинам неприлично даже прикасаться к тростниковой трубке, через которую вдувается смесь, если только мужчина не попросит принести ее.

Поэтому я очень удивилась, когда однажды утром увидела Ритими, склонившуюся над очагом и внимательно изучающую темно-красные семена эпены, сохнущие над углями. Не подозревая о моем присутствии, она продолжала тереть ладонями сухие семена над большим листом, на котором была кучка пепла из коры. С той же тщательностью, что и Этева, она периодически плевала на пепел и семена и смешивала все в мягкую тестообразную массу.

Сложив рыхлую смесь в разогретую глиняную посудину, Ритими посмотрела на меня. Она по-детски смеялась над моим озадаченным выражением лица.

— Да-а, эпена будет сильной, — сказала она и снова сконцентрировалась на приготовлении галлюциногенной смеси, которая лопалась с чихающими звуками на куске терракоты. Гладким камнем она растирала быстро высыхающую массу, пока та не превратилась в очень мелкую пудру, в состав которой входил слой грязи с поверхности посудины.

— Я не думала, что женщины знают, как готовить эпену.

— Женщины могут делать все, — сказала Ритими, ссыпая бурую пудру в небольшой бамбуковый контейнер.

Напрасно понадеявшись, что она сама удовлетворит мое любопытство, я наконец спросила: — А почему ты делаешь смесь? — Этева знает, что я хорошо готовлю эпену, — гордо сказала она. — Он любит, чтобы к его возвращению с охоты было готово немного смеси.

Уже несколько дней мы не ели ничего, кроме рыбы.

Будучи в неподходящем для охоты настроении, Этева вместе с группой мужчин преградил маленький ручей, в который они бросили срезанные ветви лозы ayori-toto. Вода стала белой, как молоко. Единственное, что осталось сделать женщинам, — это наполнить корзины поднявшейся на поверхность задыхающейся рыбой. Но Итикотери не особенно любили рыбу, и скоро женщины и дети начали жаловаться на недостаток мяса. С тех пор как Этева и его товарищи ушли в лес, прошло два дня.

— Откуда ты знаешь, что сегодня Этева возвращается? — спросила я, и прежде чем Ритими успела ответить, поспешно добавила: — Я знаю, ты это чувствуешь ногами.

Улыбаясь, Ритими взяла длинную узкую трубку и несколько раз быстро подула в нее.

— Я ее чищу, — произнесла она с озорным блеском в глазах.

— Ты когда-нибудь пробовала эпену? Ритими наклонилась и прошептала мне на ухо: — Да, но мне не понравилось. У меня болела голова.

Она украдкой посмотрела вокруг.

— А ты хочешь попробовать? — Я не хочу, чтобы у меня болела голова.

— Возможно, у тебя все будет по-другому, — сказала она.

Поднимаясь, она небрежно сунула бамбуковый контейнер и трехфутовую трубку себе в корзину.

— Пойдем к реке. Я хочу проверить, хороша ли эпена.

Мы отошли вдоль берега на небольшое расстояние от того места, где Итикотери обычно моются и берут воду. Я села на землю напротив Ритими, которая начала очень тщательно засыпать небольшую порцию эпены в один конец трубки. Она аккуратно постукивала по трубке указательным пальцем, пока пудра равномерно не распространилась по всей длине. Я чувствовала, что покрываюсь каплями холодного пота. Всего один раз в жизни при удалении трех зубов мудрости я принимала наркотики. И тогда же решила, что гораздо умнее было бы выдержать боль вместо того чтобы потом долго галлюцинировать.

— Подними немного голову, — попросила Ритими, помещая трубку передо мной. — Видишь на конце маленький орешек раша? Прижми его к ноздре.

Я кивнула. Пальмовое семечко было прочно приклеено смолой к концу трубки. Убедившись, что маленькая дырочка, просверленная в нем, находится у меня в носу, я провела рукой по гладкой трубке и тут же отчетливо услышала, как по ней пронесся сжатый воздух. Я позволила ему проникнуть в ноздрю, и сразу же ощутила острую боль, которая обожгла мой мозг.

— Ужасное ощущение, — простонала я, охватывая голову руками.

— А теперь в другую, — проговорила Ритими и, улыбаясь, направила трубку в левую ноздрю.

Мне показалось, что из носа течет кровь, но Ритими уверила, что это только слизь и слюна, бесконтрольно льющиеся из носа и рта. Я попыталась вытереться, но невозможно было поднять отяжелевшую руку.

— Почему ты так суетишься из-за соплей вместо того чтобы наслаждаться? — спросила Ритими, смеясь над моими неуклюжими усилиями. — Позже я вымою тебя в реке.

— Тут нечем наслаждаться, — проговорила я.

Пот струился по всему телу. Я чувствовала себя отвратительно, все тело было налито свинцом. Я везде видела точки красного и желтого света. Интересно, что же так смешило Ритими. Ее смех многократно повторялся у меня в ушах, как будто он рождался в моей голове.

— Давай я немного вдуну тебе в нос, — предложила я.

— О нет. Мне нужно следить за тобой, — сказала она. — У кого-то одного должна болеть голова.

— Эта эпена. должна дать больше чем просто головную боль. Вдуй мне еще немного, — попросила я. — Я хочу увидеть хекур.

— Хекуры не приходят к женщинам, — между приступами смеха проговорила Ритими. Она поднесла трубку к моему носу. — Но если ты очень попросишь, может быть, они придут к тебе.

Я ощутила каждую частицу смеси, попавшую в мой нос и взорвавшуюся где-то в темени. Восхитительная вялость распространилась по всему телу. Я посмотрела на реку, ожидая, что мистические существа вот-вот появятся из глубин. Мелкая рябь на воде начала вырастать в волны, накатывающиеся с такой силой, что я поспешила встать на четвереньки. Я была убеждена, что вода хочет поймать меня. Я посмотрела в лицо Ритими и удивилась ее испугу.

— Что случилось? — спросила я.

Мой голос замер, когда я проследила за ее взглядом.

Перед нами стояли Этева и Ирамамове. С большим трудом я встала и прикоснулась к ним, чтобы убедиться, что это не галлюцинация.

Развязав большие узлы и сняв их со спины, они отдали все другим охотникам, стоявшим позади них.

— Отнесите мясо в шабоно, — произнес Ирамамове хриплым голосом.

Мысль о том, что Этева и Ирамамове будут есть так мало мяса, повергла меня в такую печаль, что я расплакалась. Охотник всегда отдавал большую часть убитой им дичи. Он скорее будет голодать, чем согласится с тем, что его попытаются обвинить в скупости.

— Я отдам тебе свою порцию, — сказала я Этеве. — Мне больше нравится рыба.

— Зачем ты пробовала эпену? — голос Этевы был суров, но глаза весело искрились.

— Нам нужно было проверить, правильно ли Ритими смешала пудру, — пробормотала я. — Она недостаточно сильная. Совсем не видно хекур.

— Нет, она сильная, — возразил Этева.

Положив руки мне на плечи, он заставил меня сесть на землю перед собой.

— Эпена, сделанная из семян, сильнее, чем из коры. — Он поднял трубку со смесью. — В дыхании Ритими недостаточно силы.

Дьявольская усмешка исказила его лицо, когда он поднес трубку к моему носу и подул.

Я снова почувствовала головокружение, а в моей голове волнами разносился громкий смех Ирамамове и Этевы. Я медленно поднялась. Казалось, я не касалась ногами земли.

— Танцуй, Белая Девушка, — подбадривал меня Ирамамове. — Посмотрим, сможешь ли ты привлечь хекур своими песнями.

Очарованная его словами, я вытянула руки и начала танцевать маленькими отрывистыми шагами, точно так же, как танцевали мужчины в трансе от эпены.

В моей голове проносились мелодия и слова песни одной из хекур Ирамамове.

После долгих дней Призывания духа колибри, Он наконец пришел ко мне.

Ослепленный, я наблюдал его танец.

Ослабевший, упал я на землю И не чувствовал, Как он вошел в мое горло И отнял мой язык.