Плохиш (СИ) - Субботина Айя. Страница 39

— Совсем из ума выжил, - проворчала Катерина Викторовна, «гроза и строгость» «Третьего Национального». И фыркнула, когда Егор налил ей «шипучего» на дно. Подтолкнула его локтем, мол, жалко тебе что ли.

— Ох уж эти женщины, - Егор демонстративно приложил руку к груди, изображая тяжелое ранение гневным взглядом, но на этот раз наполнял хрусталь медленно, до самого края. – Ваше Величество довольно?

— Я подумаю, - то ли в шутку, то ли всерьез, сказала Катерина Викторовна, строго следя за тем, чтобы у всех присутствующих было налито. И, откашлявшись, как всегда взяла на себя роль первого голоса коллектива. - За новую ведущую «Доброе утро, страна!», Владиславу Егорову! Этому каналу нужна свежая кровь. Надеюсь, девочка, твоя улыбка по утрам будет делать сердца мужчин мягче и добрее. И – до дна!

Влада попыталась отделаться одним большим глотком, но под стройное хором «пей до дна, пей до дна!» пришлось выпить все. И со смехом покривиться от щекочущих ноздри пузырьков. Сладость Cinzano Asti растеклась по горлу, согрела желудок приятным теплом.

— Ну а это – подарок ко Дню рождения! – громко сказала ведущая прогноза погоды, Алина Зайцева, трижды побывавшая замужем за последние два года.

Девчонки, еще одна пара ведущих - Света и Оля, словно фокусницы, выудили из-под стола огромную, перевязанную бантом коробку. Влада даже икнула от неожиданности, но, подбадриваемая взглядами коллег, развязала ленты, сняла крышку. Внутри лежали... валенки. Украшенные стразами и ленточками.

— Вот вы черти! – Влада от души рассмеялась.

Называется, если постоянно жаловаться, что мерзнуть ноги, Вселенная услышит. В данном случае – Вселенной «поработали» коллеги.

— Это не все, там еще есть! – Нетрепливая Оля, кучерявая, как полноватый черный пуделек, вынула валенки, а следом – клетчатый сине-красный плед. – Будет, под чем спать на поздних эфирах.

Влада, стараясь сдержать слезы, дрожащими руками приняла подарок, и тут же укутала в него плечи: плед оказался длинным, тяжелым, и в самом деле мог послужить заменой одеялу. Судя по всему, как минимум пару дней в неделю ей придется оставаться в студии на ночь.

Двадцать лет.

Влада скользнула взглядом по отмеченной в календаре дате – ребята обвели ее клиновым листочком и закрасили жгучим оранжевым маркером, и вот – не успела она приехать с тортом и бутылкой вина, устроили поздравления. Влада даже не надеялась: все-таки новый сотрудник, пять месяцев в штате, что говорится, «на подхвате», и лишь по совершенно фантастической случайности – ведущая утреннего эфира. И такой теплый прием.

Телефон завибрировал в кармане входящим вызовом. Она взглянула на экран, мысленно пожелала себе терпения и, извинившись, вышла в коридор. Разговоры с матерью в последнее время были не то, чтобы приятными, если не сказать – тяжелыми.

— Ты могла бы позвонить мне сама, - без вступления, обиженно плаксивым голосом, сказала мать на том конце связи. – Ждала, пока я первая поклонюсь?

— Мы говорили позавчера, - терпеливо напомнила Влада. – Я много работаю, у меня день по минутам расписан. Мы договаривались, что я буду звонить два раза в неделю.

— Ты принесла угощение?

Мать словно и не услышала ее слов. В этом – вся она. Все должно быть «по заведенному»: угощения коллег домашним тортом, чаепитие, шампанское. Мать жила в том мире, где женщина должна умереть – но сделать все правильно. Даже если торт придется печь в те жалкие крохи времени, которое отведены на сон. Влада уже и забыла, когда нормально высыпалась. Точно в другой жизни. Поэтому торт был заранее заказан в пекарне, и по вкусу ничем не уступал домашнему: полтора килограмма бананового суфле с молочным шоколадом и пропитанными ромом бисквитами коллеги растащили за минуту.

Вот только матери об этом знать не обязательно.

— Все хорошо, мам. – Влада улыбнулась, выуживая из памяти запах ее фирменной выпечки. – Не переживай.

— Ты зря волосы обрезала, - всхлипнула Елена Николаевна.

Опять? Влада вцепилась в перила свободной рукой, сжала так сильно, что побелели костяшки. Месяц уже, как мать не упускает случая ткнуть носом в то, что непокорная, вырвавшаяся из-под родительского колпака дочь, превратила роскошную косу в биозавивку чуть ниже плеч. С каждым таким укором Влада начинала все больше склоняться к мысли, что ее волосы матери дороже, чем она сама. Иначе, почему ничего не сказала о первом эфире? Не похвалила, не сказала, что гордится. Когда, почти год назад, она ушла из дома практически в чем была, родители наперегонки кричали вслед: «Одумаешься – и назад прибежишь!» Не одумалась, не прибежала, не пропала – и сама, своими силами, бессонными ночами и работой без выходных поднялась от сценаристки утренних новостей до ведущей. Но для матери всех этих заслуг словно не существовало. Была лишь отрезанная без спроса коса – трагедия, достойная театральных подмостков.

— Все хорошо, мам. Встретимся в воскресенье, у меня будет пара часов свободного времени. И не забывай пить свои лекарства от сердца.

Закончив разговор, Влада потихоньку оперлась спиной на стену. Здесь было прохладно – то, что нужно. Привести мысли в порядок, затолкать обиду в дальний уголок сердца. Почему-то, невзирая на холодные, натянутые отношения с семьей, которая так и не простила дочери побег, хотелось услышать хоть пару теплых слов. Что-то до дикости банальное, вроде «мы тебя любим, мы тобой гордимся, ты смотри, настоящая ведущая на национальном канале – и все сама, на тебя вся страна теперь смотреть будет...» Ни слова. Только. Одна. Проклятая. Коса.

Влада помассировала виски, чувствуя, что вино выветрилось из нее под тяжелым прессингом материнского укора. Уже повернулась, чтобы вернуться в офис, но ее внимание привлек парнишка в форменной одежде курьера. Он держал под мышкой небольшую коробочку, и на все стороны вертел головой.

— Вам кого?

— Я ищу Владу Егорову, - сказал парень, приветливо улыбаясь. – У меня личная доставка из рук в руки.

— Это я.

— Ммм... - замялся парень. – Мне бы удостоверение личности какое-то – паспорт или права.

Влада пожала плечами: ну хоть для чего-то права пригодились, не зря мучилась, бегала в перерывах между работой и универом на курсы и в дождь, и в зной.

Парень прошел за ней в офис, и убедившись, что передает посылку нужному человеку, протянул планшет для подписи. Влада оставила аккуратный росчерк и забрала коробку. Бордовая бумага с золотым тиснением в виде кленовых листьев, перевязанная деликатной же золотой лентой. Влада взвесила коробку на ладони – легкая, а внутри как будто что-то металлическое, позвякивает от каждого удара о картонные стенки.

— Что там у тебя? – тут же подобралась любопытная Света, заглядывая Владе через плечо всеми свою ста семидесятою пятью сантиметрами роста.

Вместо ответа Влада аккуратно разорвала ленту и сняла крышку.

Внутри был ключ от машины на фирменном брелке с логотипом «Порше».

И записка на глянцевом, с серебряном тиснением, кусочке картона.

Пока Света присвистывала и зазывала коллег - «гляньте, что тут!» - Влада отставила коробку, так и не прикоснувшись к ключам, впилась взглядом в записку.

«Новая прическа тебе к лицу. С Днем рождения и с первым эфиром, Неваляшка»

Без подписи, но она и не нужна.

Влада перечитала записку так много раз, что буквы отпечатались перед мысленным взглядом. Пришлось сморгнуть наваждение.

— Это то, что я думаю? – замаячил впереди Егор.

— А ну отойдите, сороки! – распугала любопытных коллег Катерина Викторовна и протянула Владе коробку.

Влада взяла ключ, заторможено разглядывала красно-золотые кубики и черную лошадь на «щите» логотипа известного автомобильного бренда. Как это вообще понимать? Десять месяцев: ни сообщения, ни звонка, ни единого намека на свое существование в пределах не то, что города – одной страны. И вдруг – поздравления и ключи от... машины?

«Он видел мой первый эфир?! Стас видел?!»