Вот они какие (Повести и рассказы) - Лихачева Зинаида Алексеевна. Страница 6

— Ая — собачка! — сказал незнакомец и призывно засвистел.

Не имея обыкновения подходить к чужим, Норд шарахнулся в сторону и побежал домой.

Вечером, когда хозяйка зажгла лампу, Норд, потянувшись, подошел к двери. Пришло время встречать хозяина. В нетерпеливом ожидании он сбежал на лед лагуны и вдруг увидел утреннего незнакомца. За его спиной висело ружье. Ружье! Человек тихо свистнул и пошел вперед. Забыв обо всем, Норд пошел за ним, не спуская глаз с ружья. Вот уже промысел остался позади, и только светящиеся окошки напоминали о его существовании. От человека не пахло ничем враждебным, и поэтому Норд подошел совсем близко.

— Ишь ты, — говорил человек, поглядывая на Норда. — Поди сюда! Боишься, да? Дикий? Хороший собака, ая! — Норд нерешительно помахал хвостом, следя, как незнакомец вытаскивал что-то из кармана.

— Ая — собака… — шептал он и вдруг неожиданно взмахнул рукой. Тугая петля захлестнулась на горле Норда. Он подпрыгнул и стал кататься по льду, сдирая лапами петлю. Но подскочивший человек ловко скрутил веревкой лапы и, подняв извивающуюся собаку на руки, быстро пошел вперед. На полузадушенный визг Норда отозвался хор собак: это потяг, виляя хвостами и радостно лая, приветствовал своего хозяина. Запеленав Норда в покрышку от нарт, человек уложил его рядом с собой и закричал:

— Поть, по-оть!

Собаки рванули с места и, свернув из лагуны в старую протоку, вынесли нарты на бездорожную белизну тундры. Норд лежал неподвижно: петля, сдавившая горло, не давала свободно дышать. Скрип полозьев по хрустящему насту и громкое, прерывистое дыхание собак говорили ему, что его куда-то увозят. Куда? Зачем?

— Tax, тах, тах! — резкий толчок, и нарты остановились.

— Ну, приехали, — сказал человек, стаскивая с Норда покрышку.

Брезжил серый рассвет. Нарты стояли у незнакомого дома. Вдалеке виднелись очертания поселка. И дом, и поселок были чужими.

— Ну-ну! Ты! — грозно прикрикнул незнакомец, когда Норд, зарычав, показал клыки.

Ловко избегая острых зубов Норда, человек растянул петлю, быстро закрепил ее за ошейник и, волоком дотащив упирающуюся собаку до крыльца, привязал к одному из резных столбиков. Норд рванулся — тонкий столбик затрещал. Собрав все силы, он рванулся еще и еще, столбик поддался и, заскрипев, сломался.

— Эй-эй! — закричал незнакомец, выскочив из дому. — Эй, куда? Поди сюда!

Но, волоча цепляющуюся за все деревяшку, Норд был уже далеко.

— Беги-беги, — заворчал человек. — Куда пойдешь? Дороги не знаешь, молод еще. Не уйдешь. — И он был прав.

Норд впервые в жизни очутился так далеко от дома. Все запахи были чужими, а тут еще этот проклятый столбик цеплялся за каждую неровность, больно дергал шею. Пробежав километра полтора, Норд остановился. Свежий снег замел следы и потушил запахи.

Впереди расстилалась неизвестность белой пустыни. Сзади слышался собачий лай и пахло дымом чужого поселка. Тяжело дыша, Норд остановился и оглянулся по сторонам. Потом, решив искать дорогу в другом направлении, он бросился бежать к поселку. Деревяшка больше не мешала. Где она оторвалась, Норд не помнил. Он бежал теперь свободно, не замечая конца растрепанной веревки, которая волочилась за ним.

Поселок состоял из нескольких новеньких домов и десятка юрт. Вокруг сновали собаки. Увидев Норда, собаки залились лаем и бросились к нему. Норд остановился, ожидая нападения. Круг ощерившихся морд стягивался все уже. Вот какая-то, осмелев, куснула его за заднюю ногу и, взвизгнув, отскочила. Норд резко повернулся, чтобы дать отпор, как вдруг, расталкивая собак, в круг ворвался огромный серый пес. Отвислые уши делали его морду по-крысиному злобной. Это был знаменитый по всему побережью Ута-медвежатник. Круг раздался, и в его центре остались только двое — Норд и Ута. Норд понимал, что, если он не справится с этим врагом, вся свора бросится на него. Таков жестокий собачий закон: лежачего — убей. Подняв на хребтах шерсть, враги сделали два круга, внимательно изучая друг друга. Это был медленный танец смертельной схватки, когда каждый из противников охвачен яростным желанием убийства.

Сделав несколько постепенно суживающихся кругов, смотря друг другу в глаза, враги встали в боевую позу — плечо к плечу. Оба глухо рычали и, вскурносив морды, показывали ряды крепких зубов и загибающиеся клыки.

Ута начал первым. Оборвав рычание визгом, он бросился на Норда. Норд пригнулся и в тот момент, когда Ута намеревался обрушиться на него сверху, Норд на скачке схватил Уту за горло снизу. Враги молча покатились по снегу, отталкивая друг друга лапами. Из-под когтей клочьями летела шерсть. Схватка была короткой.

Сделав огромное усилие, Ута встал, пытаясь сбросить Норда. Но зубы Норда, вонзившись в горло, скрипнули и соединились друг с другом. Вяло замотав головой, Ута рухнул. Судорога прошла волной по его телу и оборвалась на лапах.

Примолкшие было собаки бросились на труп, образовав визжащую, барахтающуюся кучу. Вместе с ними Норд рвал и бросал кровавые клочья мяса и шерсти.

Крича и размахивая палками, спешили люди.

Отбежавшие собаки, вздрагивая и облизываясь, уселись поодаль. На примятом, в багровых пятнах снегу, упираясь передними лапами в изуродованное тело Уты, стоял ощетинившийся Норд и, подняв окровавленную морду, угрожающе смотрел на людей.

— Уту загрыз! Уту! Вот так собака! Медвежатника убил! — кричали люди. — Чья собака? Чья? Чья?

Из толпы выскочил пожилой человек с ружьем.

— Убью! Убью!.. — хрипел он. — Лучшую мою собаку положил! — И, прищурившись, стал целиться в Норда.

Норд, когда на него в упор посмотрело черное отверстие дула, понял опасность, но гордость не позволила ему сдвинуться с места. Рыча, он следил за ружьем.

— Не стреляй! — И незнакомец, привезший Норда, пригнул ружье дулом к земле. — Моя собака! Заплачу тебе за Уту, сколько спросишь… А его не стреляй. Я его на племя привез! Он привязь оборвал…

Незнакомец, прыгнув, схватил конец веревки, привязанной к ошейнику Норда. Туго намотав ее на руку и подтягивая так, что передние лапы поднялись над землей, он волоком потащил Норда. За углом дома, там, где были привязаны ездовые собаки, он крепко привязал Норда на короткий сыромятный ремень.

Подождав, когда незнакомец уйдет, Норд попробовал рвануться, но нет — короткий ремень не позволил. Стараясь схватить ремень зубами, Норд чуть не задохнулся. Осознав бесполезность сопротивления, пес застыл. Собаки с любопытством смотрели на него, но он их не замечал. Вечером появился незнакомец. Он принес охапку юколы для кормежки. Визг и вой потяга заставили Норда открыть глаза. Человек бросил ему самую большую рыбу. Норд отвернулся.

— Ишь ты! Гордый какой! — возмутился новый хозяин. — Жрать не хочешь? Ничего, вот поработаешь — захочешь!

Наутро человек пришел снова.

— Лебедь, Лебедь! — позвал он старого пса.

Моргая желтыми глазами, Лебедь подошел к нартам и занял свое место передовика.

— Ну-ка, Красный иди! — Отвязав Норда, человек поставил его в третью пару и, накинув лямки, быстро затянул их.

В паре с Нордом стоял большой бурый пес — Дикий. Сев на нарты, человек скомандовал:

— По-о-оть! — И взмахнул остолом.

Ненависть к упряжке, всосанная с молоком одичавшей матери, напрягла все существо Норда.

Поджав под себя лапы, он повис на лямках. Рванувшиеся по команде собаки сразу почувствовали торможение. Дикий сильно укусил Норда сбоку. Задняя пара злобно грызла ноги Норда, заставляя его встать. Норд молча волочился по снегу, не огрызаясь на укусы.

Послышалась команда:

— Tax! Tax!

Упряжка остановилась. Норд лежал. Сильные удары остола посыпались на него. Новый хозяин приручал собаку.

— Врешь, повезешь! Еще как побежишь! Куда денешься?

Норд лежал, вздрагивая от ударов, но не делал попытки встать. На морде вздувались толстые, как веревки, рубцы. Остол бил где попало и, отскакивая от пружинящих ребер, выдирал с мясом шерсть. Сильный удар по голове заставил землю перевернуться и подняться стеной. В туман уплыл лай возмущенного потяга…