Сердце дикаря - Дорсей Кристина. Страница 25

Кэролайн кивнула, не поднимая головы от вышивки, над которой трудилась.

— Я полагаю, что вы совершенно правы.

— Говорите громче, мисс, а то я вас едва слышу. Черт бы побрал и вас и Мэри с этой вашей манерой бормотать себе под нос!

Кэролайн вскинула голову и взглянула в лицо Роберту, стараясь, чтобы взор не выдал охватившую ее ненависть. Она прожила в этом доме всего каких-нибудь две недели, но за это недолгое время в ней успела вырасти столь резкая неприязнь к жениху — вернее, без пяти минут мужу, — что скрывать ее становилось все труднее.

— И я, и Мэри разговариваем совершенно нормально, а не бормочем себе под нос, как вы изволили выразиться. К тому же, вы сами требуете, чтобы мы не повышали голос.

— Да, вот именно! Я не желаю, чтобы вы орали на меня, как две рыбные торговки!

— Как вам угодно, — спокойно произнесла Кэролайн, возвращаясь к прерванному занятию.

— Смотрите на меня, мисс! — Роберт ударил ладонью по подлокотнику кресла. — А то ведь я могу и передумать насчет нашей свадьбы!

«Да! Да! Откажитесь от меня!» — хотела бы крикнуть Кэролайн, но оба они знали, что она не может этого сделать. Роберту было известно, что у нее нет ни пенни, зато есть брат Эдвард, которому она хочет дать образование. Поэтому старик часто позволял себе высказывать подобные угрозы, до сих пор всегда действовавшие безотказно.

Так произошло и на сей раз. Кэролайн глубоко вздохнула, подавляя вспыхнувший гнев, и спокойно произнесла:

— Так когда же прибудет священник?

— Жду его со дня на день. Мне говорили, что сейчас он совсем недалеко отсюда, в одном из поселений чероки. Ума не приложу, зачем святой отец вожжается с этими варварами! — Кэролайн вдевала нить в иглу, и пальцы ее дрожали от едва сдерживаемого негодования. С каким удовольствием она высказала бы этому скверному старику свое мнение о его религиозности!

— Куда это вы?! — Роберт угрожающе постучал палкой по ножке кресла.

— Пойду помогу Мэри. Они там льют свечи. Ей не следует переутомляться, тем более в такую жару.

Он злобно уставился на нее, но ничего не сказал. Кэролайн аккуратно сложила рубашку, которую вышивала, в свою рабочую корзинку. Ее радовало уже то, что Роберт, хотя он часто вызывал ее к себе, никогда не говорил, что ему приятно ее общество, никогда, при всем своем одиночестве, не просил ее остаться с ним подольше.

Но она тут же одернула себя, подумав, что при всех недостатках Роберта подобные мысли на его счет не делают чести ее добросердечию.

Мэри вместе с несколькими индианками, которым Роберт платил небольшое вознаграждение за помощь по дому, стояла на заднем дворе, примыкавшем к кухне. Все женщины держали в руке прутья с прикрепленными к ним фитилями, пропитанными воском, и по очереди окунали их в огромный чайник, висевший над огнем, и источавший отвратительный запах топленого сала.

— Ты ведь обещала только присматривать за работой! — с упреком произнесла Кэролайн, неся перед собой виндзорский стул. — Это для тебя. Посиди-ка в тени!

Мэри с улыбкой взглянула на Кэролайн. Та поместила стул под раскидистым кленом.

— Я скоро освобожусь!

— Нет, дорогая, ты уже освободилась! — строго сказала Кэролайн, подходя к Мэри и беря из ее руки прут с фитилем.

— Мы все говорили, что в ее положении не следует заниматься такой работой, — нараспев произнесла индианка по имени Садайи. — Но вы ведь знаете Мэри!

— Да, уж мы ее знаем! — усмехнулась Кэролайн. — И если она будет вести себя по-прежнему, нам придется привязать ее к кровати. Пускай лежит там до самых родов!

— Ты просто чересчур заботишься обо мне, Кэролайн, — мягко возразила Мэри, тяжело усаживаясь на стул. Она вынула из-за пазухи белоснежный льняной платочек и принялась вытирать пот со лба. Кэролайн, вздохнув, лишь молча покачала головой, пряча улыбку. Садайи и ее дочь Валини рассмеялись.

Работа оказалась не из легких, к тому же у огня было нестерпимо жарко, сало в чайнике чадило, и, когда они наконец закончили свой труд и погасили костер, у Кэролайн нестерпимо болела спина, ныли руки, и все тело стало липким от пота. Но зато они отлили множество свечей — будет чем освещать огромный дом в течение долгой зимы. Кэролайн была довольна, что внесла свою лепту в это важное дело.

Жизнь в Семи Соснах определенно имела и свои хорошие стороны. Когда Кэролайн удавалось ускользнуть от Роберта, она с удовольствием принимала участие в домашних делах. Ей было интересно беседовать с индианками, помогавшими по хозяйству. Поначалу они относились к ней настороженно, но шли дни, лето уступило место золотой осени, и женщины, узнав Кэролайн ближе, стали больше доверять ей.

Они нанялись на работу в Семь Сосен, чтобы в виде оплаты за труд получить предметы обихода, столь высоко ценимые в индейских поселениях.

— Прежде этим занимались наши мужчины, — сказала как-то Садайи, меся тесто для хлеба.

— А что же изменилось теперь? — спросила Кэролайн, молотя ладонями по тугому комку теста. Ей теперь очень нравилось заниматься выпечкой хлеба, хотя Мэри обычно уговаривала ее не набрасываться на тесто столь яростно.

— Ты молотишь по нему так, будто оно в чем-то провинилось перед тобой! — шутя говорила она ей. Но Кэролайн, занимаясь этой работой, лишь давала выход накопившемуся в ее душе раздражению.

Она с трудом заставила себя не думать о Волке, о его предательстве, и взглянула на Садайи в ожидании ответа. Индианка была очень привлекательна — выше и плотнее Кэролайн, она носила свои густые темные волосы стянутыми в тугой пучок, руки и шея ее были украшены браслетами и ожерельями из серебра и бисера, мелодично позванивавшими при каждом ее движении.

— Наших мужчин больше не принимают на работу. Большой Отец за Морем гневается на нас, — ответила индианка, вложив в свои слова изрядную долю сарказма.

— Из-за того, что чероки нападали на поселенцев?

— Я не знаю. Но они хотят, чтобы наши мужчины шли сражаться с их врагами, а иначе отказываются торговать с индейцами.

— Наши мужчины ведь тоже сражаются с французами, — сказала Мэри.

Кэролайн вытерла руки о фартук и похлопала Мэри по плечу.

— Логан вернется жив-здоров. Вот увидишь! Мэри невесело улыбнулась.

— Конечно так и будет! Но мне бы хотелось, чтобы он вернулся ко времени родов!

— Думаю, что вернется!

— Ух-х! — Садайи накрыла вымешанное тесто влажной салфеткой. — Англичане с французами еще не готовы к тому, чтобы обменяться поясом мира, — Кэролайн бросила на нее предостерегающий взгляд, но индианка, не заметив этого, продолжала: — Боюсь, как бы война не разгорелась с новой силой!

— Садайи, ты сама не понимаешь, что говоришь!

— Кэролайн, не старайся уберечь меня от волнений! Хотя я и стала похожа на бочку, но нисколько не поглупела, да и слух у меня по-прежнему острый.

— Ва-йя предупредил нас, чтобы мы готовились к битве. — Кэролайн нахмурилась.

— Что ему может быть известно?

Со времени ее прибытия в Семь Сосен имя Волка упоминалось лишь несколько раз. Кэролайн, твердившая себе, что ей следует извлечь из случившегося урок на будущее, с трудом подавила охватившее ее волнение. Если бы он еще вдобавок не снился ей каждую ночь!..

— Рафф очень даже хорошо осведомлен о положении дел, — вступилась за деверя Мэри. — Роберт не прислушивается к его словам, и напрасно! Так считает Логан, да и я тоже.

— А что именно он советовал Роберту?

— Инаду, змея, не должен был лгать! — сказала Садайи. В словах ее было столько ненависти, что Кэролайн на мгновение онемела. Сознание того, что не одна она люто ненавидит Роберта Маккейда, не принесло ей облегчения.

— Наклонись-ка пониже, а то мне не дотянуться! — попросила Мэри и, восхищенно оглядывая Кэролайн, заключила: — Ты выглядишь прекрасно!

Кэролайн лишь слабо улыбнулась в ответ. Ей не было ровно никакого дела до того, как она сегодня выглядит. Она согласилась надеть на себя все эти наряды лишь для того, чтобы не расстраивать Мэри, которая относилась к предстоящему событию как к торжеству.