Синдром отличницы - Ромова Елена Александровна. Страница 29

Было около часу ночи, когда я облокотилась о стену приемных покоев, сползла вниз на корточки и запустила пальцы в челку.

Неожиданно надо мной раздалось:

— Ты что-нибудь ела за целый день, Лессон?

Я вскинула голову.

Врать не было смысла, мой желудок предательски урчал.

Такер протянул мне пластиковый стаканчик кофе и шоколадку, которые купил в автомате.

И знаете что: я ровным счетом не понимала, как реагировать на это. Взяла и то и другое, пролепетав смущенно:

— Я верну вам деньги.

— Вычту с твоей первой зарплаты, — усмехнулся мужчина. — Пошли, я отвезу тебя домой.

Сначала кофе, а теперь еще и это.

— Два добрых дела за один день? Неужели я начинаю вам нравиться?

Его взгляд, которым он смотрел проницательно и снисходительно, вдруг начал меняться. Возможно, это хорошо, а быть может, это предвестник больших проблем.

— Не смотри на меня так, Лессон, — произнес он, — иначе оставлю здесь.

— Кто же будет вашей девчонкой на побегушках? — ума не приложу, как я решилась говорить с этим человеком вот так — без обиняков, будто мы сто лет знаем друг друга.

— Моей девчонкой? — повторил мужчина. — Да кто угодно справится с этим лучше тебя.

— Нет, — усмехнулась, поднимаясь на ноги. — Я же, без преувеличения, вкладываю душу.

— Лучше бы ты вкладывала мозги, — парировал Такер. — Хотя, готов признать, мозги тебе не особо нужны для приготовления кофе.

— Я умею не только кофе варить. И вы бы знали об этом, если бы дали мне хотя бы малюсенький шанс.

— Ты слишком много болтаешь не по делу, — бросил он. — Десять минут жду на парковке, потом уезжаю, ясно?

— Само собой.

Было бы разумнее взять такси. Видит Бог, я слишком сильно боялась оказаться с Такером в замкнутом пространстве. Что мы будем делать полчаса, сидя в машине? Разговаривать? О том, что из меня никогда не выйдет ученого, достойного его команды?

Когда я села в транспортник, насквозь прокуренный — неужели доктор скурил всю пачку? — мужчина произнес сурово:

— Пятнадцать минут. Ты опоздала.

Чертов садист.

Даже компания Лойса, который меня недолюбливал, была бы сейчас не такой уж плохой.

— Но вы же не уехали.

— А надо было, — пробурчал Такер.

Думаю, мое общество не доставляло ему никакого удовольствия. Его взгляд постоянно фокусировался на моем лице. Снова и снова. Будто не было ничего интереснее любования мной. Все сильнее мне хотелось сказать: «Смотрите на дорогу, доктор Такер».

— Как тебе Вейсмунд? — вдруг спросил он.

Наверняка гнетущая тишина давила не только на меня.

— Холодно. Но я почти привыкла.

Мой спутник удовлетворился этим ответом, поэтому между нами снова повисло молчание.

— В Каптике сейчас жарко, — вдруг произнесла я, ибо меня терзала необходимость разрушить это безмолвие. — Мы переехали в Каптику из-за мамы. Сейчас ее состояние стабильно.

Не знаю, зачем рассказываю все это самому бесчувственному человеку на свете.

— Мне пришлось ее оставить… и мою бабку, Дейну Морис. Она считает всех ученых шизанутыми, а медиков и вовсе презирает. Для нее обратиться к врачу, как яд глотнуть.

Такер продолжал молчать, потеряв всякий интерес к тому, что я говорю. Лишь его взгляд вновь блуждал по мне.

— Я думала, что в Вейсмунде смогу повысить квалификацию и многому у вас научиться.

Если и взывать к совести Такера, то сейчас самое лучшее время.

— Для меня это много значит. Я мечтала работать с вами…

И даже это признание никак не повлияло на мужчину.

— Мне очень хочется стать частью вашей команды. Я уверена, что принесу пользу. Если бы вы только посмотрели результаты моих исследований. Я все привезла. Все, над чем работала пять лет.

Это не заставило Такера разомкнуть уста.

— Вы хоть что-нибудь ответите мне?

Снова никакой реакции. Хотя нет — Кей равнодушно закуривает, приоткрыв окошко.

— Я ведь делаю все, что вы просите, — раздраженно сказала я. — Мне стоило немалых трудов, чтобы привезти Хорта. А вы даже спасибо мне не сказали.

Доктор водит прекрасно — я рассматриваю его пальцы, лежащие на руле. Все движения у него выдержанные и обдуманные. Но между тем его что-то беспокоит. Я точно знаю, что мое присутствие, звук моего голоса и даже мой запах нервируют его. Единственное, чего я никак не пойму — почему?

Грех не взорваться от ярости.

— По-вашему, я пустое место? — произнесла я с затаенной обидой.

— Лессон, угомонись, — был мне ответ.

— Нет уж, извольте выслушать! Я вам тут душу изливаю, а вам плевать. Я хочу знать, какие у вас ко мне претензии. Это ведь справедливо? Что я делаю не так?

— Лессон, у меня где-то заготовлен список, честное слово. Я зачту тебе его, как только найду. А сейчас помолчи, ради бога. Я чертовски устал.

— Просто скажите, что еще мне сделать, чтобы вам понравиться?

И снова этот изменившийся взгляд. Было в нем что-то сильное, волевое, едва сдерживаемое. То, что этот мужчина не хотел бы показывать.

— Ты и так мне нравишься. Довольна?

— Ложь. Вы меня на дух не переносите. А ведь я делаю все, что вы просите.

— Не все, — бросил Такер, — я просил тебя заткнуться, а ты все еще болтаешь.

Боже Всемогущий, я этого не выдержу.

— …теперь я понимаю, почему вы в разводе, — процедила я сквозь зубы… кажется, вслух.

— Вот как? — моя несдержанность Такера лишь развеселила. — Может, тебе заняться психоанализом, Лессон? Зачем же растрачивать себя в моей лаборатории?

— Вы знаете зачем. Я вам уже говорила!

— А ты упертая. И ты переоцениваешь себя, как и все наивные девочки.

Меня сжигала ярость, но я старалась быть спокойной хотя бы внешне.

— Переоцениваю? — возмутилась я. — Мои профессиональные навыки…

— Я тебя умоляю, — усмехнулся мужчина, — не начинай опять. Твои профессиональные навыки не волнуют никого, кроме тебя. Или ты считаешь себя великим ученым, вроде своей матери?

Ох! Это был удар под дых.

Я не знала, что ответить.

Гарверд Лессон творила чудеса в прямом смысле. Ее руки исцеляли даже смертельно больных.

Я закусила губу.

— Я задел тебя за живое, Лессон? — удивился Такер. — Только не говори, что ты делаешь все это из-за ревности к ее успеху.

— Вам не понять… — бросила я резко.

— Каково это быть дочерью выдающегося человека? — хмыкнул он. — Конечно, нет.

— Моя мать больна, — сквозь зубы проговорила я. — И она хочет верить, что ее дочь может чего-то добиться. Она единственная, кто верит в меня. И я не могу ее подвести.

На долю секунды я предположила, что мужчина все-таки сможет меня понять. На долю секунды, ибо следующее, что я услышала, подтвердило обратное:

— Эта жалостливая история должна меня растрогать?

Мне впервые захотелось ударить Такера. До этого момента я едва ли предполагала, что моя рука способна подняться на святыню.

— Знаете, я считала вас другим! — выпалила в сердцах.

— Каким?

Я пару секунд боролась с яростью, но уступила:

— Не таким козлом.

— В самом деле? — уголок мужских губ изогнулся.

— Я читала все ваши статьи. Да чего уж там! У меня есть ваша книга с автографом. Первым делом, вернувшись в Каптику, сожгу все это!

— Значит, ты все-таки вернешься в Каптику? Рад, что ты приняла это решение.

— Я считала вас чуть ли не богом, а вы всего лишь… просто самовлюбленный кретин!

— Я люблю откровенных девушек, но не пора ли нам вспомнить о рамках дозволенного, Лессон?

— Меня зовут Лимма, — огрызнулась я. — Вы хоть помните мое имя?

— Его хрен забудешь.

— Считаете, что вам все позволено?

— А ты считаешь, что нет?

Я отвернулась к окну, пытаясь хоть как-то прийти в себя.

И как только наш разговор превратился в склоку?

Мы снова ехали молча. К счастью, за домами уже показались шпили университета, на территории которого и находились наш Центр и общежитие.

Такер подвез меня к самому входу, но прежде чем я вышла из машины, спросил: