Девушка из Дании - Дэвид Эберсхоф. Страница 35

      Вскоре девушка сняла все, кроме обуви. Она танцевала более энергично, ее пальцы на ногах и руках вытянулись. Она откинула голову назад, обнажив бело-голубую трахею.

Эйнар посещал мадам Жасмин-Картон почти шесть месяцев, приходя туда во второй половине дня, когда Герда встречалась с коллекционерами или одним из редакторов журнала в “La Vie Parisienne” или “L'illustration”, которые наняли ее, чтобы набросать свои истории. Но Эйнар ездил туда не за тем, зачем остальные мужчины, прижимавшие свои носы к маленьким окнам, а их языки походили на морских ежей, плещущихся в ведре рыбака. Он хотел наблюдать за танцами девушек, изучать изгибы их тел, вздымание груди, смотреть на бедра, устрашающе бледные и дрожащие, как пенка в чашке с парным молоком. Он почти слышал хруст коленных сухожилий через толстое стеклянное окно. Ему также нравилась нижняя часть предплечья, где вены, горячие от стыда и обиды, текли зеленым цветом; и еще подушечка плоти, которая раздувалась под пупком - эта часть женского тела заставила Эйнара подумать о подушечке, на которой выносили кольца на свадьбе. Он посещал мадам Жасмин, чтобы смотреть на женщин и наблюдать, как двигаются их тела. Как девушка с наэлектризованными черными волосами будет держать подбородок, трогая чашеобразную грудь. Как девушка после нее, блондинка с жилистым телом, обошла вокруг черной комнаты, держа руки на бедрах с торчащими косточками. Или как девушка из прошлого вторника, которую Эйнар никогда раньше не видел, раздвинула свои веснушчатые бедра и сверкнула гениталиями. Бедра быстро сомкнулись, а затем она просто ходила и пританцовывала. Пот стекал по ее шее, а розовое изображение ее гениталий горело в глазах Эйнара, даже когда он закрывал их, пытаясь забыть, кто он и где. И позже, когда он лег рядом с Гердой и попытался заснуть, пока горела прикроватная лампа, а толстый карандаш Герды царапал блокнот, в котором был почти готовый рисунок, изображающий Лили.

Эйнар и Герда теперь жили в Марэ. За три года до этого они покинули Копенгаген, это была идея Герды. Однажды в дом вдовы пришло письмо, и Эйнар помнил, как Герда быстро прочла его, а затем подняла крышку железной печи и бросила его в огонь. Он помнил короткий желтый свет, который лился из печи, пока пламя пожирало письмо. После этого Герда сказала Эйнару, что Ханс хочет, чтобы они переехали в Париж.

- Он думает, да я и тоже, что так будет лучше, - сказала она.

- Но почему ты сожгла письмо? - спросил Эйнар.

- Потому что я не хотела, чтобы Лили видела это. Я не хочу, чтобы она знала, что Ханс хочет увидеть ее снова.

Они арендовали квартиру в каменном таун-хаусе на улице Виель Де Темпл. Квартира находилась на четвертом этаже. Она была с потолочными люками, вырезанными в круглой крыше, и окнами, выходящими на улицу. Тыльная сторона дома выходила во двор, где в летние месяцы на карнизах цвела герань, а на веревках сохло белье. Таун-хаус стоял прямо по улице от отеля “Рохан”, вход от которого сворачивал по тротуару к двум огромным дверям его ворот.

      Улица была узкой, с большими пустующими либо построенными под правительственные учреждения или склады для импортеров сухих товаров домами; с еврейскими магазинами, где Эйнар и Герда покупали сушеные фрукты и бутерброды по воскресеньям, когда все остальное вокруг было закрыто.

       В их квартире были обустроены две мастерские. Эйнар взгромоздил несколько пейзажей болот на небольшом мольберте. Герда поставила картины Лили, которые продавались еще до того, как успевала высохнуть краска, и влажную доску, на которой она смешивала краски до тех пор, пока они не оказывались в самом лучшем виде. Коричневые волосы Лили превратились в мёд после купания в августовском море; красноватый румянец охватил ее горло, оставив серебристо-белой плоть на внутренней части локтей. В каждой рабочей комнате стояла кушетка, покрытая килимами. Иногда Герда спала там ночью, когда слишком уставала, чтобы добраться до кровати, которую они с Эйнаром делили в маленькой комнате в задней части квартиры, где царила темнота, которая казалась Эйнару похожей на кокон. С выключенными лампами в их спальне было слишком темно, и Эйнар даже не видел свою руку, вытянутую перед лицом. Ему это нравилось. Он лежал так до рассвета, пока не начинал скрипеть прачечный шкив, и кто-то из соседей начинал вывешивать белье.

      Летом, по утрам Лили просыпалась и обходила все до Бей-Дюпон-Сольферино на набережной Тюильри. В бассейне был ряд раздевалок, выполненных из полосатого холста, похожих на высокие узкие палатки. В них Лили переодевалась в купальное платье, тщательно подстраиваясь под облегающую юбку, чтобы выглядетькак можно скромнее, как она думала. С тех пор, как они с Гердой покинули Данию, ее тело изменилось. Ее грудь стала мясистой, мышцы обмякли, заполнив чашечки купального костюма. Лили заправила волосы назад под резиновую шапочку для купания, подтягивающую ее щеки и придавая ей экзотический вид - глаза Лили были наклонены, а рот опущен. Лили научилась носить с собой ручное зеркальце, и в летней раздевалке она смотрела на себя, изучая в зеркале каждый дюйм своего тела. Лили сидела у бассейна, глядя на полотно воды. К ней подошел охранник и поинтересовался, не нужна ли ей помощь.

      После этих слов Лили скользнула в бассейн, держа голову над водой. Она плавала в течении тридцати минут. Ее плечи поворачивались, и каждая рука поднималась над головой, словно винт ветряной мельницы, пока другие женщины пили свой кофе, ели круассаны и смотрели на маленькую Лили, - такую изящную, такую длиннорукую, о которой они еще долго будут кудахтать.

      Лили это нравилось больше всего. Ее голова скользила по поверхности бассейна, как утка. Другие дамы, сидя в своих купальных платьях, смотрели на нее с равнодушием, и сплетничали, глядя на то, как она выходит из бассейна, подхватив полотенце кончиком пальца и поглаживая себя по рукам, высыхая в сверкающем свете, отраженном от Сены. Лили смотрела на течение реки, и думала, что все возможно, потому что она и Герда покинула Данию. Лили думала, что на берегах, залитых водой Сены, она будет свободна. Париж освободил ее. Герда освободила ее. Лили думала, что Эйнар ушел. Эйнар отпустил ее. Дрожь пробежала по ее влажному позвоночнику, а плечи содрогнулись.

      Перед раздевалкой, вернув розовое полотенце дежурному, Лили сняла купальное платье так, будто находилась в сильном трансе. Ее поглотили мысли о своей жизни и о реальности происходящего.