Девушка из Дании - Дэвид Эберсхоф. Страница 67

- Я ждал, что ты придешь на открытие, - сказал Ханс, - что-то случилось? Ты видела знакома с моим новым помощником? Это месье Ле Галь.

      Клерк был узколицым, и в его мягких карих глазах было что-то, что заставило Герду вспомнить Эйнара. Она представила себе его... Эйнар осторожно сел на трамвай в Дрездене, опустив глаза и скрестив руки на коленях, вздрогнул... Про себя Герда коротко подумала: “Что я сделала с моим мужем?”

      - Я могу чем-то помочь? - спросил Ханс.

Он двинулся к Герде. Клерк держал свои очки и карандаш над бумагой. Ханс подошел к Герде. Он не прикасался к ней, но Герда чувствовала его, глядя на картину. Улыбка Лили стала шире от натяжения ее плотной резиновой купальной шапочки. Глаза Лили были темными, живыми и бездонными. Герда почувствовала прикосновение к своей руке, но подняв взгляд, ничего не увидела. Ханс уже стоял у стола клерка, засунув руки в карманы. Он хотел ей что-то сказать?

Карлайл застал их в объятиях друг друга в тот день, когда лил холодный дождь, и шея Ханса порозовела после посещения парикмахера. Герда не слышала звука открывающейся двери, пока не стало слишком поздно. Герда и Карлайл застыли в долгой и неловкой паузе: она - с головой на груди Ханса, он - с шарфом на шее и застывшей на дверной ручке рукой.

- Я не знал, что здесь кто-то есть … - начал он.

Герда отстранилась от Ханса, и он сказал:

- Это не то, о чем вы подумали...

- Я могу уйти, - заверил Карлайл, - я скоро вернусь.

Он ушел прежде, чем Герда успела что-то сказать.

Позже, той же ночью, сидя у постели Карлайла и массируя через одеяло его ногу, она произнесла:

- Иногда я думаю, что Ханс мой единственный друг.

Карлайл с распахнутым воротником ночной рубашки сказал:

- Я могу это понять, Герда. Никто не обвиняет тебя, если ты так думаешь.

      Теперь, стоя в кабинете Ханса рядом с клерком, занятым карандашом и записями, Герда сказала:

- От Эйнара все еще нет новостей.

      - Ты обеспокоена?

      - Я не должна, но я...

      - Почему ты не поехала с ним?

      - Он не хотел, чтобы я ехала.

Ханс остановился, и Герда увидела, как его губы сжались. Жалел ли он ее? Ей была ненавистна мысль, что дело могло дойти до этого.

      - Не то чтобы он меня расстроил, - добавила она, - и не то чтобы я не понимаю, почему он должен был ехать один...

- Герда, - прервал ее Ханс.

      - Да?

      - Почему бы тебе не поехать к нему?

      - Он не хочет, чтобы я была там.

      - Он был, вероятно, слишком смущен, чтобы просить тебя о помощи.

      - Нет, не Эйнар. Он не такой. И, кроме того, почему он был бы смущен? После всего, что было, чего ему стесняться сейчас?

      - Подумай о том, что он переживает. Это не то, что было раньше.

      - Но тогда почему он не захотел, чтобы я ехала с ним ? Он не хотел, чтобы я была там, это было ясно.

      - Он, наверное, слишком боялся.

Герда остановилась.

- Ты думаешь?

      Клерк закурил сигарету, грубо чиркнув спичкой по наждачной полосе вдоль коробка. Герда снова захотела, чтобы Ханс обнял ее, но не позволила себе двинуться к его рукам. Она выпрямила спину и провела пальцами по складкам юбки. Она знала, что это старомодно, но не могла заставить себя скользнуть в чужие объятия, пока оставалась женой Эйнара.

      - Ты должна поехать к нему, - сказал Ханс, - если хочешь, я поеду с тобой. Я был бы счастлив поехать с тобой.

      - Я не могу уехать.

- Конечно, можешь.

      - Как насчет моей работы?

      - Это может подождать. Или еще лучше, упакуй свой мольберт и возьми с собой свои краски.

      - Ты действительно думаешь, что я должна ехать?

      - Я поеду с тобой, - повторил он.

      - Нет, - сказала она, - это не пойдет ему на пользу.

      - Почему нет?

      На столе клерка лежала копия «Л'Эчо де Пари» с обзором последней выставки. Герда еще не читала его, но вдруг четко увидела один абзац, как если бы он был подчеркнут: «После стольких образов одного и того же сюжета, этой странной девушки по имени Лили, Герда Вегенер стала скучной. Я желаю ей новую модель и новую цветовую схему. Родом из Калифорнии, почему она никогда не обращала внимания на золото и блюз своей родины? Нарисуйте мне картину Тихого океана и Арройо!"

- Если я уеду, то сделаю это одна, - сказала Герда.

      - Теперь ты говоришь, как Эйнар.

      - Я похожа на него, - ответила она.

Несколько минут они молчали, изучая картину и слушая дождь вперемешку с дорожным движением. Париж был холодным. Каждое утро влажность просачивалась ей глубоко под кожу, и Герда представляла себе единственное более влажное и более серое место - Дрезден. Поехать туда было все равно что скользнуть глубже в ледяную пещеру.

Ханс повторил:

- Если я могу что-то сделать...

Он снова приблизился к ней, а затем на руке Герды возникло ощущение, словно перо коснулось кожи. Она чувствовала его мягкий пульс через костюм в елочку.

- Герда… - начал он.

- Мне нужно идти.

- Как ты думаешь, пора ли нам ...

- Я действительно должна уйти, - закончила Герда.

- Хорошо, тогда иди, - ответил Ханс. Он помог ей надеть плащ, придерживая его за плечи, - Прости.

После этого клерк спросил хриплым голосом:

- Доставите ли вы какие-нибудь новые картины, миссис Вегенер? Должен ли я ожидать чего-нибудь в ближайшее время?

- Не скоро, - ответила Герда. Выйдя на улицу среди толчеи зонтов и проносящимися сквозь мокрый снег машинами, она уже знала, что ей придется сложить мольберт, упаковать краски и забронировать купе на следующий поезд в Дрезден.

***

       Больше всего Герду удивило ​ в Дрездене то, как люди на улице не могли оторвать взгляд от своих ног. Она не привыкла к такому, ее глаза отказывались опускаться для того, чтобы блуждать по длинной раме и приветствовать ее. В первый же день Герда почувствовала, что растворяется в скрытых от мира странах Европы, и это вызвало у нее легкую панику. Шагнув к входной двери женской клиники в Дрездене, она услышала хруст гравия у себя под ногами. Это была внезапная боязнь того,