Подарок для злодея (СИ) - Нехищная Алена. Страница 5

— Для нас очень большая честь... Мы очень рады... — лепетала мачеха, вконец растерявшись.

— Ма, глянь какое красивое платье... Как блестит! — громко сказала Лира, тыкая пальцем в графиню Томану, облаченную в золотую парчу. Юна схватила ее за руку.

Залившаяся от неловкости румянцем губернаторша жестом подозвала лакея:

— Отведи наших гостей в... эм... в синюю гостиную, они наверняка проголодались... принеси им что-нибудь... Прошу проследуйте за Хлоем...

Юна, тоже покрасневшая, взяв Лиру за руку, первой направилась за лакеем. Разумеется, она предполагала, что появление их семейки вызовет смешки и недоумение общества, но чтобы настолько... Чтобы их сослали подальше от глаз в задние комнаты, как слуг каких-то, даже не дозволив присутствовать на торжестве... Впрочем, кто они для этих людей, если не прислуга?

Если бы не каждодневные истерики мачехи и сестер, сделавшие жизнь в доме совсем невозможной, Юна никогда, никогда не стала бы выпрашивать у губернаторши приглашение на бал... Что ж, теперь придется испить горькую чашу позора до дна.

В маленькую синюю гостинную, запрятанную вглубь дома, шум бала доносился неразборчивым рокотом прибоя. Отец тут же беспокойно стал ходить по комнате, Нинель, до которой еще не дошло, как вежливо губернаторша их унизила, пожирала принесенные лакеем пирожные, с набитым ртом давая последние наставления старшей дочери:

— Держи спину ровно! Как ты жрешь, мизинец оттопыривай, у господ так принято! И улыбайся, мужчинам нравятся улыбчивые девушки!

Юна устало закрыла лицо руками. Когда они сообразят, что в зал к господам их больше и не пустят...

Соображали родственники медленно, только отец, судя по его сжатым губам и угрюмому взгляду, все понял. Ходил-ходил по комнате, потом стукнул кулаком по креслу:

— Уезжаем!

— Что? — изумилась Нинель. — С ума спятил?

— Скажем, что тебе плохо стало. Или Ниле. Юна извинится перед губернаторшей...

— Тю! С какой это стати?

— Ты все очень правильно придумал, папа... — сказала Юна и сжала руку отца. — Но добровольно они не уедут. Только если губернаторша прикажет лакеям нас выбросить, быть может, поймут...

— Что?! Что ты задумала, уродка?! — крикнула мачеха.

— Ее милость просит вас немедленно вернуться! — вбежал запыхавшийся пожилой слуга.

— Меня?

— Только вас.

7

Губернаторша сама уже спешила навстречу Юне, заламывая руки:

— Скорее! Вы должны прекратить это безобразие!

— Какое?

— Кажется, он вызвал демона. В моем доме. Весь день в его комнатах какой-то шум, и ужасный запах... Сера... Слуги видели отблеск огня. Я в ужасе. А сейчас... Джанми чуть не вызвал его на дуэль... Нет, я его не виню. Понятное дело, это самоубийство, но... Это же оскорбление... Надо же что-то делать!

— Да что случилось?!

— Он, то есть, я хочу сказать, адмирал, пригласил Сафину на танец... то есть, он прогнал Джанми... Очень грубо... Тот хотел вызвать его на дуэль, но... В общем... И он ее уже второй танец не отпускает... И он так неприлично вальсирует... То есть, вы понимаете, демонстративно-неприлично, он... Это же позор... Скандал в свете... Все смотрят, как голодные псы на зрелище, хоть бы Джанми вмешался... Еще немного и придется мужу... — губернаторша чуть не плакала. Сафиной звали ее старшую дочь, Джанми, вероятно, граф Нартский, с которым она была помолвлена.

— Вы должны все уладить. Вы обязаны. Я вас познакомлю сейчас... Займите его на весь вечер. Чтобы ни одного скандала, вы меня понимаете?— твердила губернаторша. Юна с трудом удержалась от горького смеха. Этого типа не смогли укротить лучшие маги королевства, а губернаторша хочет, чтобы с сильнейшим чародеем мира, живым василиском, управилась башмачница? Ну-ну...

Его называли когда-то величайшим врагом человечества. За ним тянулись реки крови, его имя было проклято. Потом грянула Орратская революция, и вот уже ар’Мхари Алкадана — приближенный нового короля, уважаемый член Совета Магов. И по-другому стали говорить о последнем из василисков: потомок истребленного злыми магами рода, на которого много лет охотились и совершенно несправедливо навешивали страшные обвинения, в то время, как сами эти злодеяния и совершали... А он спасал простых людей от беспредела чародеев, укротил Лес, помог нынешнему королю взойти на престол, и вообще, ученый, исследователь, храбрый военный...

Вот только до сих пор слова «Риакрран ар’Мхари Алкадана огорчен» означали для человека смертный приговор. И в высшем обществе все об этом знали. А простолюдины, натерпевшиеся от магов, предпочитали наслаждаться историями, как этим поганым тварям утерли нос.

Музыканты доигрывали последние аккорды вальса. Губернаторша бросилась в самый центр зала, волоча за собою Юну:

— Адмирал, я хочу представить вам свою гостью... Она — самая настоящая мавка, я думаю, вам будет любопытно познакомиться... — извиняющимся тоном, будто просит дорогого гостя уделить внимание экзотической диковинке.

Риакрран ар’Мхари Алкадана был среднего роста, одет не по этикету — куда-то дел пиджак и жилет, оставшись в одной сорочке. Худощав, костист. Темные волосы гладко зачесаны назад, открывая узкое лицо с крючковатым носом, выпирающими острыми скулами, на смуглой коже щек серебрились отдельные прозрачные чешуйки. Черные узкие губы, под нависшими надбровными дугами безресничные щели янтарных глаз с вертикальными полосками зрачков.

«Драконьи глаза» — подумала Юна зачарованно. Он не был красив. Возможно, по человеческим меркам он скорее был уродом. Но когда мы видим пикирующего с неба ястреба, мы не пытаемся судить его профиль по воспетым живописцами человеческим идеальным пропорциям. Мы восхищаемся мощью его крыльев, зоркостью глаз и остротой загнутых когтей — нам кажется красивым все то, в чем есть свобода и сила, пусть даже это безжалостная сила хищника.

Риакрран ар’Мхари Алкадана был идеальным хищником.

— Мавка? — спросил кратко губернаторшу. Голос отрывист, сипловат.

— В жилах Юны действительно течет кровь этой древней расы. Прошу прощения, вынуждена оставить вас наедине... — и губернаторша торопливо ускользнула в толпу, увлекая за руку свою белокурую дочь.

Юна и адмирал остались лицом к лицу.

— Вам нравится наш тихий северный городок? — перепуганно заговорила девушка. — Конечно, не сравнить со столицей, но он довольно уютный, не находите?

Адмирал, подумав, предложил Юне руку. Не отвечая на вопрос:

— Не думал, что представители вашего народа еще где-то живы.

— О вашем народе тоже все долго так думали.

Толпа послушно расступалась перед ними, за спиной воцарялось гробовое молчание. Ну, всяко лучше, чем смешки, как совсем недавно. Юна все поглядывала искоса на спутника. Худой до хрупкости, в вызывающе-простой, по сравнению с пышностью и блеском других гостей, одежде, адмирал казался хищной кошкой, леопардом, забредшим в раскормленное овечье стадо. В душном бальном воздухе отчетливо сгущалось напряжение.

— Почему у вас такие руки?

— Что?

— Расцарапанные, и в ожогах.

У Юны возникло острое желание отнять руку у адмирала и спрятать безобразие за спину.

— Я много занимаюсь рукоделием. А вы и вправду вызвали в наший тихий городок демона? Слуги говорят, из вашей комнаты запах гари...

Василиск остановился, остро глянул Юне в глаза. Черные губы дрогнули в улыбке.

— Я... играл. Мне подарили чрезвычайно забавную игрушку... очень живучую...

— В каком смысле — живучую? — пробормотала Юна ошеломленно.

— В смысле — до моей лаборатории в столице доживет. Такую редкость мне еще не доводилось препарировать, — мечтательно. — А его кровь... Бесценный ингредиент, просто моя мечта...

— Как... препарировать? — Юне вдруг стало нечем дышать.

— Ну как вам обьяснить... Вы никогда не были в анатомическом театре? В общем, изучить строение тела живого существа, так сказать, изнутри. Впрочем, о чем я, вам этот разговор наверняка скучен и непонятен.