Книга И. Са (СИ) - Килпастор Винсент. Страница 25

Солнце находилось в непрерывном движении — пятно нежно поднималось с ног на грудь, потом на голову, а потом приходилось отползать по полу вслед живому зайчику. Похоже на игру. Солнце у нас над головой. Солнце, а не только мертвый черный глаз камеры наблюдения. Я закрыл глаза, чтобы забыть о камере. Сквозь веки солнце было розовым.

— А хорошо-то как, Непал! Загорим сейчас непадеццки, как Дональтрам в фамильном склепе.

Санджайка приподнял голову на локте и поспешил согласиться:

— Та! Карош! Сонце — карош! Погода там — каррош. Та!

— Карош — закивал я — Просто чудо как карош, чего уж там!

— Ноу ворк — карош. Турма — карош! Ноу проблем.

— Но щит — не стал спорить я — Турма супер карош. Ноу проблем — турма.

Глава 12

Проснулся до подъёма и таращусь в потолок. Мейфлауэр несет потери — вчера забрали Майка-сомалийца и Мандарина — китайца. Мандарин провел в тюрьме чуть больше года, ожидая пока его челобитная пройдет все уровни кафкианских канцелярий. Разъелся и прокачался в тюрьме как Боло Янг. Вчера забрали. Сам дурак — не надо было сдаваться на их милость и пытаться все сделать по-закону. Русские не сдаются.

Я всегда отдавал себе отчет, что это их закон, а не мой — вот и продержался дольше четырнадцати лет. Мандарин выдержит — он взял координаты у Анмарки Кумосани и теперь попробует на прочность канцелярский замок Саудовской Аравии.

Майку — хуже. Всего в нем сомалийского разве что фамилия — Хасан. Он с пяти лет рос в Сиэтле, штат Вашингтон. Был у нас проездом по беловоротничковой движухе. Попал — отгремел девяносто дней — перекинули в трюм Флауэра. У него тоже есть своя речевка-вирус — как у меня. Только у него злободневней — «фак Трамп» и «фак Огайо».

Глядя на Майки-Майка, я вспоминаю фильм «Черный ястреб» — где все действие происходит в столице Сомали — Могадишо. В конце фильма морпехи США получили козырных ****юлей и свинтили оттуда. Каково будет приземлиться в Магадишо — Майку, жителю Сиэтла, одного из самых нежных и либеральных городов США? Из-за Сиэтла и Портленда Бог до сих пор терпит республиканский Содом и Гоморру и не обрушил свой гнев на грешную страну.

Санджайка Бисва тоже проиграл судилище. Не помогла могучая челобитная, что Бисве в Непале грозит нешуточная опасность, сродни той что грозила в ЮАР Нельсону Манделе. Не вопрос — Бисву депортируют в соседний с Непалом Бутан. Эти названия звучат как названия спутников Юпитера.

«Этан-Метан-Пропан-Бутан» — это все что я смог сказать Санджайке в знак поддержки.

Те из нас кто распределился под молоток судьи Браун уже знаем — она даже помочь пытается. Женщина-демократ, явно голосовавшая за Клинтон. Помочь напрямую не может, но старается дать шанс.

Помочь напрямую это против правил, в которые судья свято верит. Она повторяет то, что по ее мнению следует сделать — по нескольку раз повторяет, надеясь, что до мигрантских мозгов дойдет ее мессидж.

Вчера мы впятером — иранец Мо, Бернард, Анмар, я и каким-то образом примазавшийся к высокой конференции Иса — пытались выжать из Бисвы протокол последнего заседания НКВД-шной тройки в гараже.

— Судья Браун спрашивал «есть лёер, у тебя есть лёер? Аппеляция писать лёер есть?» Как попугая повторял.

— Бинго — провозгласил Бернард и оглядел наш консилиум в поисках поддержки.

— Бинго — соглашаемся мы — Найми лоера, Санджая, тебе тут минимум полгода еще киснуть.

Мне судья Браун тоже сигналит — «Заплати пятерку и выходи. Пока погуляешь».

Меня этот мессидж раздражает — пятерки нет, дома полусвобода и отсутствие работы. Еще и на суд их ходить каждые две недели. Не. Лето пересижу, а там может и аусвайс выдадут. Нервы уже не те под судом сидеть.

Бежать из под залога? Давно бы сбежал без суда — в синие штаты, где против Трампа голосовали. Нормальные светлые люди. На выборы пошли больше марихуану легализовать, чем выбирать оператора страны. Моя Америка. Но семья, дети, школы и детсады, дом. Грузить родных на долг в пять штук, чтобы выйти и орать на них по пустякам?

Буду сидеть. По сравнению со свежевымороженными жаверами Мейфлауэра — я вообще вор в законе. Япончик, Тайванчик, ***нчик — как угодно. Из тех кому трудности федеральной тюрьмы США кажутся смешными. Тут охрана с меня пылинки сдувает — за двести баксов день. Экая важная птица. Опять же кондиционер ебашит, сплю под двумя одеялами — а жена у меня теплолюбивая, не дает летом дома сильно гонять — вот и экономия.

Читаю по три книги сразу — переключая их как каналы ТВ. Довожу чистоту дальняка Мейфлауэра до уровня хирургической операционной пироговского центра. Пусть кто скажет, что вору западло лить воду из ведра на стены отхожего места. Вору не гоже ссать в вонючем туалете.

Вечером — час телевидения, когда играют хорошее кино. Знакомые лица известных актеров в тюрьме почти интимны, как встреча с родней.

Как Повествователь в «Бойцовском Клубе», я записан на все группы и кружки. Анонимные алкоголики, Наркоманы-онанисты, анонимные диабетики, Паразиты мозга. Нет здесь только Клуба страдающих раком яичек. Так что Марлу Сингер, я пока не повстречал — девчоночьи собрания отдельно.

Я уверен, что в женском иммиграционном бараке есть русская или украинка — по движению книг в библиотеке вычислил. Когда долго живешь за границей — книги с кириллицей бросаются в глаза как древнегреческая Септуагинта.

К слову сказать — все заседания «анонимных» клубов, церкви и «классов выживаемости» в тюрьме ни фига ни анонимны. В начале каждого собрания заставляют внести имя и фамилию в шерифский свиток. Зверо-ящеры любят создавать психологические профили, чтоб им легче было меня читать. Хер им. Я набил на этом руку объйобывая тесты саентологов в прошлом году. Настоящую фамилию пишу только в списках спасённых — участников церкви. А вот на собраниях алкашей, наркош и прочих адептов двенадцати ступенчатой передачи — шоу которых пропустить просто грех — я пишу разную гадость вроде Rusty Knob Turner или Hairy S. Hole.

Все пришельцы-лидеры групп хотят меня спасти. Будто понимают — каково ждать очередного заседания чекисткой тройки. В одночасье потерять детей, жену, дом и любимый стол с ноутбуком. Потерять речку, где одна из фамильных собак учила сына плавать. Теннисный корт, где сын впервые попал по мячу. Секретный лаз в заборе зоопарка, через который пролезал, привязав к груди дочку — специальным рюкзачком — когда не было двадцатки на билет. Америка закроется на десять лет, а то и навсегда. Конец света в масштабах одной семьи.

Так что обычно церковь начинается с того, что это я успокаиваю церковников:

— Да, Бог есть, можете не сомневаться. Именно в тюрьме, в окружении белых шлакоблочных стен и решеток, ты вдруг начинаешь четко, как счетчик Гейгера, регистрировать Его присутсвие.

Пришедшие с мертвыми глазами церковники уходят от меня просветленными.

Разные приходят святоши. Есть парочка — белый очкарик Чад и его громкий негр. Чад хорошо владеет Библией, но совсем не знает правил родной орфографии. Постоянно спрашивает как пишется то или это. Я сперва думал — он шутит. Английскую орфографию — признаться знаю лучше русской. Инглиш зубрил со второго класса, а русский и так родной — чего еще с правилами париться? Теперь, когда мои компы и проги без встроенной русской орфографии — сразу видно какой я неуч.

Негр Чада — очень хитрый экземпляр. Я его читаю. Он отсидел лет тридцать по каталажкам и чтоб не доживать остаток дней в приюте для бездомных, притерся к богатой белой пригородной церкви. Там его все жалеют за то что он негр. Рассказывает нам как за счет Исуса пристроился в жизни. Типа это форма Велфера такая — прими Его и да не опустеет твой холодильник.

Есть еще Микки из общества наркоманов-онанистов — типичный кожаный Харли Дэвидсон с седыми космами и футболкой «Грейпфрут Дед». Явно не один трип на кислом в молодости. Так и жду, что его накроет флэшбэк прямо во время собрания. Отсюда его кислотно-панибратские отношения со Всевышним. Как и у меня, наверное.