Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман) - Френч Джон. Страница 4
Игнис прождал девять секунд, затем склонил голову и моргнул.
+Очень подробный ответ…+ — начал он.
+…на другой вопрос, — закончил вместо него Ариман. — Я осознаю, что ответил не на тот, что ты задавал, Игнис+.
Он отвернулся, потянулся отростком воли, и пламя в чашах с маслом угасло. На пустой алтарь внезапно легли холодные тени.
+Я сотворил первую Рубрику, основываясь на трудах Магнуса, — послал колдун. — Я помню каждую ее деталь. Я вернулся к истокам его трудов. Я заглянул в его знания и мысли, поведанные мне Атенеумом. Я обнаружил изъяны в изначальной работе и нашел решения для каждого из них. Я изучил природу того, что случилось с нами и нашими братьями. Я заново отстроил чары, а затем повторил это снова и снова. Это сработает, потому на этот раз заклятие основано на знаниях, неведомых мне ранее. Оно безупречно+.
+Но не проверено?+
+Его невозможно проверить. Проверить означает наложить, а для этого нужно нечто большее, чем сила. Каждый фактор должен быть совершенным. Нам нужно вернуться туда, где заклинание Рубрики было произнесено, а для этого понадобится сила шторма столь великого, что он оставит шрамы на самом варпе. Нам нужно оказаться у подножия Магнусова трона, в пыли того мира. Тогда и только тогда мы сможем сделать это, только тогда это сработает+.
+Мне известны требуемые установки+.
Ариман кивнул.
+Я так и не поблагодарил тебя, Игнис, — произнес он, дав проявиться на лице усталой улыбке, — за то, что присоединился ко мне, за все, что ты сделал+.
+Лесть+.
+Нет. Искренность+.
Игнис покачал головой:
+Я пришел, когда тебе понадобился кто-то, кто бы воплотил твои замыслы в жизнь. Мне знакома ценность чужака, того, кто никому не нравится и кому не доверяют. Подобная ценность очень важна для таких, как ты+.
Аура и мысли Игниса не изменялись, пока он говорил. Это был не вызов, а всего лишь невзыскательное изложение того, что он считал фактом.
«Это начинание для него не смысл жизни, — подумал Ариман. — Это проблема. Вот что удерживает его рядом со мной — не конечная цель, но сложность и красота ее… формы. По крайней мере, так считает большая его часть».
+Я знаю, что ты не разделяешь мою мечту, Игнис, но от этого ты не перестаешь быть ее элементом+.
Магистр Разрухи кивнул, и татуировки на его лице застыли.
+Как и Санахт теперь ее элемент+.
Кожу Аримана защипало при упоминании мечника, который так долго был верным. Безумие и горечь извратили эту верность в предательство. Ариман наказал его, превратив в живой сосуд для Атенеума Калимака. Он вновь увидел, как вспыхнуло пламя Атенеума, когда он бросил Санахта в его объятия. Теперь мечник сидел в Зале Клетей и произносил тайные мысли Магнуса Красного. Только Игнис знал, что на эту участь Санахт обрек себя не по собственной воле.
+Да, он сыграл свою роль. Его больше нет, но смертность — это не отрезок времени, а скорее волна, проходящая по океану бытия, и она не угасает, когда наши жизни подходят к концу+.
+Поэтично, — послал Игнис. — Никогда не любил поэзию+.
Ариман направился к выходу из помещения и к своей следующей задаче.
+У нас проблема+, — заявил Игнис, прежде чем тот успел пройти больше двух шагов.
+Да?+ — сказал колдун и обернулся; накопившаяся усталость внезапно навалилась с новой силой.
+С Атенеумом, — послал Игнис, и татуировки на его лице дернулись. — И Ктесием+.
Ариман промолчал.
+Он что-то подозревает, — продолжил магистр Разрухи. — Кажется, зациклился на Атенеуме. Все время, что не бормочет с нерожденными, проводит в Зале Клетей+.
+Это всегда было рискованно+.
Бровь Игниса поползла вверх.
+Если он догадается, что Санахт отправился в огонь недобровольно?+
+Никто не узнает, что мы сделали+, — послал Ариман, продолжив свой путь к двери; он все еще чувствовал серебро — дурной знак.
+Это уже второй раз, когда ты избегаешь ответа+, — окликнул его Игнис.
+Второй?+ — не останавливаясь, переспросил Ариман.
+Ты собираешься наложить заклинание Рубрики во второй раз. Откуда ты знаешь, что оно сработает?+
Ариман замер, проглотив металлический привкус.
+Сработает, — наконец послал он и пошел дальше. — Я уверен+.
II
Сказанное и несказанное
Встань… Я ничего не вижу…
Голос без устали бормотал, каждое произнесенное им слово было лишенным эмоций.
— …с ним идет война…
Ктесий слушал и давал словам прокатываться мимо себя, не позволяя их значению коснуться мыслей. Так было лучше. Если задуматься, он предпочел бы находиться где-нибудь в другом месте. Но решил прийти. Поэтому стоял и слушал, не вслушиваясь. — …разрушение — это изменение…
Он сместил вес и почувствовал, как одновременно с костями затрещали доспехи. Его лицо походило скорее на череп, чем на плоть, по лбу, щекам и шее под копной седых волос вились чернильные символы. С каждым вдохом Ктесий слышал хруст хрящей в груди. Он ощущал боль в нервных окончаниях и дрожь в пальцах. Комната и заключенное в клетку существо в ее центре оказывали на него такое воздействие, но также влекли его сюда снова и снова.
— …пепел — колыбель будущего…
Место, в котором он находился, получило название «Зал Клетей». Его стены изгибались в адамантиевый цилиндр, который Ктесий мог пересечь в двенадцать шагов. Потолок скрывался в далекой тени. Пол представлял собой люк, закрытый диафрагмой из покрытого вмятинами металла. Единственным путем наружу служила небольшая дверь в стене за спиной у Ктесия. Некогда это было хранилище для торпедной боеголовки, но теперь оно превратилось в тюрьму. В центре зала висела сфера из серебряных решеток, а внутри нее находилось еще три сферы, каждая из которых была меньше предыдущей и более сложной. Клети облизывали языки синего пламени, наполняя зал неровным, подрагивающим светом. Казалось, что смотришь на солнце из-под поверхности океана.
— …что ты ему скажешь?..
Ктесий старался как можно меньше смотреть на тело в клетях. Оно было человеческим, но увеличенным в размерах, а затем в исступлении перекроенным. Его черты менялись между людскими и монструозными, подобно страницам с перелистываемыми рисунками, пока не слились в единое целое: птичья голова, рога, чешуя, оперение, хвосты, огонь, шипы, сухая листва, когти, клыки, наросты кожи, рубиновые глаза, дым и жаркое марево, молодой воин с надеждой и грустью в глазах.
— Ктесий?
Имя заставило Ктесия резко поднять глаза. Фигура в клети более не была размытым пятном образов, а голос звучал живым, сбитым с толку и оторопелым. — Ктесий. Где я? Что происходит?
Ктесий сглотнул. Санахт никогда ему не нравился. Нет, это было не совсем так — он презирал мечника с силой, приберегаемой исключительно для братьев из легиона. Но то, чем стал Санахт, то, что он с собой сделал, вызывало у Ктесия отголоски эмоций, которых он не мог постичь.
— Ты… — начал он. В помещении ему приходилось использовать обычный голос, и когда слово слетело с уст, он почувствовал, как пересохло у него во рту. — Ты с нами, Санахт. Ты со своими братьями, на корабле.
— Я… не помню. Я не помню…
— Ты… — снова попытался он, затем замолчал. Почему он вообще говорил с существом в клетке? Ктесий покачал головой. — Ты отдал себя огню познания, брат. Ты взвалил на себя ношу быть голосом Атенеума. Теперь через тебя говорит варп. Ты видишь и пересказываешь мысли нашего отца, а также все, что он знает и видит.
— Я не помню…
Фигура в клети, моргая, покачала головой. Она выглядела в точности как Санахт, когда тот еще жил, до того, как он спустился с Ариманом в глубины Аполлонии, до того, как стал проводником, посредством которого теперь, подобно воде из треснувшей чаши, изливались секреты Магнуса.
— Ты и не вспомнишь, — осторожно произнес Ктесий. Он не знал, почему говорил. В этом не было никакого смысла. Санах-та больше не было — то, с чем он сейчас разговаривал, было всего лишь отпечатком, оставшимся от его личности. Он облизал губы. — Тебе нечего вспоминать.