Благодать (СИ) - Титов Алексей. Страница 20

Закурив последнюю сигарету, швырнул пачку в сторону ворот, проследил взглядом ее недолгий неуклюжий полет. И увидел багрово-серые, топорщащиеся слипшимися перьями, птичьи трупики на покрытом пылью полу. Выпавшая из его губ сигарета прожгла рубашку и подпалила кожу на груди, но ожог парень ощутил скорее благодаря запаху паленого, чем боли. Он вскочил и принялся тушить тлеющее пятно, шлепая по груди ладонями. Может, со стороны это и походило на дикий танец, но от его исполнения танцор удовольствия не получал.

В рубашке выгорела дыра размером чуть не с блюдце. На груди багровело пятнышко ожога. Вадька уселся на свое убогое ложе и заплакал от жалости к самому себе. Падающие на пол слезы выбивали в пыли маленькие кратеры. Когда участок пола у его ног стал похож на макет лунной поверхности, Вадим вытер глаза рукавом пиджака и, скомкав, швырнул его к воротам, хоть часть голубиных трупиков прикрыть. Вновь глянул на часы – почти семь. Вот сука. Придётся выбираться самостоятельно. Так, я где-то за «Плазой», если не соврали. И где же там, то есть здесь, то есть… Короче, вроде, в районе гостиницы никаких гаражей нет. Хотя, конечно, в понимании пропившего мозг диггера район может иметь границы вполне вольные. Центр. Да плевать – Кирюша вряд ли ещё хватился. Да, кстати. Он метнулся к воротам, подавив брезгливость, — брось, после ночлежки вполне бомжеской просто глупо, — схватил пиджак, выгреб из карманов деньги, расческу и «моторолу» с разбитым дисплеем. Швырнул телефон через плечо – клацнуло о кирпичную стену, и звук отдался странным эхом, похожим на гул мотора.

Вадим прильнул к щели между створками. Единственным, что удалось разглядеть, был участок ржаво-рыжей кирпичной стены, заросшей одичавшим виноградом, оплетшим там и сям забитые костыли. Обзор перекрыл лоснящийся перламутром борт автомобиля. А Машка ли это вообще? Сколько лет ее не видел и решил, что вот так вот просто, поможет тебе? Ей же ничего не стоило отдать тебя паре бугаев, а потом просто поделиться с ними. Сейчас и за штуку мочат, а уж за такие бабки…

Он бросился в глубину гаража, обливаясь холодным потом и рыща взглядом по грудам хлама в поисках убежища. Мелькнула мысль о подвале, и он, содрогнувшись, вспомнил тот отчетливый щелчок щеколды изнутри. Этот урод закрыл обратный путь. Вадим заставил себя выбросить Васю из головы – вспыхнувшая к диггеру ненависть мешала сосредоточиться. На спасении? На обороне? На превентивном ударе? А почему нет? Он заметался между рессорами и обломком кардана, не зная, чему отдать предпочтения. Сложно изогнутая ржавая труба так и просилась в руки. Он схватил ее, как странную биту, и спрятался за грудой лысых покрышек и мятых бочек, вслушиваясь в звуки открывания дверей машины и протестующее, ржавое дребезжащее скрипение замка, навешенного на ворота снаружи.

Полоска света между створками расширялась, а перед глазами Вадима перспектива вдруг свернулась в неяркую точку, потом и та погасла.

5

— Может, он свалил уже, — предположил Шурик с надеждой.

— Не думаю.

— Давай тогда быстрее, торчим тут. Ты другую тачку не могла взять?

— Кому ты нужен, параноик!

— Конечно, стоит мне только…

— Заткнись! — рявкнула Маша, и вышла из машины. Шурик тоже, с побитым видом.

Ключ провернулся, хоть и хрустело в замке, словно там все песком забито. Значит, дужка не откроется, решила Маша. Но и та разомкнулась, хоть и с неохотой. Значит, ворота так разбухли, сто только ломать. Она повертела в руках замок, щелкая дужкой и ловя себя на том, что попросту тянет время, поскольку идея тащить Вадьку в Благодать кажется ей всё менее разумной и благодетельной.

Шурик пытался прикурить от разовой зажигалки – та издавала сочные звуки и мигала светодиодами в прозрачном корпусе, и только.

Скрипнув зубами, Маша рванула здоровенную ручку ворот на себя. Створки медленно распахнулись, правая едва не ударила Шурика, уловившего надвигающуюся тень и успевшего отскочить в сторону.

Сощурившись, Маша вгляделась в темное нутро гаража. Швырнула внутрь моток кабеля удлинителя, подключенного в будке сторожа. Вадим не поспешил ей навстречу. Слава тебе… — Маша вперила взгляд в потолок гаража, — но ты уж не обижайся – я проверю. Тебе же оттуда, сверху всего не разглядеть. Маша вошла и остановилась в ожидании, когда глаза привыкнут ко мраку. Переступив ногами, запнулась обо что-то мягкое, и, глянув вниз, вскрикнула. Сглотнула, подавляя приступ тошноты.

— Вадь, ты здесь? — спросила она едва слышно. — Ва-а-адь! — уже громче, и прислушалась. — Да перестань ты щелкать! Задолбал! — прикрикнула на Сашку. Тот, все еще на улице, опустил руку с зажигалкой и выплюнул сигарету. Маша напрягла слух, и ей показалось, она слышит прерывистое, рваное дыхание.

Она нашла Вадима довольно быстро. Сначала заметила кисть руки, торчащую из-за завала покрышек и каких-то сплющенных железяк, напоминавших бочки. И подумала, что наличие руки еще не говорит в пользу того, что в груде обнаружится собственно тело.

На ее плечо легла ладонь. И Маша заорала. Прикосновение человека не вызвало бы такого омерзения и ужаса одновременно. Если это только не Шурик, подумала она и заткнулась. Молниеносно крутнувшись на каблуке, бабахнула его по щеке ладошкой – Сашка взвизгнул и схватился за полыхнувшую огнем щеку.

— Будешь знать! — крикнула она по-детски. Для симметрии повторила процедуру на другой щеке. Глаза парня наполнились слезами. Пусть спасибо скажет, что получил только по роже, а не по заднице, что в его положении и мироощущении – катастрофа полная.

Маша пристально смотрела на него, стараясь не пропустить ни одной из парада прошествовавших по Сашкиному лицу гримас. Багровые отпечатки ее ладоней на его щеках блекли. Стихия угомонилась. Руины стали оживать.

— Ну, кто первый, — Маша тронула Шурика за плечо. Истукан. Истукан, да и только. И, как и положено идолу, не снисходит до общения. Проблеял, правда, нечто маловразумительное и так тихо, что Маша склонна была полагать, что это лишь сквозняк.

Она подошла ко груде и, внутренне собравшись, склонилась к руке. Она ухватилась за кисть, холодную и грязную, и ее охватил страх: Вадим скрючился в немыслимой позе, словно выброшенный манекен, и воняет от него, как от бомжа.

Маша потянула изо всех сил, и тело Вадима выкатилось к ее ногам, едва не сшибив. Парень был в отключке. Аптечка в тачке-то хоть есть? И что ему дать? Нашатырь? А он там вообще должен быть? Не мужик, а прям анемичная барышня. Тьфу. Да-а-а, такого скорее от Шурика можно было ожидать. Маша обернулась – Сашка все стоял столбом. Что ж, и в такой малости приходится полагаться только на себя, решила она, подходя к машине и глядя сквозь заднее стекло на полку за сиденьями. Аптечки не было. Она открыла багажник – только запаска да треугольник аварийного знака, притороченный к крышке изнутри.

Вернувшись в гараж, пошлепала Вадима по щекам. Безрезультатно. Что же, будем грузить. Ничего, паренек, я тебе это припомню. И этот еще пиндос – хоть помог бы. Она принялась за дело со рвением ВССОшника времен строения БАМа, с той только разницей, что не пропитанную креозотом шпалу пыталась тянуть, а провонявшее мочой и – немного – табаком да одеколоном тело.

Шурик наблюдал за ее действиями отрешенным взглядом. Меж тем лицо его стало принимать брезгливое выражение и стало окрашиваться обычным смугловатым оттенком. Бля-а-а, и она положит это на сиденье. Меня б, небось, в таком виде бросила, еще б и плюнула сверху.

Погрузка произошла без осложнений, и если усилий девушки не вполне хватало, их заменил энтузиазм. Правда, хрустнуло что-то в спине, и устала она дико, но это все мелочи, так? Оставалось только прикрыть смердящий груз на заднем сиденье и заставить думать себя, что там просто ворох фиалок. Фиалки. Одно из его любимых словечек. Эвфемизм, замещающий матюги. Вот ведь, помню.