Проклятие виселицы (ЛП) - Мейтленд Карен. Страница 5

Она содрогнулась, представив, как ее хватают эти длинные пальцы. Нет, он не станет, конечно не станет. Никто даже не говорил, что он покушался на женщин. И даже напротив, хозяйки пивных шептались — если он на что и способен, в чём большинство из них сильно сомневалось, то уж точно хочет быка, а не тёлку. А как иначе объяснить те часы, которые они с сэром Джерардом проводили вдвоём? И чего ещё ожидать от взрослого мужчины с голосом маленького мальчика?

Они подошли к конюшне, и у Элены внутри всё сжалось, но мастер Рафаэль прошагал мимо, в пыльный внутренний дворик, ведущий к большому дому. Элена следовала за ним так близко, что когда он остановился и обернулся, чуть не упала в его руки. Он поглядел сверху вниз, потом протянул ручищу к ней. Элена отшатнулась, но управляющий лишь сдернул с её лица тряпичную маску.

— Отряхни с платья пыль, девочка. Тебя желает видеть леди Анна.

Элена в ужасе смотрела на него.

— Мастер Рафаэль... то вино... я не хотела, это вышло случайно... клянусь.

Он нахмурился, словно она лепетала на непонятном ему языке.

— Вино? Оно здесь совершенно не при чём.

Суровое выражение его карих глаз внезапно смягчилось. Он сжал её плечи, и Элена съёжилась под его руками. Управляющий заговорил мягче.

— Тебе нечего бояться. Госпожа довольна тем, что о тебе слышала — ты хорошая девушка, скромная и воспитанная. Она решила взять тебя в дом вместо одной из надоевших горничных.

Элена изумлённо смотрела на него, не в силах поверить, что леди Анна даже знает о её существовании. Элена видела её раньше, но леди Анна никогда с ней не говорила. Так в чём же дело? Все указания крестьяне должны получать через управляющего, рива или бейлифа. А Элена в основном работала в поле, как и мать, а прежде — и бабка. Элена не подходила к хозяйскому дому дальше кухни, расположенной снаружи, во внутреннем дворе, куда её посылали принести поварам овощи или травы. Она ненавидела это место, огромное и шумное, со сверкающими ножами и людьми, носящимися взад-вперёд, выполняя приказы. А хуже всего — удушливый жар печей, дым, пар и висящая в воздухе вонь горелого жира, от которых глаза Элены начинало жечь, и слёзы текли ещё до того, как она переступала через порог. Ей всегда казалось, что муки ада должны быть похожи на кухни в поместье. Пресвятая Дева, неужто ей придётся там работать?

Она глядела на маргаритки, пробивавшиеся через пыль между булыжниками.

— А как она... как леди Анна обо мне узнала?

— Мне известно, что она искала новую горничную с тех пор как обрюхатили ту глупую девчонку, — ухмыльнулся смотритель. — Вот я и положил на тебя глаз. Думаю, ты прекрасно справишься.

Леди Анна стояла у окна, седеющие волосы мягкими складками покрывала льняная шаль. Безжалостно льющееся вечернее солнце освещало её тусклую шелушащуюся кожу, острые выступающие скулы. Леди Анне ещё не исполнилось и шестидесяти, но в глазах Элены она выглядела древней старухой, даже старее её бабки. А возможно, так оно и было. Глаза и рот окружали глубокие морщины, следы многих лет опасений и тревоги. Мать Элены говорила, что эта несчастная вот уже двадцать лет проводит ночи как вдова. А уж кому, как не Сесили, знать о скорбях вдовства, ведь её собственный муж скончался от болотной лихорадки ещё до того, как Элену отняли от груди.

Элена лишь кратко взглянула на леди Анну и присела в неуклюжем реверансе — комната восхищала её гораздо больше, чем её обитательница. В сравнении с деревенскими домами помещение казалось огромным, с высокими потолками и тяжёлыми гобеленами. Массивные кресла резного дерева и ещё более внушительных размеров сундуки стояли вдоль стен. Деревянный пол устилали не камыши, а ковры, поблёскивающие как вода на солнце. Элена никогда прежде не видела шёлка. Ей страшно хотелось прикоснуться к ковру, провести рукой по замысловатым узорам из синих, алых и жёлтых цветов, сплетённых так, что непонятно, где заканчивается один и начинается другой. Такие цветы не растут на лугах Гастмира. В дальнем углу разместилась широкая кровать под высоким балдахином, спадающим изящными петлями на богато расшитое покрывало. Элена догадалась — здесь спит сэр Джерард, сын леди Анны, когда бывает дома. Неужто такая великолепная постель может принадлежать кому-то кроме лорда поместья? Кровать казалась шириной с целую комнату вроде той, где Элена с матерью жили, спали и готовили еду. В Гастмире ходили слухи, что сэра Джерарда недавно сразила лихорадка. В сознании Элены появилась грешная мысль — если бы она могла целый день отдыхать в такой постели, тоже объявила бы себя больной. Она поспешно перекрестилась, отгоняя дьявольское искушение.

Подобно своему отцу, сэр Джерард отсутствовал годами, сражаясь сначала в войске короля Ричарда в Святой земле, а позже — с королём Иоанном в Аквитании. Сесили говорила — стыд и позор единственному сыну покидать свою бедную мать, заставляя нести бремя управления поместьем и деревней. Но все деревенские женщины и немало мужчин были вынуждены признать, что в отсутствие сына леди Анна управляла поместьем не хуже мужа, а кое-кто шёпотом утверждал, что на самом деле даже лучше. В ней живёт дух и упорство барсучихи — по секрету говорила Марион мать Элены, а Сесили славилась как женщина, не рассыпающая комплименты понапрасну.

Из распахнутых окон доносился далёкий шум голосов, грохот и удары десятков цепов в руках работников, но внутри комнаты тишину нарушало лишь гудение залетевшей сквозь открытые створки навозной мухи. Элена беспокойно переступила, внезапно осознав, что леди Анна не отводит от неё взгляда с тех пор, как она вошла.

— Миледи? — поклонился мастер Рафаэль.

Анна подняла взгляд, словно вдруг поняла, что ей следует говорить.

— Мастер Рафаэль сказал мне, что ты хорошая девушка. Ты каждый день читаешь молитвы?

— Элена покосилась на мастера Рафаэля, засомневавшись, вопрос это или утверждение. Но леди Анна не ждала ответа.

— Сколько тебе лет, дитя?

— Пятнадцать, миледи.

— Так молода, — вздохнула леди Анна. — И ты не замужем? Ты ещё девственница?

— Да, миледи, — ответила Элена, едва успев понять, что солгала, ну, почти солгала. После их с Атеном последней ночи она вряд ли вправе называться девственницей, но эта ложь не имела значения ни для кого, кроме нее самой. Она покраснела от этого воспоминания. Это была её первая ночь любви, её первый раз. И мог ли кто-то любить так страстно, как она обожала Атена? Она и не знала, что собственное тело могло доставлять ей такое удовольствие, и даже более, чем сам момент страсти — тепло и ласка, когда потом она лежала в его объятиях под звёздами, желая, чтобы он никогда её не отпускал. Теперь она стала женой Атена, настоящей женой.

— Но я надеюсь вскоре выйти замуж, как только... когда вернутся священники и церкви снова откроют.

— Конечно выйдешь, дитя. Каждая женщина надеется выйти замуж, почему бы и нет? Ты юная и хорошенькая, с такими прекрасными рыжими волосами. Уверена, в своё время для тебя найдётся супруг. Однако сейчас мастер Рафаэль утверждает, что ты хочешь работать в доме, на меня. Очень хорошо.

В улыбке леди Анны было нечто странное, она словно заставляла себя проявлять жизнерадостность, которой не чувствовала.

— Твои обязанности будут необременительными. Уверена, после работ в поле ты и за труд их не посчитаешь. И, конечно, нужно подобрать тебе хорошенькое платье, более подходящее для твоего нового положения. Осмелюсь сказать, тебе понравится. Но для этого нам ещё хватит времени, после молотьбы ты, должно быть, голодна и хочешь пить. Ступай, поешь, а когда освежишься, мы обсудим твои обязанности.

Элена оглянулась. На большом столе не было ничего кроме длинной неоконченной ленты, вышитой золотом, и пары маленьких серебряных ножниц, видимо, для обрезания нитей.

Леди Анна указала на большой сундук в дальнем углу. Он был покрыт белой скатертью, на ней стояли кувшин, маленькое деревянное блюдце с солью и деревянная тарелка, прикрытая от жужжащих мух плетёной крышкой из лозы. Рядом с сундуком разместилась низенькая скамейка.