Железный марш - Мысловский Алексей. Страница 29

Под крылом самолета беззаботно кемарил на травке рыжий веснушчатый парень с неподдельно рязанской физиономией.

— Привет, Митя! — весело приветствовала его Кэри. — Все готово?

— Ага, — расплываясь в улыбке, ответил парень. И, уставившись на Нику, почему-то покраснел: — Ой, а я вас знаю… Вы это, по «ящику» выступаете… Только…

— Вероника, — выручила его девушка и непринужденно протянула конопатому руку.

— Митька. То есть Дмитрий, Колокольчиков. Очень приятно… — Парень смутился еще сильнее. — А вы это, автограф мне не дадите?

— Обязательно. Если только останусь жива, — отшутилась Ника, которой, по правде говоря, было не до шуток.

Вместе со своим приятелем, не скрывавшим удовольствия от возможности потрогать руками настоящую звезду экрана, Кэри помогла Нике забраться в открытую кабину двухместного самолетика и надеть белый, с солнцезащитными очками, фирменный шлем.

— Господи, никогда не думала, что у меня такие длинные ноги! — заметила Ника, с грехом пополам устраиваясь в этой невозможной тесноте.

В отличие от нее Кэри чувствовала себя в самолете куда уютнее и увереннее.

— А почему здесь нет ремней? — удивилась Ника. — Я же должна пристегнуться?!

— А фирмачи их обрезали, — с усмешкой пояснил Митя. — Чтобы…

Но тут неожиданно чихнул и, набирая обороты, звонко взревел мотор. В результате Ника так и не поняла, почему эти самые фирмачи самым возмутительным образом игнорируют элементарную технику безопасности полетов.

— Держись, старуха! — обернувшись к ней, задорно бросила Кэри.

И в ту же минуту маленький «кукурузник» сорвался с места и шибко побежал по траве.

— Ой, мамочка! — только и успела воскликнуть Ника, как они уже оказались в воздухе.

Земля под ними вдруг опрокинулась навзничь. А стоявшие на летном поле «яки» и размахивающая руками фигура Колокольчикова начали стремительно уменьшаться в размерах, пока не сделались ну совершенно игрушечными!

У Ники перехватило дыхание. Разумеется, в своей жизни ей неоднократно приходилось летать на самолетах. Но разница между ее прежними и нынешними впечатлениями была как между землей и небом. Попросту говоря, сидя в кресле комфортабельного аэробуса и от скуки почитывая газетку, человек не испытывает и десятой доли тех чувств, которые испытала Ника в эти незабываемые минуты.

— Ты в порядке? — сквозь вибрирующий рев мотора окликнула ее Кэри.

Продуваемая до костей сумасшедшим ветром, Ника мужественно изобразила на лице страдальческую улыбку.

Очевидно, с целью ее подбодрить, Кэри, размахивая руками («Господи, это же ей не велосипед!» — с ужасом подумала Ника), нараспев продекламировала так полюбившиеся ей строки великого русского поэта:

— Коня на скаку остановит! В горящую избу войдет!..

Затем со смехом опрокинула самолет на крыло, и по крутой спирали начала ввинчивать его все выше и выше в безоблачное небо.

«Убью мерзавку, — твердо решила Ника. — Убью, как только вернемся на землю… Если, конечно, вернемся живыми…»

И необходимо признать, что сомневаться в этом у нее были самые серьезные основания. Потому что вертлявый «кукурузник», набрав изрядную высоту, начал выделывать в воздухе такие немыслимые кренделя, что душа у Ники натурально ушла в пятки. Намертво вцепившись в стенки кабины, она стиснула зубы и прилагала героические усилия, чтобы не закричать, а заодно дать Кэри возможность лишний раз убедиться в убойной силе великого и могучего русского языка…

Ника не помнила, сколько продолжалась эта разнузданная воздушная вакханалия. Оглушенная неистовым ревом мотора и замороченная до головокружения, почище чем на американских горках, она напрочь потеряла счет времени и мечтала только об одном — поскорее оказаться на твердой земле. Ей не было ровно никакого дела ни до захватывающего чувства полета, ни до открывшейся внизу изумительной панорамы Москвы. В эти минуты ей вообще ни до чего не было дела. Кроме разве что своей на удивление хрупкой и поистине драгоценной жизни, расстаться с которой было, как оказалось, всего лишь парой пустяков.

— Держись, старуха! Сейчас будешь прыгать! — неожиданно выкрикнула Кэри. — Чтобы раскрыть парашют, надо дергать за кольцо!

— Что?! — вырвалось у Ники, которая сумела разобрать только последнее слово.

Вместо ответа сумасшедшая шотландка круто задрала самолет кверху носом. Потом земля неожиданно оказалась у них над головой. И Ника почувствовала, что какая-то неудержимая сила буквально выталкивает ее из кабины.

— Кэри, мать твою! Немедленно прекрати! — истерически взвизгнула она. Но было поздно. Увлекаемая силой притяжения, Ника уже выпала из кабины и, кувыркаясь в воздухе, отчаянно закричала: — Ма-ма-а-а!..

Перед глазами у нее замелькали разнообразные геометрические фигуры, которыми, казалось, была расчерчена вся земля. В ушах свистел ветер. А дыхание намертво перехватило непередаваемое чувство испепеляющего, смертельного страха. «Кольцо… Кольцо!» — громогласно воззвал к ней какой-то внутренний голос. И словно утопающий соломинку, Ника судорожно нащупала на груди это спасительное кольцо и что есть силы дернула за него…

Все произошло очень просто и естественно. Над головой у нее послышался легкий хлопок. Ремни парашюта неожиданно резко впились в ее тело. И Ника плавно закачалась под полосатым куполом между землей и небом.

«Лечу, — не веря в собственное спасение, с удивлением подумала она. — Надо же, и совсем не страшно… Я лечу! Лечу!!!»

Между тем земля стремительно приближалась. «Яки» на летном поле становились все больше и больше. Промчавшись неподалеку, лихо зашел на посадку и покатился, пританцовывая, по весенней траве курносый американский биплан. И в последнюю минуту Ника инстинктивно согнула ноги в коленях и обреченно закрыла глаза…

Она лежала на спине, с упоительным восторгом ощущая под собой надежную земную твердь и невольно щурилась от слепившего глаза веселого майского солнца. Только человек, собственными глазами взглянувший в лицо смерти, способен был понять ее в эти минуты, понять, какое это невыразимое счастье — жить!

— Ты в порядке? — склонившись над нею, как ни в чем не бывало спросила Кэри.

— Кажется, я кончила, — с блаженной улыбкой простонала Ника.

— О, это очень даже бывает! — усмехнулась коварная шотландка и помогла новоявленной парашютистке освободиться от парашюта. — Ну вот, теперь ты стала настоящая русская женщина. Ха-ха! Как у Некрасова… Скажи, ты уже не боишься высоты?

— Нет… Больше я ничего не боюсь. — Запрокинув голову, Ника туманно взглянула в лукавые зеленые глаза своей подруги. — А ты знаешь, что я сейчас с тобой сделаю? Я тебя… убью! — звонко воскликнула она. И попыталась повалить Кэри наземь. Но та ловко вырвалась и со смехом дала стрекача.

Вдогонку обеим, размахивая руками, побежал невесть откуда взявшийся рыжий веснушчатый Митя Колокольчиков.

— Эй! Вероника! Некрасова! А как же автограф?!

И, безнадежно отстав, наконец остановился, с ошеломленной улыбкой глядя вслед убегающим прочь хохотушкам.

— Обещала же. Эх, ну до чего клевая баба…

Одно хорошо — он хотя бы сумел потрогать ее руками. В общем, будет о чем рассказать друзьям. Только ему ведь наверняка не поверят…

Новгородская область

Мотель «Валдай»

День

— Славное местечко, — произнес Игорь Николаевич, наконец-то выбравшись из машины и разминая затекшие руки и ноги. — Пейзаж как у Левитана… Что скажешь, Виктор?

Вылезший следом Горобец лишь скептически скривил тонкие губы. Местные красоты его совершенно не интересовали. Хотя идиллический пейзаж, окружавший небольшой уютный мотель на берегу Валдайского озера, с отражавшейся в нем яркой небесной лазурью и похожими на зефирины облаками, действительно был великолепен. Но оценить его Виктор Степанович Горобец был не способен при всем желании, поскольку от природы являлся абсолютно непоэтичным человеком.