Пепельная столица (СИ) - Ишбулатов Юрий Михайлович. Страница 36

Перед тем как въехать на главную улицу Саантира, Ларканти остановил холеного ходока в душном мраке под сенью врат Доброй Воли. Исполинские изображения Создателей, как всегда, сочились умиротворенностью и взаимной благодарностью. Поредевший поток Хинаринцев, текущий между ними, не изобиловал теми, кто разделял эти светлые эмоции. За круглыми окулярами алели изможденные глаза, бросавшие стражу хмурые взгляды.

Площадь перед Вратами попыталась ослепить Ларканти блеском помпезного великолепия, как она делала с самого детства. Но сегодня Хан Ката не поддался чарам, потому что не искусные фрески и развевающуюся рубиновую драпировку выискивали глаза. Они бесцельно пытались отыскать хотя бы нескольких бледных, которые беззаботно прогуливаются по живописной улице, созерцая скульптуры и архитектуру. Стражу попадались лишь редкие закрытые кареты из которых выглядывали настороженные светло-сизые лица.

Раздраженно выругавшись, Ларканти развернул могучего, агатового ходока и направился на восток вдоль Саантирской стены. Недалеко от диска многолюдной площади он заметил одинокого бледного, который боязливо крался по широким проспектам. Молодой, худосочный хинаринец кутался в приталенную черную мантию с алым гербом Саантирского казначейства. Выглядел герб как угловатая кисть, сжимавшая ограненный рубин. Вдавленная в плечи голова клерка тонула в пышном белом шарфе, а напряженные руки жались к груди. Пепельные сторонились бледного, провожали враждебными взглядами. Перейдя на шаг, Ларканти поравнялся с затравленным прохожим и мягко поинтересовался:

— Вас что-нибудь тревожит?

Ответом на вопрос стали молчание и испуганный взгляд исподлобья. Затем клерк часто задышал, отпрянул из тени, отброшенной вооруженным всадником, и налетел на гранитную стену. Схватившись за ушибленное плечо, он вжался в камень. Спустя пару секунд обреченных стенаний он оклемался и узнал каменного стража. После этого казначей обрел силы выпалить нечто нечленораздельное и, постоянно оборачиваясь, кинулся к ближайшему перекрестку. Прохожие, наблюдавшие со стороны, не расслышали миролюбивого вопроса стража и посчитали, что он припугнул клерка. Ощущая мнимую поддержку Хан Ката, они принялись открыто клеймить несчастного казначея. На Ларканти посыпались похвала и почтительные кивки.

Поверх редкой толпы, из тени подворотни, стража пронзали яростные рубиновые глаза. Их обрамляло полуметровое изображение черного морщинистого лица, жирно обведенное светящейся белой краской. Над рисунком алел призыв: «Железный сапог раздавит белых скретов!». Разгневанное лицо пробуждало у стража смутные, неприятные воспоминания. Узнать Яроокого Ларканти так и не смог, но разглядел его эмоции на лицах прохожих, наблюдавших за улепетывающим клерком.

— Как вы смеете?! — взревел страж, натягивая поводья и вынуждая ходока вздыбиться. В разуме вспыхнули слова благородного призыва, но их погасила волна печального осознания. Сражение за разум толпы давно выиграл ужас. Стражу оставалось только перекрыть страх перед бледными новой угрозой. Ларканти оскалился, дуга Нар'Охай возникла в каменной руке, — нападение на Саантирца карается ссылкой в западные рудники, а угрозы — ударами плети! Я лично исполню приговор, если еще хоть раз увижу подобное выражение на ваших рожах! Лаарак! Разошлись!

Пепельные в ужасе отпрянули от грязно ругающегося стража, пригибаясь и пряча лица. Проводив их разочарованным, гневным взглядом, Ларканти продолжил путь в тени неприступной Саантирской стены.

Желая остыть перед встречей с Наакратом, он наблюдал за зданиями, которые постепенно превращались из величественных правительственных учреждений в вилы военной аристократии. Особняки, украшенные одинаковыми штандартами, тесно жались друг к другу и напоминали о временах, когда вражда между кланами выходила за рамки политики. Взгляд Ларканти зацепился за реющие флаги родных серо-золотых цветов, но останавливаться он не стал и продолжил путь на восток. Вилы постепенно мельчали, пока не обернулись плотно ютящимися домиками младших офицеров и бараками простых солдат. Вскоре невзрачная, угловатая застройка оборвалась широкой дорогой, которая бежала к величественным Вратам Голода и служили для переброски снабжения. Нападения лже-всадников и появление каньонного исполина гнали по монолитному граниту бессчетные обозы, и Ларканти впервые пришлось форсировать крутые арки надземных переходов. Достигнув другой стороны, он спешился у крепости Саантирской стражи. Привратники вытянулись в почтительном салюте, узнав в госте каменного стража.

Крепость, имевшую форму хищного наконечника, зажимали отвесный склон района ремесленников и громада Саантирской стены. Острием служил форт, утопленный в гранитном склоне ущелья, грозным видом он отождествлял нерушимость власти Десницы Нара. Выщербленные покатые стены, а также тянущиеся по бокам стойла и ангары, украшали развевающиеся кипенно-белые полотна. На них гордо реял герб городской стражи — перекрещенные скимитары на фоне остроконечного рубинового венца. Ларканти оставил ходока лакомиться выбритыми тушками скетов в компании ветхих Нар'Катиров. Сам он отправился в лабиринт безликих коридоров, освещенных холодным сиянием Слез Урба.

По дороге к кабинету Наакрата он встретил солдата, который волочил тележку отчаянно верещащих скетов. Руками в грубых перчатках он хватал шипящих животных за холки и прикладывал животами к разряженным слезам Урба, которые лениво пульсировали тускнеющим светом. Скреты начинали биться в мощных судорогах и остервенело огрызаться, но потом безжизненно провисали в безжалостной руке.

Спустя минуту после неприятной встречи каменный страж остановился у основательной стальной двери и отворил ее после предупредительного стука. Наакрат был немногим младше покойного отца Ларканти. Некогда симметричные черты острого лица подтаяли и обросли складками морщинистой кожи. Шишковатая голова, традиционная для Хан Ката, была коротко отстрижена. Среди редеющих черные волос бледнели седые островки, а крупная фигура давно распрощалась с молодецкой подтянутостью. Слегка помятый воротник бледно-пепельного мундира был распахнут на покрытой испариной груди. Между мясистыми пальцами покоилась изящная курительная трубка, испускающая струйки голубоватого дыма.

— Ларканти! Не стой в дверях! — воззвал Наакрат. Его голос был низким и скрипучим, но от того не менее доброжелательным. Улыбнувшись, насколько позволяли неподатливые каменные губы, Ларканти широким шагом преодолел порог:

— Прохладного утра тебе…вам, командующий, — осекся Ларканти и добавил запоздалый салют, когда обнаружил за еще одного посетителя, который отреагировал на появление стража отстраненным кивком. Это был худой младший офицер из числа Саантирских верховых патрульных. Он очень походил на того, кого можно ожидать в кабинете командующего, но что-то в нем мгновенно насторожило Ларканти.

— Отбрось формальности, Ларк. Этот хинаринец знает о тебе больше родной сестры, — отмахнулся Наакрат, указывая на странного гостя. В этот момент Ларканти осенило, и неясные подозрения обратились законченной мыслью. Внешность пепельного безупречно отражала образ патрульного. Форма была в меру неопрятна, помята в ожидаемых местах и даже красовалась соляными разводами высохшего пота. Мозолистые руки были привычны к эфесу скимитара и алебарды, а высокие сапоги марал бледный помет Ходока. Но младший офицер не сохранил бы скучающее спокойствие в компании командующего и каменного стража.

— Саантирская тень… — мрачно констатировал Ларканти, сваливаясь на кресло напротив Наакрата.

— У вас внимательные глаза, страж. Но даже они не видят всего, — отозвался шпион неприятным высоким голосом и скривил бескровные губы в мерзкой улыбке. По телу солдата пробежала рябь, за его спиной обозначился пугающе вытянутый силуэт. В следующее мгновение существо растворилось, а иллюзорная марионетка вновь обрела четкие контуры.

— Сам Племянник Ио? Надеюсь, дядюшка прекрасно себя чувствует? — удивленно пробормотал страж, с трудом сдерживая беспокойство. До этого момента он был не уверен в существовании Теней — Лим'нейвен.