Пепельная столица (СИ) - Ишбулатов Юрий Михайлович. Страница 38

— В Саантире полно зажиточных и трусливых бледных: члены богатых Домов Галафея, Фенкриса и так далее. Часть из них решила сбежать из нашего славного города. Ситуация ожидаемая, хотя и постыдная. Чтобы сохранить лицо мы должны доставить их на ближайший крупный Аллод — Фенкрис. В случае неудачи, Хинаринцы начнут считать нас более уязвимыми, чем мы есть на самом деле. К тому же, у Аллодов появятся серьезные претензии, — пояснил капитан, раскачиваясь на скрипящем кресле.

— Звучит как прекрасная цель для Хоаксов, — мрачно прокомментировал Ларканти. Саантирская тень плавно кивнул и беззвучно достал из-за пазухи кожаный свиток с рубиновой печатью Десницы.

— Десница Раббаар был впечатлен вашим героизмом при защите Западного Бастиона и доверяет вам сопровождение «Фаланги Нара» на Фенкрис, — проскрипел шпион и растянул бескровные губы в неприятной полуулыбке.

— Излучая величие и непоколебимость власти Десницы из задниц, ты и твои люди справятся со всеми трудностями. Вы напомните Саантирцам, что военная мощь этого города способна не только проедать их хаки. В конце концов, быть примером для Хинаринцев — работа каменного стража. Ты как статуя на Нар'Кренти, только двигаешься и расчленяешь людей, — прохрипел Наакрат, грузно перевалился через стол и похлопал Ларканти по плечу.

— Бледные нам не доверяют и потащат с собой шутов из Пяти Копий, — брезгливо поморщился Ларканти.

— Что ноешь, как девка с песком в промежности? — задрожал от смеха Наакрат. Африт в пригубленном стакане пошел крупными пузырями, — приготовься к отправлению, назначь людей и приведи себя в порядок. Выглядишь как обмазанная глиной халупа.

— На этом все, командующий? — сдержанно поинтересовался страж.

— Я бы обмусолил кровавые подробности сражения с лже-всадниками, но государственные дела лишают времени на досуг. Может быть вечером.

— Прохладного дня, командующий, Тень. Передайте дядюшке Ио мои пожелания доброго здравия и благодарность за заботу, — попрощался страж и направился к выходу.

— Обязательно передам, дядюшка Ио будет рад. — Голос шпиона настиг Ларканти у самой двери, как капля холодной слизи, упавшая между лопаток. Захлопнув дверь, Ларканти отрезал себя от освященного янтарным светом кабинета и вернулся во враждебный полумрак коридоров. Злость задохнулась в голубом дыме Синской сомки, но приподнятое настроение на ее месте не расцвело.

Ходок, льнувший к тощей лапе Нар'Катира, приветствовал хозяина безразличным взглядом, а затем продолжил лениво перемалывать скретов, убитых или истощенных прикосновением Слез Урба. Эластичная кожа поползла вверх по загнутой морде ходока, обнажая гибкие челюсти, унизанные лезвиями резцов. Будто щупальца Лагорита, челюсти обхватили мясистую тушку. Спазмически сжавшись, они распилили жертву надвое, а после протолкнули ее в глотку. Ларканти хлопнул скакуна по холке, призывая прервать трапезу, стер кровавую пену с морды и вернул на место уздцы. Минутой спустя, каменный страж уже правил животное к «Сени мясного дерева», корчме в которой он договорился встретиться с Линфри, Лиорой и ее новым телохранителем. Путь стража вновь бежал вдоль владений Хан Ката, которые приветствовали его развевающимися серо-золотыми баннерами и изображениями свернувшейся каменной саламандры. Высокие темно пепельные здания, окантованные переливающимся золотом гравюр и обнаженных жил, соединяли бесчисленные надземные переходов и провисающие пестрые ленты. Арочные окна и резные вытяжки, бегущие вдоль плоских крыш багдиров, скрывались под легкими полупрозрачными пологами. Общий двор скрывался под навесом из сшитых цветастых лоскутов.

Неторопливо ведя ходока в тени забора, Ларканти прикинул, что до встречи с Линфри еще не меньше часа. У него есть время проведать мать, которая наверняка не находила места со времен первых нападений лже-всадников. Страж мотнул головой и напомнил себе, что вместе с отцом погибло ее благоразумие, оставив после себя лишь бесконечный страх за близких. Каменную кожу Ларканти и отцовский Нар'Охай на его плече, мать посчитает предвестниками неминуемой гибели. Она начнет давить на жалось, биться в истерике и уговаривать своего маленького Ла-ти свернуть с опасного пути. Страж был не в настроении выслушивать бесконечные, бессмысленные причитания и продолжил путь к «Сени».

Ларканти подогнал Ходока. В корчме его ждала приятная собеседница, единственная, кого Ларканти считал настоящим другом. Саакрати — была хозяйкой заведения и сестрой безвременно скончавшейся воительницы, с которой Ларканти почти породнился. Гибель безмерно дорого человека, оставила их в весьма странных и абсолютно не романтичных отношениях. Сходство Саакрати с сестрой вызывало у стража бесконтрольную откровенность и сильную подсознательную привязанность, но, вместе с тем, вычеркивало женщину из небогатого списка любовных интересов.

Корчма приветствовала Ларканти каменной фреской вывески. Она изображала раскидистое дерево, многочисленные ветви прогибались от окороков и вырезок. Заведение было двухэтажным гранитным кольцом, унизанным арочными окнами и украшенным незатейливой резьбой. Стены обрамляли то самое дерево, являвшееся схематичной скульптурой Ориекского остролиста. Ветви соединяли каскады промасленных темно-бордовых полотен. В тени ткани блестели стальные крюки, удерживающие копченые тушки откормленных скретов, окороки тучных хакетов и вырезка ходоков. Ларканти с удивлением обнаружил, что часть крюков заменили скульптуры Хинаринских кистей, застывшие в изощренных позах. У подножья благоухающей кроны располагались решетки жаровен, окруженные высокими лавками и деревянными бортиками с подставками для охладительных жезлов. Ранним утром заведение было немноголюдно. Ларканти устроился за пустой барной стойкой, оббегавшей полый ствол. Хозяйка возилась внутри, перебирая богатые запасы спиртного. Саакрати была плотной, высокой и статной женщиной. Широкое лицо горело янтарем узких глаз, а светло-пепельные косы аккуратно лежали под охряной банданой.

— Привет, Са-ти, — привлек внимание страж. Женщина вздрогнула, услышав знакомый голос, и резко обернулась. На мгновенье она застыла в замешательстве, вглядываясь в деформированные каменной кожей черты, а после радушно улыбнулась.

— Ларк! Как же тебя изуродовало! — воскликнула женщина, переваливаясь через стойку и заключая стража в тисках объятий. — Но ты ведь не поэтому не в духе? Ты всегда был не красавец.

— Теперь я могу высечь себе любое лицо, какое захочу, Са-ти. Думаешь, героичные черты Крылатого Ксанриса мне пойдут? — усмехнувшись, спросил Ларканти, — кстати на счет высекания, что это за руки везде?

— Ты же знаешь, мой сын увлекается скульптурами. У нас на чердаке закончилось место для его экспериментов. Мрамор недешевый, выкидывать жалко, — объяснила Саакрати, разведя полноватые руки, — я решила их тут пристроить. Кстати, раз речь зашла о моем сыне…

— Сдается мне речь зашла о местничестве?

— В некотором смысле, — кивнула женщина, выставляя на стойку бутылку крепленого африта с острыми специями, а также пару низких стаканов, — видишь ли, Дакрот увлекся «работой с плотью».

— Не знал, что ты растишь второго Синагара, — страж приложил охлаждающий жезл к стакану. Толстое стекло мгновенно покрылось матовой изморозью.

— Я имела в виду, что он хочет работать над панцирями стражей. Ты не против стать первой жертвой? Хуже уже не станет.

— А ты не боишься, что старина Сатрик воткнет зубило ему между лопаток?

— То, что Сатрик ухаживал за панцирем твоего отца, не делает эту уродливую шкуру его собственностью. К тому же, добрая треть стражей — его клиенты. Он может поделиться завалявшимся Хан Ката, — ответила Саакрати, постукивая костяшками по жесткой, растрескавшейся коже стража.

— Ладно, я доверю шкуру твоему отпрыску. Пускай начинает завтра.

— Отчего такая спешка? — удивленно поинтересовалась Саакрати и потянулась за подкопченной тушкой скрета, на которую Ларканти мечтательно поглядывал последнюю минуту.