Не климат выбирали, а судьбу (СИ) - Фрейдзон Овсей Леонидович. Страница 5

— Шалом, как я по вам всем соскучилась!

— Может быть даже и по мне?

За её спиной стоял отец Галя и ехидно улыбался.

— О, мар Абрам, по тебе я всегда скучаю больше, чем по кому на свете, не успевала проснуться, как уже ожидала нашей новой встречи, и мечтала, когда это он вгонит в меня очередную свою острую шпильку.

Мать с сыном только снисходительно усмехнулись на шутку Веры, но Абрам добродушно улыбаясь, обнял девушку за плечи.

— Не серчай дочка, я если и подтруниваю, то не со зла, а если говорю, то без фальши.

Бойся не правдолюбцев, а лицемеров, весь вред от них исходит, а мои колючки переживёшь, без них ведь жизнь у тебя будет казаться пресной.

Хотя, я не прав, похоже, твою жизнь подсаливать не придётся, сама её солишь весьма густо.

— Абрамелэ, хватит уже нагружать девушку своей заковыристой философией, она ведь с учёбы, дороги и не к тебе приехала.

Мужчина натужно с хрипом в горле закашлял и полез в карман за сигаретами.

— Ступайте, милуйтесь, пока тяга друг к другу не пропала, а я сам помогу Гиле накрыть стол к ужину.

Вера вытащила из машины всё привезённое с собой на выходные, определила свои вещи в выделенную ей в доме комнату и, поставив на зарядку новые телефонные аппараты, пошла вслед за Галем под его любимый навес в дальний конец обширного участка, занятого под пардес.

Точно так же, как, утром накануне Гиля, она уселась в шезлонг рядом с коляской Галя и уронила голову к нему на плечо:

— Галюш, как я по тебе соскучилась, когда уже, наконец, наступит время, чтобы мы могли с тобой каждый вечер проводить вместе…

— Скоро, моя хорошая, ты же понимаешь, что наша квартира в Ришоне мне сейчас никак не подходит по профилю, поэтому надо её срочно продавать, а покупать что-нибудь на земле или в доме с лифтом.

— Ну, и что, когда что-нибудь сдвинется с мёртвой точки?

— На следующей неделе, моя хорошая, дадим маклерам распоряжение искать нам подходящих покупателей.

Вера двумя руками обняла Галя за шею и своими губами отыскала его приоткрытые для поцелуя губы.

Они надолго слились в горячем поцелуе, шаловливо переплетаясь сладкими языками.

Вера почувствовала, как рука парня приподняла кофточку и проникла под бюстгальтер и жадно стала сжимать, гладить и щекотать грудь иногда причиняя ей лёгкую боль, а затем, приподняла тяжёлую пышную вазу, и стала нежно пощипывать сосок.

Вера застонала.

— Галюш, я больше не могу, находясь рядом с тобой сдерживать себя, как ты смотришь на то, чтобы сегодня ночью я тихонько прокралась в твою комнату?

— А зачем красться, просто оставайся в моей спальне, у нас же через два месяца свадьба.

Веруш, у меня ведь родители не датишные (верующие), а вполне современные люди.

— Нет, мой миленький, я стесняюсь, особенно, твоего отца, давай нашу близость пока оставим втайне.

— Ладно, но давай устроим близость, чтобы было, что скрывать.

Верина рука легла на пах парня на рвущийся из джинсов жезл и нежно погладила восставшую от неуемного желания плоть.

— Веруш, прекрати, а то сейчас со мной случится конфуз, как у пятнадцатилетнего юноши.

— Не случится.

И Вера уверенно распустила молнию замка на джинсах, тут же склоняясь лицом к освобождённому из плена дрожащему от нетерпения члену парня.

  Всё может быть…

  И в дымке миражей

  Твой силуэт привидится мне зримо,

  Туман качнётся, тело в неглиже

  Идёт в твои объятья торопливо.

  Всё может быть… —

  Прочту в колодцах глаз,

  Желания безумное влеченье,

  А зеркала пускай глядят на нас,

  Смущаясь от любовного теченья.

  Всё может быть… —

  Растают миражи,

  Оставив лишь медовость послевкусия…

  В тумане грёз сумела так прожить,

  Что настоящее не внемлю с грустью.

Эти строки Вера написала после того, как она вернулась из комнаты Галя, где они тайком, истосковавшись по плотским утехам, предавались любви и сексу.

Девушка сделала всё от неё зависящее, чтобы любимый парень не чувствовал себя ущербным и в принципе, ей это наверняка почти удалось.

Она сама даже не заметила, как быстро приспособилась к малоподвижности Галя, компенсируя многие неудобные моменты своим жадным до любви телом.

Не успела Вера ещё проснуться, как вновь склонилась над чистым листом тетради, по которому скоро побежали слова, сплетаясь рифмами в цельное стихотворение:

  Растреплю твои хмельные кудри.

  В них лицом зароюсь, вызвав смех.

  От безумств очнёмся утром мудрым.

  С вечера пьянея от утех.

  Брызгами взметнётся ночь шальная.

  Две души звенят одной струной.

  Необузданность любви познаем,

  Спрятавшись от суеты земной.

  Утро нам споёт на смятом ложе,

  Словно в чистом поле на цветах.

  Солнца луч дразнясь, бежит по коже,

  Замерев улыбкой на устах.

  Напевала ночь любви мотивы.

  Заплетала в косы ленты слов.

  Страсть волной плескалась шаловливой,

  Размывая кромку берегов.

Глава 3

На завтра, после приезда Веры в мошав, ранним субботним утром Галь с книгой в руках устроился в своей коляске на летней веранде, находящейся на заднем дворе, где обычно проходили трапезы в тёплое время года и стал поджидать, когда освободится его девушка.

Вера быстро помогла Гиле накрыть на стол для завтрака и уселась рядом с парнем.

За едой старый полицейский нарушил сонную атмосферу идеальной семейной обстановки, с лукавой улыбкой уставившись на молодых:

— Друзья, хорошо сегодня смотритесь — отдохнувшими и счастливыми, а мне вот ночью что-то плохо спалось, несколько раз курить выходил на улицу…

Галь прервал отца: