Не климат выбирали, а судьбу (СИ) - Фрейдзон Овсей Леонидович. Страница 7

Ты, так не считаешь?

Вера молчала.

Через несколько секунд Галь оглянулся — девушка вцепилась пальцами в спинку коляски так, что у неё побелели суставы на пальцах, по щекам не прерывным потоком текли слёзы.

— Веруш, ну, чего ты плачешь, что я такого страшного сказал?

Вера обогнула коляску, встала перед парнем на колени и начала покрывать его руки поцелуями.

— Я знаю, ты это всё делаешь ради меня.

Ради меня ты готов истязать своё тело и приносить всевозможные жертвы, а мне этого не надо, мне нужен ты живой и здоровый…

— Нет, моя хорошая, я это всё хочу осуществить не только ради тебя, а ради нас, ради нашей большой любви, ради нашего счастливого будущего.

За последнее время я много передумал о нашем с тобой совместном будущем и признаюсь, не один раз у меня возникали мысли разорвать нашу помолвку и отпустить тебя в свободное плавание.

Не перебивай меня, моя золотая.

Галь нежно погладил девушку по разметавшимся по плечам волосам.

— Как ты, не понимаешь, я ведь полностью отдаю себе отчёт в том, что мы с тобой сегодня находимся на разных полюсах восприятия жизни.

Разве я теперь тот парень, который вскружил тебе голову, от него осталось только жалкое подобие.

Веруш, не плачь и не мотай головой. Я должен выговориться, поверь, мне это необходимо не столько для тебя, а, сколько для себя самого.

Ещё до вчерашнего дня я воспитывал в себе эти мысли, но после разговора с мамой, решил раз и навсегда…

Вера подняла голову с колен парня и всмотрелась в его чёрные горящие страстным огнём глаза.

— Если ты по-прежнему не против связать свою жизнь со мной, я не буду тебя прогонять от себя и останусь с тобой до того момента, пока не почувствую, что становлюсь тебе в тягость или обузой, и сделаю всё от себя зависящее, чтобы ты была счастливой, а любимой ты будешь точно у меня всегда.

Галь вдруг прекратил нежное поглаживание пышных волос девушки, а шутливым движением руки их растрепал:

— Ну-ну, целуй же меня быстрей, а иначе я засохну под этим жгучим солнцем и давай поспешим обратно домой, а вдруг наши друзья уже приехали.

Пропитанными солёной влагой губами Вера прильнула к горячим устам парня.

Затем, тяжело дыша, отстранилась и поднялась на ноги:

— Галь, милый мой, я не буду ни в чём клясться, потому что свою любовь к тебе обязательно разделю с другими людьми и интересами в жизни.

И увидев, как посерьёзнело лицо парня, заливисто засмеялась.

— Дурачок, с нашими детьми, работой и поэзией.

  Спою тебе негромко под ноктюрн,

  чтоб не спугнуть хрустальность нежных строчек.

  Едва касаясь перебором струн,

  о счастье нашем песней напророчу…

  Осенний дождь не сможет заглушить

  божественную ауру созиданья…

  по строчкам льётся музыка души —

  таинственная, жившая за гранью.

  Когда-нибудь нам капельки дождя

  игрой напомнят не ноктюрн Шопена… —

  романс любви, де только ты и я

  и строки грустного, но светлого рефрена…

Глава 4

Галь с Верой увлекшись серьёзным разговором, прояснившим очень многое в их будущей судьбе, на какое-то время забыли, что к ним вот-вот должны нагрянуть друзья.

Ещё издалека они заметили, стоящую рядом с воротами их дома машину.

Приблизившись, разглядели, что это новенький «Мерседес» асфальтового цвета явно современнейшей конструкции.

Вера мысленно улыбнулась — Наташка уже давно наметила себе приобрести такую крутую тачку, нате вот, заполучите…

Въехав с коляской Галя через калитку, сразу же увидела, сидевших в плетённых деревянных креслах под навесом Офера с Наташей с высокими стаканами в руках.

Заметив появившуюся во дворе парочку влюблённых, подруга всунула Оферу своё питьё и бросилась на встречу к Вере.

Подруги обнялись на полпути, потому что Вера тоже бежала к Наташе, широко расставив руки.

Девушки крепко обнялись, какое-то время, не выпуская друг друга из объятий:

— Наташка, как я по тебе соскучилась! Как мне тебя всё это время не хватало!

— Верка, ты ведь теперь не одна, зачем тебе, чтобы я под ногами путалась…

Вера никак не могла привыкнуть к новому голосу Наташи, который теперь не звенел, как ручеёк, а потрескивал и булькал, словно обладательнице было тяжело выталкивать наружу слова.

После страшного теракта, в результате которого девушка едва осталась жива, врачи долго и старательно пытались вернуть пострадавшей максимум от прошлой красоты и здоровья.

Наташа перенесла три операции в Израиле и две в Швейцарии, пока её руке вернули почти прежнюю подвижность.

Раздробленную лопатку буквально собирали, как пазл, по кусочкам, заменяя недостающие детали искусственными материалами.

А, вот, голос девушка потеряла безвозвратно, что её, похоже, нисколько не шокировало, но собеседникам надо было время, чтобы привыкнуть к этому металлическому звучанию речи почти на одной ноте.

— Наташка, ты сейчас откуда и надолго ли?

Девушка резко отстранила от себя подругу.

— Верка, ты, что забыла — я ведь секретный агент и не имею права так запросто раскидываться информацией.

И шлёпнула Веру по затянутому плотно в джинсы заду.

— Не могу пока сказать точно, на долго ли, но моя миссия в Вене закончилась и теперь буду служить на родном фронте, а тут, ты ведь знаешь, поле не паханное.

Так, дай мне обняться с обожаемым мужчиной, который скоро станет главой семейства и отцом нескольких красивых деток, потому что у таких симпатяг родителей ребятишки другими родиться не могут.

Наташа нагнулась над коляской и чмокнула громко Галя в щёку:

— Привет красавец, выглядишь лучше, чем мой «Мерс»!

Все находящиеся вокруг рассмеялись несуразному сравнению девушки.

— А чего ржёте, оба блестят, как новенькие шекели.

От этого сравнения смех только усилился.

— Наташка, тогда и мне дай определение.

— Легко, на твоей мордашке видно, что план по воспроизведению подобных себе уже в силе.

Лицо Веры, как всегда, в подобных случаях, залилось краской смущения.

— А, ну, тебя Наташка, тебе только с отцом Галя разговаривать, у него тоже всё сводится к сексуальным темам.

Как раз в этот момент рядом с ними нарисовался Абрам, который прошёлся взглядом по длинным ногам Наташи, начиная от коротеньких шорт и до босоножек, а затем обратно.