Под сенью исполинов (СИ) - Калинин Никита. Страница 28
– В твоём блоке тоже пейзажики? На мнемокадрах? – спросил Трипольский.
– Да. И у тебя?
– Как будто подборка на конкурс «Кто лучше запечатлеет одно и то же место». Приз: котик. Милый, но лысый. И злопамятный. Ибо карма.
Иван ничего не понял. Разве только то, что не ему одному попался бессмысленный набор видов, который ну никак не мог занимать место в отчёте по планете. Тем более – экстренном.
– Это как в хорошем старом фильме. Старик говорит мальчику: «Это – самое важное воспоминание моей коллекции. А ещё оно – ложь».
– Хочешь сказать, отчёт фальсифицирован?
– Не я хочу это сказать. Это здравый смысл говорит. Слышишь? Вот сейчас?..
Только сначала прислушавшись, Иван понял, что Трипольский просто каламбурил.
– А откуда это?
– Что? – Алексей уже почти перевернулся набок, чтобы прикорнуть.
– Фраза про воспоминание. Про мальчика и учителя.
– Я не говорил, что он ему учитель, – как-то странно усмехнулся Трипольский. – Это фантастика, точнее её раздел. Фэнтези.
– Не люблю фантастику, – выдохнул Иван, постепенно отдаваясь действию релаксантов.
– Зря. Если бы не фантасты, люди до сих пор колотили бы друг друга костями мамонтов.
– Ну да. А так у нас есть ракеты с ядерными боеголовками и боевые синтетики…
Всей чертовщине на челноке нашлось вполне рациональное объяснение. Дух экспедиции возродился. В отсеках вновь закипела деятельность, неопределённости и след простыл – теперь каждый делал своё дело, не задумываясь, будет ли вообще толк или их ожидает фиаско.
Один только Алексей ходил чуточку понурый. Он считал доставшиеся ему лавры избавителя чересчур скромными. Никто не пожимал благодарно руку. Никто не смотрел подолгу с уважением в глаза, говоря приятности. Даже как бы не наоборот – Нечаев порой ходу не давал со своими чёрными шутками.
Командир принял решение о первой вылазке на поверхность Ясной.
– Это не прогулка, Леонид Львович, – на ходу говорил Подопригора; на фоне остальной группы командир не оживился даже – воскрес. – У вас нет навыков.
Ганич остановился, возмущённо хватая ртом воздух. Но тут же опомнился и вновь пустился в погоню. В арсенале их встретили Павлов, Буров и Нечаев
– Виктория говорит, что не позволит Ивану выйти из медблока до завтра. Так что… идём втроём: я, Рома и Роберт, – возвестил командир.
– А я-то грешным делом подумал, что я – полковник запаса! – почти уже вскричал от досады теолог, выкладывая последний аргумент.
– Я бы вам советовал, – прищурился Нечаев, – впредь не думать грешным делом. Для этого у людей голова есть.
Ганич, казалось, забыл, как дышать. Лицо его приобрело весьма забавное выражение: помесь недоумения, обиды и почти юношеского стремления доказать свою правоту во что бы то ни стало.
– И перестаньте жестикулировать бровями, я вас очень прошу… – напоследок не удержался Роман.
– Тимофей Тимофеевич, извини, но ты останешься, – продолжал Подопригора, не замечая Ганича. – Пока меня нет – ты командир.
В арсенал вошёл Бёрд. Вид у американца был, словно бы это он после длительных уговоров согласился выйти на поверхность. И пробоину в обшивке челнока нашёл тоже он. Да и вообще – до обеда ему разок удалось удержать Вселенную от сползания в извечную тьму. Природа вычурного самодовольства оставалась неизвестной. Довершением к облику усталого супермена стала хорошо поставленная белозубая улыбка на восковом лице. Командир неоднозначно цыкнул и отвернулся.
Появился Бёрд очень вовремя. Ещё минут десять, и вопросы, возникшие бы при работе с экзотелами, вынудили послать за ним. Буров, несомненно, дошёл бы до всего сам, но не сразу. А ждать больше никто не хотел.
– «Осы» разрабатывались с расчётом на послевоенное применение, – начал экскурс Бёрд, умело открывая «лица» одним нажатием. – Подразумевалось, что они будут служить спасателям, водолазам до определённого предела. Астронавтам.
Космопроходцы переглянулись – чего, мол, с американца взять. Хочет человек называть бегемота плезиозавром – пусть. Бегемоту оттого вода не холоднее.
– В основу мирной эксплуатации лёг бы принцип Треста: «автономность и защищённость». Дыхательную функцию человека экзотело обеспечивает за счёт так называемых «линьфэньских» таблеток, или же по-другому «китайского воздуха». Тут наши инженеры не изобретали велосипед. Экзотело, или, чего уж, будем откровенными – автономный боевой комплекс «Оса» рассчитан не менее чем на девяносто суток работы.
Казалось, если выключить внезапно свет, в арсенале не особо потемнеет – светиться начнёт сам Майкл. От гордости.
– Управление осуществляется посредством нейроинтерфейса. Проще говоря: вы думаете – «Оса» делает. Отсюда недостаток: быстро затекает тело. Мышцы постоянно в состоянии покоя. К этому нужно просто привыкнуть.
Подопригора поймал себя на мысли, что прямо-таки заслушался. Он никак не мог признаться самому себе, что восхищается Бёрдом в части его владения русским языком.
– Остановись, – грубо вклинился вдруг Буров. – Какие девяносто суток?
Майкл оставил в покое жёлто-чёрную бронь углепластика и повернулся к остальным. На моложавом лице читалось непонимание.
– Ты сказал, что «Оса» может быть автономна девяносто суток.
– Ну да, – продолжая недоумевать, подтвердил Бёрд, на всякий случай расплываясь в улыбке. – Аккумуляторы…
– В топку! – Буров отчего-то резко завёлся. – Ординатор выдал справку на пятьдесят дней автономного функционирования!
Бёрд посмотрел сначала на инженера, как бы убеждаясь в серьёзности его слов, потом перевёл взгляд на Нечаева, следом – на командира. Улыбка медленно стекла с губ.
– Разве моя вина, что у вас неверная информация?
– Отчасти – да, – пожал плечами Роман. – Данные для пакта по подобному «Осам» вооружению предоставлялось ЦРУ. Или с его одобрения. Так что…
– Пусть так, – Бёрд снова посмотрел по очереди на всех, кроме Ганича. Того, казалось, вообще позабыли. – Верно то, что я говорю прямо сейчас. И только это – важно. Союз тоже не обитель святости. Давайте не будем забывать, что недоговаривают всегда обе стороны.
Недопонимание плавно истаяло. Ганич ещё некоторое время постоял с обречённым видом и вышел. До него, наконец, дошло, что перспектива выйти на поверхность Ясной в составе разведотряда ему не светит.
– Единственная проблема, которую наши инженеры не решили, – продолжив тоном прерванного преподавателя, Майкл опять развернулся к «Осе», – это проблема пищеварения. Вредная привычка кушать и испражняться умрёт вместе с человечеством!
Подопригора рассмеялся сам от себя того не ожидая. На один короткий миг американец вдруг перестал его раздражать.
– Если говорить о последнем, то в критических случаях можно просто временно наплевать на… некоторые неудобства. А вот с приёмом пищи всё гораздо сложней. Для этого требуется разгерметизация как минимум.
– Понятно. Что с кодами? Или код требуется только для активации?
– Сам спросил, сам ответил, – забавно потряс головой Бёрд, неплохо изображая любимого за океаном даже после смерти комика Лакмуса. – Роман Викторович, я вас не впечатлю знанием всех кодов активации «Ос», если вы об этом. Даже если бы я и знал их, то вряд ли сказал, – добавил он абсолютно серьёзно. – Зачем вам тут, на Ясной, боевой синтетик с настроенным ещё в военных реалиях ИИ? Вот и я думаю, что незачем.
Перед выходом снова собралась группа. В полном составе, за исключением двух постояльцев медблока. Александр Александрович выслушал поочерёдные доклады о просмотре мнемокадров. Итог: они мало чем отличались. А когда Грау высказала мысль, что они могли подвергнуться переделке или кодировке, или даже вовсе оказаться фальшивками, лицо командира посерело.
Предположение Виктории поспешила опровергнуть Рената, но лишь частично. С её слов, мнемокадры так и не научились ни наслаивать, ни зашифровывать, ни ещё как-то укрывать. Как можно скрыть воспоминания, которые зачастую даже и не твои вовсе, а людей, работавших с тобой и передавших их через Ординатора? А вот умысел вложить в отчёт неверные или неважные кадры по заверению Ренаты уже встречался.