Королевский контракт, или Битва за Золушку (СИ) - Хайд Хелена. Страница 14

— Зельда, — закричал Ричард, со всей силы сжимая мою руку.

Но несмотря на ужас, застывший на его лице, я продолжала.

— Оказавшись рядом с кроватью, где я не прекращала плакать, он резко дернул меня на себя, заставляя встать раком, и задрал юбку траурного платья. Чтобы сорвав белье, всунуть в меня смазанные чем-то пальцы. А после, спустив штаны, вставил уже свой член, который встал от одного лишь предвкушения. И в отличие от своего старшего брата, продержался подольше, шлепая меня по ягодицам и радостно повизгивая одновременно с моими криками боли, страха и унижения. В то время как Валентин с Кристофером наблюдали за этим, попивая вино и весело хохоча что-то в духе: "Давай, Берни, засади поглубже этой сучке. Разорви ее узенькую попку".

— Нет…

— Да, Ричард, — горько шепнула я, ощущая, как слезы обильно текут по моим щекам. — Именно да. А последним был Валентин. Последний проигравший. Которому, по иронии судьбы, досталась последняя карточка с самым интересным. Ощущая невыносимую боль после грубого первого анального секса, я лежала лицом в подушку, надрываясь от плача. Когда он подошел ко мне и, просто разорвав платье, насадил на себя. Это было… словно в меня засунули палку с гвоздями. Никаких волн удовольствия от предающего тела, которые порой любят описывать в любовных романах с романтизацией изнасилований. Только острая боль, страх, стыд и отвращение, с которыми меня лишал девственности мужчина, соблазнивший мою мать ради богатства моей семьи. И подозреваю, сведший ее в могилу вместе с моим младшим братом. После того, как они ушли, оставив меня рыдать на той самой кровати, я и попыталась покончить с собой. Буквально доползла до своей комнаты на четвереньках, набрала полную ванну воды и перерезала себе запястья. Вот только эти ублюдки даже умереть не дали. Потому вскоре я очнулась в госпитале, и когда меня выписали, весь этот кошмар продолжился. Они брали меня когда, где, сколько и как хотели. Иногда по одному, иногда по двое, а иногда и все втроем. Потому что согласно замечательным законам Арчесара, имели на это полное право. Ведь женщина здесь никто, даже не человек, просто собственность. Без права голоса, желаний, даже призрачной иллюзии свободы. И потому мужчина, которому она принадлежит, может делать с ней что угодно. А ей не у кого просить помощи, не на что надеяться и некому молиться, насколько бы с ней ни были жестоки. Все, что оставалось мне во время всех тех бесконечных изнасилований, это лишь представлять всякую ерунду, чтоб не сойти с ума. Попытаться привыкнуть и выжить в надежде, что когда-нибудь что-то изменится. Только вот месяц за месяцем ничего не менялось. До того самого дня, как Эдвард встретил меня на балу, а после выиграл у Валентина в карты, соблазнив его ставкой, перед которой тот жадный ублюдок просто не смог устоять. Так что поверь, по сравнению с ЭТИМ быть любовницей мужчины, который хочет видеть в тебе лишь дешевый заменитель своей покойной возлюбленной — не так уж и страшно. Особенно если этот мужчина щедр, добр, не бьет и не насилует тебя. Пускай с его стороны и неправильно не видеть тебя саму, но даже это прегрешение не делает из него того, кто заслуживал бы предательства. Он просто купил для себя иллюзию, вытащив меня из ада. Потому прошу тебя, не делай мне еще больнее. Ведь мне уже даже начало казаться, что я почти привыкла к этому…

В какой-то момент я поняла, что он хочет обнять меня. Что и сам вот-вот заплачет, прижимая к себе мое хрупкое тело, которое, если это в самом деле произойдет, просто разорвется от рыданий на части. Потому поспешила быстро, прежде чем это случится, выдернуть у него свою руку и убежать, на ходу вытирая слезы.

ГЛАВА 9. Смена роли

Сегодня для меня был и вправду необычный день. Потому что впервые с тех пор, как Эдвард выиграл у Валентина контракт на мою опеку, я покидала территорию дворца. Естественно, в сопровождении опекуна и по совместительству — официального любовника. А вместе с ним — небольшой (по меркам короля, естественно) свитой с целью посетить какой-то популярный, уже давно ставший классикой мюзикл в столичном театре. О чем будет эта история, кто ее ставил и какие именитые актеры исполняли главные роли, я, конечно же, не знала. Да и все это не казалось мне чем-то важным по единственной причине: меня будоражил уже сам факт того, что я вдохну воздух за пределами дворца. Пускай я провела в этих стенах совсем немного времени, этого почему-то оказалось достаточно, чтобы я начала задыхаться.

Потому сейчас я, одетая в новое роскошное платье (бирюзовое, естественно — как же иначе, черт возьми), со сложной прической и изящными украшениями, грациозно вышла из кареты следом за Эдвардом Блейдом. И взяв его под руку, направилась ко входу в потрясающее своими фасадами здание первого столичного театра. Под игру оркестра и аплодисменты людей, которые выстроились живым коридором, кланяясь проходящему мимо них королю.

Едва мы оказались внутри, я чуть не замерла, пораженно таращась на богатое убранство холла. Но вовремя взяла себя в руки и, по-светски улыбаясь, направилась вместе с монархом по усыпанной лепестками роз красной ковровой дорожке на третий этаж, где была расположена королевская ложа. В которой нас уже ждали мягкая софа, обитый красным бархатом, столик с фруктами и вином, и конечно же два изящных театральных бинокля.

После того, как глава государства обустроился, а у входа в королевскую ложу выставили надежную охрану, в театр запустили других высоких гостей. И лишь после них открыли двери для всех остальных зрителей, кто был способен оплатить билет на представление здесь.

Некоторое время спустя прозвенел первый звонок и те, кто все еще не занял свои места, начали суетливо рассаживаться. Так что сидя здесь, наверху, я могла наблюдать за тем, как сотни богато одетых людей копошились по партеру, словно муравьи.

И совершенно случайно я, подняв взгляд, бросила его на ложу, расположенную напротив нашей. Где увидела одиноко сидевшего Ричарда, который смотрел прямо на меня. Вздрогнув, я поспешила отвести взгляд, и случайно встретилась ним с королем.

— Сейчас начнется, — шепнул он, взяв меня за руку.

— Кстати, а что за мюзикл мы сейчас будем смотреть? — нелепо пробормотала я, сбитая с толку взглядом принца.

— Разве ты не знаешь? — удивился монарх.

— Как-то вылетело из головы поинтересоваться, — смущенно улыбнулась я. — Просто, наверное, была слишком взволнована уже только тем, что мы пойдем в театр.

— Ну ты даешь, — засмеялся Эдвард, обнимая меня за талию. — Это же твоя любимая "Песня росы". В новой постановке и с другим актерским составом.

— А-а-а-а, понятно, — кивнула я, в который раз мысленно сжимая кулаки.

В воспоминаниях Зельды были смутные обрывки сюжета мюзикла, который она смотрела в этом самом театре, еще при жизни отца. Ей он тогда до жути не понравился. Настолько, что она с трудом досидела до конца последнего акта, после чего заявила родителям, что больше никогда не хочет на него ходить. И вытянув из памяти прошлой хозяйки тела обрывки того, что она о нем запомнила, я была склонна считать, что тоже буду, мягко говоря, не в восторге.

В нем рассказывалась история того, как во время войны, переплетенной с политическими интригами и шпионскими заговорами, две хрупкие благородные сестры влюблялись в одного знатного дворянина. Та из них, что была самой кроткой-смиренной-послушной, идеалом женщины этого общества, конечно же становилась в конце избранницей того самого главного героя. А вторая, неразумная строптивая девица, и вовсе погибала из-за своей глупости.

Вот только у меня, конечно же, не было права на собственное мнение касательно этого мюзикла. Потому что согласно желаниям Эдварда Блейда, я должна была его обожать.

— Помнишь как мы впервые посмотрели его здесь, в этом театре, вдвоем? — мечтательно проговорил он, и к счастью в этот момент прозвучал второй звонок, так что выглядело все так, будто я вздрогнула, просто испугавшись этого резкого звука. — Я тогда был совсем мальчишкой. И мы будто случайно оказались вместе в одной ложе… хотя я готов поклясться, что в действительности нас тогда свела судьба. Мы с тобой просидели весь спектакль молча, не отводя взгляда от сцены, но при этом наши руки, начиная с какого-то момента, не прекращали сжимать друг друга, переплетая пальцы. И в конце, когда свет погас, я впервые поцеловал тебя. Помнишь, что я тебе тогда сказал? — тихо проговорил король мне на ухо, в то время как я ощущала тысячи ледяных иголок, пронзавших меня насквозь.