Королевский контракт, или Битва за Золушку (СИ) - Хайд Хелена. Страница 15

Черт возьми, это было уже слишком не смешно. Откуда я могу знать это? Что ему ответить, чтобы не вызвать очередную вспышку гнева из-за несоответствия того образа Катарины, который сохранился в его памяти, со мной самой?

Но страшнее всего было то, что здесь, в полумраке старинного театра, для короля Арчесара, похоже, совершенно стерлась грань между реальностью и теми иллюзиями, в которые он сам все больше и больше верил. Ради которых меня выиграл. И разрушать которые у меня просто буквально не было права, иначе единственным, чего я добьюсь, будет… сама не знаю что, но уже боюсь этого. До дрожи. Больше всего на свете.

— Милая? — сладко прошептал Эдвард. И я, не находя что сказать, боясь промолвить хоть слово, сделала первое, что пришло мне в голову, и просто поцеловала его. Настолько страстно и самоотверженно, чтобы выбить для себя хоть призрачный шанс избежать вопроса.

— Я тебя обожаю, — выдохнула я в его мягкие губы, снова их захватывая.

И словно еще одна нота призрачного спасения, прозвучал третий звонок, после которого оркестр ударил по струнам, занавес поднялся и представление началось.

Да, так и есть, мюзикл был отвратителен. Нет-нет, сама постановка, конечно же, поражала. Свет, музыка, костюмы и декорации, игра актеров — художественная составляющая действа была на высоте. Отталкивало другое: мораль, которую он нес. Для меня как человека, выросшего в совершенно ином обществе, эти ценности были чуждыми, неприемлемыми, а что самое главное — страшными. По сути он пропагандировал положение женщины в обществе, которое было общепринято в королевстве Арчесар, как нечто правильное: высшее благо и для самой женщины, и для мужчины, которому она принадлежит. На фоне этого для меня совершенно терялась линия политического шпионского сюжета. Я лишь больше пугалась от осознания того, насколько крепко вбиты в головы людей эти мерзкие устои. Те самые, в которых мне придется доживать свои дни… и вероятно предстоит жить моим детям, которые даже никогда не узнают о том, что где-то есть общество, в котором все иначе.

Когда первый акт закончился, я поняла по взгляду Эдварда, что он намерен продолжать разговор в том самом ключе, что был для меня слишком опасен и грозил навлечь тот самый его жуткий гнев, что так меня пугал. Потому решила воспользоваться радикальным методом: перевести разговор на тему, которая однозначно заставит его забыть о совместных воспоминаниях, что были совместными лишь в его воспаленном воображении.

Конечно, спрашивать об этом было нежелательно, пускай этот вопрос и тревожил меня. Тем не менее, я решилась на столь рискованный ход. И вытащив из рукава самую опасную для меня козырную карту, проговорила:

— Эдвард, скажи… те покои, в которых ты поселил меня… Ведь там раньше жила твоя покойная жена, верно?

— Все правильно, любимая, — даже не стал отрицать король.

— Но почему… именно там? — вздрогнула я от такого спокойствия.

— Потому что это традиционные королевские апартаменты, — пояснил он. — Все те века, что стоит дворец, именно в них всегда жила супруга короля. Так что едва мне удалось заполучить тебя, я не раздумывая решил, что твое место там.

— Я не понимаю, — растерянно пробормотала я, ощущая, как тело начинает мелко дрожать. — По какой причине фаворитке короля жить в традиционных апартаментах королевы?

— Разве не догадываешься? — подмигнул Эдвард. — Потому что именно тебя, и никого другого, я желаю вскоре увидеть в этой роли.

— Роли?

— Если без лишних слов, можешь считать это предложением. В конце концов, теперь я король, а не принц, и нет никого, кто стоял бы надо мной в этой стране. Так же, как нет политической невесты, перед страной которой у меня были бы обязательства. Потому сейчас, когда траур только закончился и советники еще не успели подсунуть мне какую-нибудь стратегически выгодную принцессу, я могу наконец позволить себе счастье, которого меня когда-то лишили.

— То есть…

— Я хочу, чтобы ты за меня вышла, — сообщил Эдвард и я поняла: он не спрашивает, а ставит перед фактом.

ГЛАВА 10. Препарированная память

Ее уже подготовили к первой брачной ночи. Роскошное свадебное платье, увешанное нитями жемчуга и расшитое кружевами, осторожно сняли горничные. Сложную прическу разобрали, и теперь свежевымытые высушенные волосы ниспадали на хрупкие плечи нежными огненными кудрями. На теле, распаренном в ванной и натертом душистыми лосьонами, надета невесомая белая сорочка. Молоденькое лицо не было особо красивым, но все равно выглядело мило и трогательно. А еще слегка напугано — ведь с минуты на минуту ей предстояло лечь в постель с человеком, которого она впервые увидела считанные дни назад. И о браке с которым ее страна договорилась, еще когда она была совсем ребенком.

Хрупкие руки девушки вздрогнули, сжимая мягкую сорочку, когда дверь ее спальни отворилась и высокий, видный светловолосый юноша вошел в комнату четким, тяжелым шагом. Напряженно сглотнув, инфанта посмотрела на своего уже практически мужа… и испуганно затаила дыхание, увидев жесткий холод в его зеленых глазах.

Она не знала, что сказать. Потому лишь продолжала смотреть на него, поджимая дрожащие губы. А кронпринц Арчесара тем временем приблизился к ней, мрачно нависая над хрупкой пышногрудой девушкой, напоминавшей испуганную птичку, загнанную в угол клетки.

— Давай поскорее с этим покончим, раз уж у меня нет иного выбора, — словно сплевывая, бросил он, расстегивая верхние пуговицы своей рубахи. Так, словно они мешали ему дышать. — И да, хочу чтобы ты знала, что больше всего на свете я не хотел жениться на тебе.

Ничего более не говоря, юноша схватил свою невесту за волосы и, швырнув на кровать, резким рывком разорвал на ней белую сорочку. Вскрикнув от боли и испуга, девушка закричала… а в следующий миг на ее кругленькую щеку опустилась тяжелая звонкая пощечина.

— Заткнись, — выпалил Эдвард Блейд, глядя на нее словно на кучу коровьего навоза, в которую он просто обязан был вступить.

Не обращая внимания на судорожные, сдавленные всхлипы, он расстегнул штаны и неуклюже навалился на свою невесту, без лишних церемоний раздвигая ей ноги.

В ее глазах, в каждом ее жесте читалось единственное желание, единственная мольба: "Не нужно. Только не это". Вот только бедняжка понимала, что у нее нет даже призрачного права произносить эти слова. Потому она лишь тихонько вскрикнула, закусывая губы, когда наследник престола грубо, неуклюже вошел в нее, лишая невинности.

Он сделал лишь несколько толчков. Не более чем требовалось, чтобы консумировать брак, дабы блеклые узоры на их запястьях стали четкими и насыщенными. После чего брезгливо слез со своей молодой жены, вытер простынями с члена ее девственную кровь и, натянув штаны, ушел, остервенело сжимая кулаки. Потому минуту спустя не слышал, как только что ставшая женщиной Матильда Блейд разрыдалась, с силой впечатывая лицо в подушку.

Возможно будь она героиней какого-нибудь любовного романа про "укрощение строптивого", то ее вполне мог бы ждать и счастливый конец. Они бы с мужем постепенно наладили партнерские отношения, нашли общий язык, а со временем даже по-настоящему влюбились.

…Вот только судьба не предусмотрела для нее даже суровой сказки со счастливым концом. — Только попробуй вякнуть, сука, — прошипел Эдвард, наклоняя свою молодую жену раком — так, чтоб ее грудь, выпадающая из разорванного платья, прижималась к простыням. — Отец требует, чтобы я поскорее зачал в тебе наследника. Так что не мешай и поскорее забеременей.

Она молчала. В самом деле молчала, со всей силы закусывая простынь, к которой было прижато ее раскрасневшееся лицо. Вот только тяжелые руки все равно опускались на ее тело, нанося удар за ударом. И наматывая рыжие локоны на кулак, с силой дергали за них, приподнимая голову, чтобы уже в следующий миг резко впечатать лицо в матрас. А потом держать ее вот так — подольше, не давая сделать глотка заветного воздуха. И лишь когда он понимал, что она вот-вот потеряет сознание — снова дергал за волосы, позволяя судорожно вдохнуть.