Быть отцом! Звездные папы о своем родительском опыте - Прилепин Захар. Страница 3
В школе говорили: «А, Федька Конюхов, он будет путешественником». Так что по многим предметам мне поблажки делали. Но если с математикой было плохо, я ее зубрил, потому что знал, что в мореходку не поступлю. У меня была цель. Когда ты живешь с целью, у тебя есть все.
И в детях надо воспитывать цельность. Романтика должна быть, патриотизм. Тогда человек не будет думать ни о куреве, ни о пьянке, ни о деньгах. Если думаешь о деньгах, они будут уходить. Гонишься за наградой – награда будет уходить. Нужно делать свое дело, тогда к тебе будут приходить и деньги, и награды, и слава. Вот так надо жить.
«Сын Николай, не привязывай себя к вещам, не трать свои силы на покупку товаров. Для тебя не должны товары стать судьбой. Не ищи радости в покупках. Ни одна вещь не стоит того, чтобы жертвовать собой без остатка. Я знал людей, у которых драгоценные камни стали их религией, а бриллианты стали для них божеством, и они готовы стоять за них, не щадя себя. Для тебя ничего не должно быть дороже Христа. И над тобой никто не должен властвовать, кроме Бога.
– А что из вашего детства вы передали или хотели бы передать своим детям?
– Хочу, чтобы у детей была цель. Мы в детстве хотели быть как Валерий Чкалов, как Юрий Гагарин. Когда в школе мне задавали вопрос: «Кем ты хочешь стать?», я говорил: «хочу быть как Георгий Седов». И тут же добавлял: «Я пойду учиться на штурмана, на судоводителя». А сегодня я часто выступаю в школах. Иногда спрашиваю: «Кем вы хотите стать?» А все: «Мы еще не знаем». Или: «Мы хотим быть банкирами». Банкиром тоже хорошо. Но этому тоже надо учиться.
– Кто вас в основном воспитывал?
– Больше всего – мой дед. Он на меня сильно повлиял, я видел в нем героя. Бывало, возьму его за руку и думаю: «Эта рука держала за руку Седова». Они же с Седовым здоровались за руку. И не только здоровались. Дедушка вместе с Седовым кушал, спал в одной палатке, на веслах греб. А Седов в то время был легендой.
Еще меня воспитало рыбацкое село, где я вырос. Рыбаки воспитали. И, конечно, книги. Я с детства много читал. У нас же не было телевизоров. Вообще света не было в деревне. Я в пятьдесят девятом пошел в школу, еще без света учился. И, соответственно, я читал книги. Фенимора Купера, Майна Рида, Джека Лондона, Жюля Верна. Потом – Роберта Пири, Амундсена, Крузенштерна, Кука.
– Как вы считаете, чем в первую очередь должны заниматься дети? Спортом?
– Я сам мастер спорта по многим видам спорта. Но когда говорят, что все должны спортом заниматься, я слушаю и думаю: «Неправильно говорите! Неправильно!» Сколько заслуженных мастеров спорта спилось, в тюрьмы село, особенно в девяностых годах. Почему? Потому что к спорту надо еще духовность иметь. Мы просто учим спорту, а что может спортсмен без духовности? только морды бить, и все. Надо не просто учить, надо в ребенке разобраться. У меня школы путешественников в Миассе и в Тотьме, туда дети поступают после специального отбора. Мы им даем все попробовать: парусом управлять, по скалам лазить, в походы ходить… господь Бог на каждого человека указал пальцем, каждому дал талант. Но не каждый следует этому таланту. Кому-то дано быть художником, а он идет в банкиры и становится плохим банкиром. А кто-то, наоборот, был бы хорошим банкиром, но зачем-то идет в художники. И в спорте то же самое. Может, был бы хороший конькобежец, а родители отдали на дзюдо. Вот мы в школе путешественников даем всего понемногу. И фотографировать, и рисовать. Не обязательно становиться фотографом или художником, но хотя бы азы знать нужно. Дневники ребята ведут, стихи пишут, на гитаре играют.
У меня дочка закончила художественную и музыкальную школы. А сейчас медсестрой работает. С ней можно и на самые разные выставки ходить, и на концерты. Она слушает и классику, и рок.
«В сына Николая я вкладываю всего себя, он мне в радость. Но если я не буду путешествовать, если я не буду ни к чему двигаться, не буду ни к чему стремиться – чем я буду отличаться от умерших? Я должен подстегивать других, вдохновлять других своим рвением. Я должен быть примером для сына Николая. И я об этом буду молиться Господу.
– Отцовство – это счастье или бремя?
– Дети – это счастье. Так же как и внуки. Знаете, я вот сколько мировых рекордов установил, те же картины, книги написал. Но сегодня – рекорд, а завтра его уже побили, сегодня книгами восхищаются, а завтра их уже забыли. А дети, внуки – это вечность, это ни с чем не сравнится.
– Каким вопросом вы чаще всего задаетесь как отец?
– Я не задаю вопросы. Я просто стараюсь, чтобы дети уважали и понимали меня и друг друга. Я никогда детей своих не бил, ни разу не поднял руку на них. Мог сказать: «Я не буду с тобой разговаривать» или «Я обиделся на тебя». И этого было достаточно, через несколько минут они уже прибегали в слезах: «Папка, не обижайся».
– А если вы неправы, извиняетесь перед детьми?
– Я не прошу прощения, а говорю что-нибудь вроде: «Да, здесь можно было по-другому сделать» или «Я так поступил, потому что я боялся за тебя». Вот так вот.
«Сын Николай, я твой отец, не слишком настойчивый и в чем-то уступчивый. Ты должен слушаться меня с первого слова. Если будешь спорить со мной, я могу уступить тебе, но это не будет тебе на пользу.
– Вы путешествовали со своими детьми?
– Конечно. Перегонял яхту через Атлантический океан со старшим сыном, ходил с ним вокруг мыса горн, ходил через тихий океан, через Индийский. Через Атлантический океан мы ходили несколько раз. Но я бы не хотел, чтобы мои дети были путешественниками.
– А они?
– Они молодцы. Они говорят: «Мы ж понимаем, что мы никогда не будем такими, как папа». У них своя судьба.
– У них тоже есть цель, как была у вас?
– Есть. Не такая, как у меня. Младший сын хочет военным быть. Сейчас в Суворовское будет поступать. А старший – он как менеджер. Хочет организовывать экспедиции. Он же был директором Федерации парусного спорта России.
«Сын Николай, никогда не дели свою жизнь на две, несовместимые друг с другом жизни: на работу и на досуг. Работа станет тебе ярмом, а досуг пустотой, пародией, небытием.
– Что вам дали совместные путешествия?
– Ну, они просто стали лучше меня понимать, уверенности стало больше. Когда мы с женой и сыном шли через Атлантический океан, начался шторм. Я понимаю, что ситуация серьезная, а они спокойны. Говорят: «Ну, ты же ходил вокруг света». У них так: если папа встал за штурвал, значит, все будет хорошо. А я-то знаю, что все может случиться, и при мне может случиться.
– Если вашей супруги нет рядом, обед сами приготовить можете?
– Я умею и люблю готовить. Супруга говорит: «ты лучше меня готовишь».
– У вас есть фирменное блюдо?
– Фирменное мое блюдо – это всегда, уже больше тридцати лет, вареная картошка (не в мундире, а почищенная), селедочка с лучком. И еще лимончиком поливаешь.
– О чем вас дети спрашивали, когда были маленькими?
– Однажды я младшего сына веду из садика, вдруг он спрашивает: «Папка, а ты чего-нибудь боишься?» Я говорю: «Сынок, главное – чтобы ничего не случилось с тобой, с мамой, с твоим братом, с сестрой». Я всегда за них боялся. Думаю, если я погибну, дочка будет плакать. А я не хочу, чтобы она плакала. Дочка очень любит меня. У меня такая дочка – добрая-добрая.
– Когда ваши дети плакали, расстраивались, как вы их утешали?
– С сыновьями я старался жестко. Младшему говорил: «ты же хочешь быть солдатом, что ж ты ревешь?» Сразу затихал. В общем, не сюсюкал.
«Сын Николай, чем больше твое тело будет изнежено и выхолено, тем более слабым будет твой дух. Всякая роскошь только растлевает и ослабляет душу. Будь сдержан во всем.
– А если кого-то обижали в детском саду, в школе, вы заступались?