Ворон. Скафандр богов (СИ) - Мельник Олег Викторович. Страница 41

Следующий коридор ничем не отличался от предыдущего: ни интерьером, ни мобами, ни личной тактикой фарма, ни лутом. Разве только драгоценная посуда не досталась в этот раз. Но весь навар еще впереди.

Катакомбы спускались все ниже, а воды в помещениях становилось больше. Корни лесных деревьев уже не дотягивались до такой глубины. Взамен пауковолкоорлов все чаще попадались классические ходячие скелеты — хрупкие в ржавых доспехах они разбивались вдребезги от критических ударов прямо в ложечку.

Нередко встречались останки прошлых исследователей, забредших сюда в поисках древних знаний или наживы, но обнаруживших диковинных чудовищ и собственную гибель. Давно сгнившие тела в истлевших одеждах обычно встречались в небольших комнатках: в кожаных сумках можно было отрыть несколько монет или заплесневелый дневник путешественника, среди лохмотьев попадалась ржавая походная утварь, испорченные кинжалы, редко — украшения из серебра, меди, слоновой кости и полудрагоценных камней. Холщовый мешок Стрельца по ходу сбора добычи набирал финансовую тяжесть, которую он воображал на своих плечах вопреки всем пространственно-интерфейсным особенностям сумки. Иногда он останавливался, чтобы полистать найденные дневники. Это были истории людей, в разное время искавших здесь спасение от погони Светлых или Темных, встречались путевые журналы ученых и охотников за древними реликвиями, а в самых последних мемуарах, обнаруженных в очень глубоких залах, он прочитал историю молодого человека из Улича, спустившегося в эти глубины за своей возлюбленной, которую сманили или похитили жившие здесь ведьмы.

Последняя история понравилась ему, хоть ее конец был весьма трагичным — по всему видно, местному ромео так и не удалось вызволить даму сердца из плена колдуний, и теперь он одиноким воспоминанием вынужден скитаться по коридорам этого тартара, не смея сознаться себе в собственной смерти. Гэгэ почему-то возненавидел этих таинственных ведьм, а дневник парня спрятал в мешке, хотя все остальные записи возвращал на прежнее место. После этого не забыл он глянуть и в журнал заданий, однако новых поручений там не обнаружил: либо этот квестовый предмет (дневник) относился только к жителям Улича, либо ему недоставало данных, чтобы правильно им воспользоваться.

После серии однотипных залов, лестничных пролетов и коридоров он попал в настоящий храм под храмом: высокий потолок терялся в сумраке, где виднелись хищные зубья сталактитов. Свет на этот раз никто не включал — в помещении обитали животные страхи неизведанного, скрытого, живущего внутренней жизнью без посторонних, вроде колонии сороконожек, обосновавшихся в грязи под большим камнем или в теле разлагающегося, покрытого болезненным грибком, дерева.

Почти всю площадь огромной пещеры занимало темное озеро. Сушей можно было назвать только своеобразную пристань, сложенную из массивных обработанных камней. Два ряда частично целых колонн вели от входа по каменному полумосту в середину зала, где расходились и кругом огибали давно пересохший фонтан с изваянием зеленоглазой лучницы. Сверху наискосок падал широкий луч лунного света, едва касался вершины колоннады и озарял священный фонтан. В скале вдоль периметра зала, насколько мог дотянуться фиолетовый свет, были вырублены статуи бородатых стариков, женщин с кувшинами, детей-пастухов и мужчин с дичью на широких плечах — кудрявые и в тогах под древнегреческий стиль. Излучения фонаря и бледный свет луны красили неживые лица в мертвенный оттенок — статуи казались приведениями, слепо глазящими на храброго и бестолкового пришельца. Между колоннадой и краем пристани выстроились ровные пунктиры каменных скамей, не всегда целых, но вполне угадываемых.

Гэгэ представил себе, как в древние эпохи настоящие мэрлонцы располагались на этих скамьях, глядели на темное озеро, беседовали, проповедовали, рассуждали, пили фалернское вино, разбавленное чистейшей водой лесных родников. Темные и Светлые вместе обсуждали здесь общие планы, делились технологиями, паломничали, знакомились, любили, сочиняли — не имея представления, что где-то в далеком космосе их прапредки ведут неусыпную и жестокую борьбу друг с другом. И не подозревали, что однажды вирус необоснованного страха быть преданными вчерашними товарищами, быть убитыми, изгнанными, свалится с неба в вимане Вельзевула и заразит всех жителей планеты. А потом их гладкая и плодотворная жизнь перевернется в пиксельное не-существование…

«Эй! Какого черта я так думаю?! — возмутился Гэгэ. — Я так совершенно не думаю. Что за лажа опять… бредятина… Сначала эта шляпа про дерьмо душ и либеральный инет, теперь «гладкая и плодотворная жизнь». С чего ты взял, что я так могу думать?! На «мир во всем мире» фапают только наркоманы и гомосеки, потому что их все парафинят. А я нормальный пацан!»

Он вдруг осекся и замолк, только представив себе, с кем пытается заговорить.

И увлеченный негодованием не заметил, как дошел до середины пещерного озера, переступил незримую черту, отделяющую непыльный фарм данджа от запуска программы финальной сцены в Святилище Утопленных Ведьм.

Пещера будто превратилась в каменную пасть огромного чудовища: холодный мрак, темная вода, каменные плиты и безжизненные статуи будто слились в один могучий организм.

— КТО ПОСМЕЛ НАРУШИТЬ ВЕЧНЫЙ ПОКОЙ МЕРТВЫХ?! — раздался вдруг хор голосов, в котором смешались детское сопрано, женский фальцет, мужской бас и стариковское дребезжание. Резонанс голосов пилил слух и вибрировал по всему телу, врывался в голову, сметая собственные мысли, и как будто сдавливал черепную коробку извне и снаружи. — КТО ВОШЕЛ В НАШЕ УБЕЖИЩЕ, УБИВАЕТ НАШИХ ВЕРНЫХ СЛУГ И ГРАБИТ СВЯТЫНИ?! МАРОДЕРЫ В НАШИХ СТЕНАХ! МАРОДЕРЫ!!!

Говорили статуи по периметру храма — в этом не было сомнений.

Гэгэ трепетал от ужаса — он почувствовал себя на плахе, осуждаемый толпой невменяемых присяжных, которые, вдобавок, еще и кровожадные фантомы.

— МЕРТВЫЕ НЕ УБИВАЮТ, МЕРТВЫЕ МЕРТВЫ, СРЕДИ МЕРТВЫХ НЕТ УБИЙЦ. ЖИВЫЕ — ВОТ КТО НАСТОЯЩИЕ УБИЙЦЫ! ЖИВЫЕ УБИВАЮТ ЖИВЫХ И ДЕЛАЮТ ИХ МЕРТВЫМИ. ЖИВЫЕ ОТНИМАЮТ ЖИЗНЬ И РАСПРОСТРАНЯЮТ ПУСТОТУ И БОЛЕЗНИ.

Стрелец понемногу приходил в себя от децибельного удара в уши. Что-то вот-вот должно произойти — не напрасно же «мертвые» испытывают акустику храма. Он бегал вокруг пересохшего фонтана, прыгал на скамейки и вглядывался в темноту. Скорее всего, сейчас оживут статуи псевдогреков. Каменные противники обычно медлительны, но неплохо защищены и больно бьют. Против таких основное преимущество — Скорость и Ловкость.

Или возникнут пустотелые призраки. Урона от них меньше, но попасть стрелой в бестелесную дымку — задача не из легких. Здесь требуется хороший уровень Точности.

— ПРИДИТЕ, НАШИ ВЕРНЫЕ СЛУГИ. ПРИДИТЕ, ОБИТАТЕЛИ ВОДНЫХ ГЛУБИН. ЗАЩИТИТЕ НАС ОТ ПОСЯГАТЕЛЬСТВА ЖИВЫХ И АЛЧНЫХ! ИБО МЕРТВЫ МЫ И БЕСПОМОЩНЫ, И НЕ МОЖЕМ ПОСТОЯТЬ ЗА СЕБЯ И МОЛЧА НАБЛЮДАЕМ ЗА БЕЗЗАКОНИЕМ, КОТОРОЕ УЧРЕЖДАЮТ ВОРЫ В СТЕНАХ НАШЕГО ХРАМА. ПРИДИТЕ, СТРАЖИ ПОКОЯ И ОХРАНИТЕЛИ ПРАВДЫ!

Призраки статуй умолкли. Темная вода озера вдруг забурлила, вспенилась. Холодные волны бились о каменный мостик с колоннадой, разбивались, и на месте волн появлялись жуткие склизкие создания, напоминающие огромных мокриц с передними крабьими клешнями. Хитиновая броня на них влажно блестела, клешни глухо щелкали; многоножие дробно скреблось, приближаясь.

Гэгэ начал отстреливаться. Щелк, щелк — две Неудачные стрелы отскочили от панциря, третья с влажным хрустом пробила уродливую башку. Переключился на следующего монстра, убил, кажется… а нет, снова ползет. И тот, первый, тоже еще ковыляет.

«Непробиваемые, что ли?»

Потом что-то вцепилось сзади в ногу. Острые коготки вскарабкались по ноге, перелезли на плащ, шею отвратительно щекотали длинные усики. Но не успела мокрица добраться до плеч — Скользкая Хитрость Накидки из Чешуи Серебряного Змея скатила монстра обратно на пол.

Враги окружали. Каменную пристань сплошь покрывал живой ковер из копошащихся земноводных тварей. Он забрался на фонтан и какое-то время отбивался от чудовищ, для которых чашеобразный пьедестал зеленоглазой лучницы оказался непреодолимой баррикадой. Однако пронзенные даже в пятый раз Критическим ударом в голову не сдавались и упорно лезли на штурм. Он начинал догадываться, что обычные стрелы для мокриц — не самое действенное оружие.