Семен Дежнев — первопроходец - Демин Лев Михайлович. Страница 63

   — Дозволь, Михайло, настреляю уток. А малого возьму с собой, подучу охотничьим навыкам, — прервал Стадухина Дежнёв.

   — В няньки напрашиваешься? — раздражённо буркнул Михайло, но препятствовать Дежнёву не стал. — Ладно. Ступайте с богом.

Дежнёв был искусным и метким лучником. Настрелял уток больше десятка. А Андрюху наставлял, как бесшумно подобраться к цели, не выдавая себя малейшим звуком, и скрытно притаиться в камышах.

Желательно приближаться к стае с подветренной стороны. Утка — птица чуткая, приближение человека распознает.

После обеда у костра и непродолжительного отдыха казаки поплыли дальше, вверх по Колыме. Стадухинский отряд поднимался по реке до 25 июля, достигнув селения оседлых юкагир. Местность заметно изменилась. После унылой тундры стали попадаться на пути рощицы карликовых берёзок и чахлой лиственницы. А потом лесотундра сменилась добротной тайгой с вековыми лиственницами.

   — Добрый строевой лес, — заметил Зырян.

   — Согласен с тобой, — ответил Стадухин. — Вот здесь и будем ставить зимовье.

Причалили к берегу. К кочам подходили группами туземцы, заговаривали со стадухинцами. Настроены они были явно миролюбиво, никакой вражды не высказывали. Стадухин обратился к толмачу:

   — Спроси, Леха, что это за люди.

Толмач попытался заговорить с местными обитателями. Это ему плохо удавалось, но кое-что он всё же понял.

   — Омоки они, — пояснил и ещё раз повторил Леха, — омоки.

   — Юкагиры, что ли?

Из дальнейших путаных рассуждений толмача можно было понять, что речь идёт об одном из юкагирских племён, которое говорило на своём наречии, мало понятном Лехе.

К Стадухину и его спутникам подошёл человек в меховой дохе с татуированным лицом, державшийся начальственно, даже надменно. Сдержанно поклонился прибывшим. Выяснилось, что это князец племени Алай. Михайло в свою очередь поклонился князцу и приказал принести для него подарки: недорогой кинжал в ножнах, латунный кувшин, украшенный росписью, и нитку бус цветного стекла. Алай принял подарки, плохо сдерживая восторг, и потом жестом пригласил русских следовать за собой. Он привёл Стадухина и его ближайшее окружение — Зыряна, Дежнёва и двух старых казаков — к себе в юрту. Усадил вокруг камелька и приказал женщинам подать варёной оленины. Начался неторопливый разговор.

   — У тебя, Алай, есть недруги? — спросил Стадухин через толмача.

   — Наши враги оленные люди, — жёстко сказал князец, простирая жест руки в сторону востока.

   — Они же обитают в устье реки?

   — Не ведаю — те же самые это оленные люди или нет. Но они тоже наши враги.

   — Вот видишь, Алай. Ты нуждаешься в защите. Защитить тебя может только великий и могучий Белый царь. Мы люди Белого царя. Он никого из своих подданных в обиду не даёт.

   — Где живёт твой Белый царь?

   — Далеко отсюда. Очень далеко. Он хозяин великой страны. Её огромные просторы необъятны, а число его подданных трудно сосчитать.

   — У него богатая юрта?

   — У него огромный-преогромный каменный дворец. Тебе, наверное, этого не понять. Хочешь воспользоваться покровительством Белого царя, стать его подданным?

   — Что я и мои люди должны сделать, чтобы твой Белый царь не оставил своей милости к нам, бедным людям?

   — Жить в дружбе и согласии с нами. И обмениваться с нами подарками.

   — У нас принято дарить друзьям подарки.

   — Вот видишь. Мы не призываем нарушать ваши вековые обычаи. Разве плохие подарки я тебе привёз? И ты сделай достойный подарок.

   — Что ты хочешь от меня?

   — Я ничего не хочу, кроме твоего доброго расположения. У нас принято посылать подарки Белому царю.

   — Что хочет от меня Белый царь?

   — Шкурки соболя, черно-бурой лисицы, много шкурок.

   — Но это очень дорогой подарок. А мы люди бедные.

   — Белый царь и заслуживает дорогих подарков.

Подобный разговор продолжался ещё долго. Стадухин дипломатично плёл тонкую паутину уговоров, увещеваний, убеждая князца в выгоде подданства Белому царю, дружбы с русскими людьми. Потом Михайло заявил, что его отряд будет ставить зимовье по соседству с Алаевым поселением. Он принимает такое решение только из чувства дружбы к славному Алаю. Кажется, последние слова растрогали князца.

Стадухин с Зыряном выбрали возвышенное место на некотором отдалении от берега, чтобы разливающаяся во время весеннего половодья широкая река не могла подступить к стенам обиталища казаков или затопить его. Там и решили срубить из могучей лиственницы острог с жилыми избами, баней, амбарами для хранения мягкой рухляди, то бишь ясачной казны, и часовенкой. Все эти постройки должен был опоясывать крепкий частокол. Хорошо знакомого с плотницким делом Семёна Дежнёва Стадухин подрядил руководить строительством. Другая часть казаков получила от Михайлы задание заготовить лес.

   — Назовём наше зимовье Среднеколымским, — объявил Стадухин. — Верю, что будет в недалёком будущем и Нижнеколымское и Верхнеколымское. И тогда вся немалая река Колыма будет под нашим оком.

По заданию Стадухина Зырян с двумя казаками поднялся на челноке до верховьев. Привёз, возвратившись, хорошие вести. Вокруг вековая тайга, горы. Зверья всякого обитает великое множество. Водится и соболь. Туземцы ведут оседлый образ жизни. Встречали русских дружелюбно.

   — Жаль, отряд наш маловат. Негоже его дробить. Разживёмся людишками, непременно поставим Верхнеколымский острожек, — заключил Стадухин.

Михайло мыслил масштабно и уже видел в помыслах своих, как осуществляется грандиозный план утверждения российской власти на всём бескрайнем северо-востоке Сибири. Выбирая местоположение для русского поселения на Колыме, пока ещё единственного на этой реке, предводитель отряда руководствовался вескими соображениями. Он видел, что по среднему течению Колымы обитали оседлые и, казалось бы, миролюбивые жители, с которых легче было собирать ясак, тогда как в низовьях Колымы пришлось бы сталкиваться с воинственными кочевниками, которые в любой момент могли уйти в другое место. Среднеколымское зимовье располагалось сравнительно близко к верховьям Алазеи, до которой, как сказывали местные юкагиры, можно было добраться всего за три дневных перехода. Предводители казачьего отряда рассчитывали собирать ясак и с алазейских юкагиров в тех условиях, когда не представлялось возможности из-за нехватки людей возвести специальный острожек на Алазее. Источники сообщают нам, что колымские казаки из стадухинского отряда успешно ходили на Алазею для сбора ясака с тамошних обитателей. Таким образом, если обратиться к современной терминологии, Стадухин удачно выбрал стратегически важную позицию для строительства зимовья.

   — Выбираю это место ещё и потому, что река здесь глубока и многоводна, — объяснил Михайло казакам. — Сюда могут свободно подыматься морские кочи с глубокой осадкой. Зимовье здесь равноудалено как от устья, так и от верховьев. Будем отсюда зреть государевым оком весь колымский край.

Весь труд по строительству зимовья лёг на казаков. Большой надежды на помощь торговых людей и промышленников, присоединившихся к стадухинцам, было мало. Они сразу же принялись за меновую торговлю с туземцами, набивали мешки соболиными шкурками и с открытием будущей навигации собирались возвратиться в Якутск.

Среднеколымские юкагиры оказались вовсе не такими уж миролюбивыми и покладистыми, как рассчитывал Стадухин. Они пытались сопротивляться установлению русской власти. Дело дошло до прямого военного столкновения. Казаки были вынуждены предпринять против трёх непокорных омокских родов несколько военных походов. На стрелы нападавших русские отвечали залпами из пищалей. Сходились врукопашную.

В одном из сражений отличился Семён Иванович, убив Алаева брата. Сам Алай, считавшийся одним из самых влиятельных юкагирских князцев на Колыме, продолжал сопротивление. Русские смогли взять в плен Алаева сына Кениту и другого юкагира, Каляну. Их содержали в качестве аманатов-заложников в аманатской избе. И снова стычки и бои. И вновь Дежнёв получает серьёзное ранение в ногу, пронзённую юкагирской стрелой.