Семен Дежнев — первопроходец - Демин Лев Михайлович. Страница 75

К концу морского плавания все кочи экспедиции, кроме одного-единственного, дежнёвского, оказались разбитыми или пропавшими без вести. Погибла и большая часть участников похода. Уцелела, достигнув берега к югу от анадырского устья, лишь небольшая горсточка смельчаков во главе с Дежнёвым — менее четверти всего первоначального состава экспедиции. Помог ли Семёну Ивановичу счастливый случай или же личный опыт, выдержка, бесстрашие, оказавшиеся выше, чем у других командиров, которые не сумели выдержать схватки со стихией? Несомненно, и то и другое. «А я, холоп твой, от тех товарищей своих остался всего двадцатию четырьмя человеки» — писал Семён Иванович в своей челобитной 1662 года.

Дорого заплатили русские мореходы за свой беспримерный героический подвиг, подвиг первого европейца, пришедшего Великим северным морским путём в Тихий океан. Отдал свою жизнь во имя великого открытия организатор экспедиции Федот Алексеев, по прозвищу Холмогорец. Не суждено было ему достичь желанной цели — реки Погычи-Анадыри. Принял у него эстафету руководителя Семён Иванович Дежнёв, завершивший дело, начатое совместно с Федотом.

Последний коч с дежнёвским отрядом был выброшен на берег значительно южнее устья Анадыри. Это случилось первого октября 1648 года, на сто второй день плавания.

Обратимся теперь к судьбе Федота Алексеева. В XVIII веке на Камчатке ходило смутное предание, обраставшее легендарными подробностями. Судно Алексеева будто бы прибило к камчатскому берегу. Здесь русские люди жили некоторое время среди мирных камчадалов. На следующий год они, отремонтировав корабль, пустились в дальнейшее плавание, обогнули южную оконечность камчатского полуострова, мыс Лопатка, и достигли Пенжинской Губы. Там произошло кровопролитное столкновение с коряками, во время которого все русские, в том числе и Федот Алексеев, были убиты. Такова эта трагичная, но маловероятная история.

Знаменитый путешественник и исследователь Камчатки Степан Петрович Крашенинников, живший в XVIII веке, упоминает о судьбе Федота Алексеева в своём капитальном труде «Описание земли Камчатской». Он также ссылается на слухи, которые приводились нами выше, и считает их сомнительными.

Ясность в судьбу Федота Алексеева и некоторых его спутников вносит Дежнёв. В своей отписке воеводе Ивану Акинфову он ведёт речь о том, что в 1654 году, во время одного из походов и столкновения с коряками у анадырского устья, «отгромили у коряков якутскую бабу Федота Алексеева». Это была жена Холмогорца, отправлявшаяся с мужем в плавание и впоследствии ставшая коряцкой пленницей. Освобождённая из плена якутка поведала, очевидно, правдивую историю о судьбе мужа и его спутников. «И та баба сказывала, что-де Федот и служилый человек Герасим померли цингою, а иные товарищи погибли, и остались невеликие люди, и побежали в лодках с одною душою незнамо куда».

Якутка вела речь о Герасиме Анкудинове. Попав после гибели своего коча вместе с остатками команды на дежнёвское судно, Герасим чувствовал себя там неуютно и неловко. Хотя внешне он и примирился с Семёном Ивановичем, но как человек честолюбивый и заносчивый, не мог преодолеть неприязни к Дежнёву, признать в нём старшего. При первой же возможности Анкудинов перебежал на корабль Холмогорца. Это могло произойти до выхода в бурное Берингово море, когда корабли останавливались у Большого Каменного носа. Герасим Анкудинов разделил судьбу Федота Алексеева. Оба погибли от цинги, либо в море, во время плавания, либо, пребывая на берегу, скорее всего, где-то значительно южнее Анадыри, на Олюторском берегу или на крайнем северо-востоке Камчатки. Во время высадок происходили стычки с воинственными коряками, перебившими часть отряда Федота Алексеева и захватившими в качестве военной добычи его жену-якутку. Немногие уцелевшие люди из отряда ушли куда-то на юг, вдоль восточного побережья Камчатки. Коч потерпел крушение и был разбит, и им уже нельзя было воспользоваться, а имущество погибло или было разграблено коряками. Это и заставило освобождённую якутку поведать, что немногие уцелевшие русские «побежали в лодках с одною душою», то есть налегке, без припасов и снаряжения.

Последние спутники Алексеева нашли, по-видимому, прибежище где-то на восточном побережье Камчатки. Здесь ещё долго сохранялись следы пребывания русских, относящиеся к середине XVII века. В девяностые годы того же века Владимир Атласов слышал рассказы о том, что много лет тому назад в устье речки Никулы зашли несколько русских. Развалины русской избы на этом месте сохранялись ещё во время Крашенинникова. Таким образом, судьбу Федота Алексеева и его спутников удаётся выяснить на основе достоверных источников. Последние из этих спутников закончили свою жизнь на Камчатке.

Сколько же выпало тяжёлых испытаний на долю этих людей, оторванных от соотечественников, потерявших снаряжение и последние припасы! Какую упорную борьбу за существование и выживание пришлось выдержать им, забывшим вкус ржаного хлеба, столкнувшимся с суровой природой восточной Камчатки, зимней стужей, голодом. Уходили из жизни один за другим товарищи Федота Алексеева, умирали, как и он, от цинги, гибли в схватках с дикими зверями, не выдерживали лютых зимних морозов. Остался наконец последний, доживавший дни свои в тоске и одиночестве.

А может, ничего подобного и не было? Может быть, и нет оснований драматизировать их долю? Надо ли сгущать краски? Сдружились с мирными приветливыми камчадалами, женились на камчадальских девках, приспособились к образу жизни новых родичей. Ходили с ними на промысел, стали разводить домашних оленей, вырядились в одежонку, пошитую из оленьего меха, и выжили. И не только выжили, но и нарожали крепких и выносливых креолов. А умерли в глубокой старости, окружённые многочисленными детьми и внуками.

Так ли это было? К сожалению, мы не знаем, каков был конец горстки отважных людей, заброшенных волею судьбы на Камчатку. Но отдадим должное их подвигу. Это были первые русские первооткрыватели, достигшие камчатского полуострова и, вероятно, не подозревавшие о значении сделанного ими открытия.

15. АНАДЫРСКОЕ ЖИТИЕ

Измотанные тяжёлым плаванием, изголодавшиеся дежнёвцы вступили на голый заснеженный берег. В северо-восточной Азии лето короткое, зима наступает рано. Уже в начале сентября начинаются заморозки, а во второй половине месяца случаются обильные снегопады. Октябрь, по существу, уже зимний месяц. Реки скованы льдом. Дуют резкие холодные ветры. Тундра превращается в бескрайнее белое пространство, лишь изредка оживляемое оленьим стадом да дымком юрт.

Но место, где высадились дежнёвцы, было безлюдно — ни жилища, ни души вокруг. Всего лишь двадцать пять человек, считая Дежнёва, из которых многие страдали цингой, — вот всё, что осталось от некогда многолюдной экспедиции. За дорогу пообносились изрядно. Одежонка превратилась в рубище.

Первым делом разложили костёр. Кто ещё не растерял силёнки, собирал выброшенный морским прибоем выкидник и обломки коча. Когда немного пообсушились у костра, стали держать совет. Ждали, что скажет Семён Иванович.

Дежнёв сказал просто, не мудрствуя:

   — Возрадуемся, други мои, что остались живы, что пришло долгожданное спасение наше, что позади осталось плавание по штормующему морю. Ведь многие из вас и надежду на спасение теряли. Но вот, видите, Бог услышал молитвы наши, пришёл на помощь. Но тревоги наши ещё не кончились. Впереди ещё долгие поиски обжитых мест.

   — Куда поведёшь нас, Семейка? — спросил один из казаков.

Другие повторили тот же вопрос:

   — Куда поведёшь?

   — Давайте вместе решать, — не сразу ответил Дежнёв.

   — Как ты решишь, так и будет, — высказался Фомка Семёнов, пермяк, промышленный человек. — Тебя, Семён Иванович, сам Господь Бог послал нам в начальники. Верим тебе. Решай сам.

   — Будем пробиваться к реке Погыче-Анадыри, — веско сказал Дежнёв. — На реке скорее найдём живую душу и прокормимся.