Счастье в подарок - Мортимер Кэрол. Страница 22

Взглянув на застывшего в дверях Дариуса, Энди продолжала с вежливой улыбкой:

— Мне действительно пора идти. Пожалуйста, не вызывайте такси. Моя машина стоит неподалеку. — С этими словами она гордо прошествовала мимо него в вестибюль.

Дариус был настолько поражен, увидев Миранду, что не смог придумать удачного предлога задержать ее. Он едва прислушивался к разговору матери со своей… кем? Любовницей? Именно так. Но ведь он нарочно не звонил ей с прошлого воскресенья. И уж точно не ожидал застать здесь, когда утром договаривался с матерью о встрече.

Прислонившись плечом к парадной двери лондонского особняка Латимеров, пережидая на ступеньках минутную слабость, Энди с наслаждением вдыхала свежий весенний воздух. Несмотря на искреннюю надежду на примирение Дариуса с матерью, она никак не предполагала встретить его сегодня. Судя по его растерянному виду, скорее всего шок был взаимным…

Она чуть не упала назад, когда дверь за спиной резко распахнулась. Перед ней возникла высокая фигура Дариуса. Энди гордо подняла подбородок:

— Тебе может показаться странным, но поверь, мой визит сюда не имеет к тебе никакого отношения.

Дариус с облегчением улыбнулся, словно тяжелое бремя последних пяти дней упало с плеч.

— Мне такое даже в голову не приходило.

— Разве? — В зеленых глазах все еще сверкал вызов.

— Злишься на меня?

Энди открыла было рот и снова закрыла, поняв, что зла и обижена. Этот человек занимался с ней любовью в воскресенье и с тех пор, если не считать короткого звонка вечером того же дня, не давал знать о себе.

В прессе за последние дни появилось много сообщений об аварии, в которую попал Ксандер, и его состояние описывалось как тяжелое, но всем известно, что газеты склонны преувеличивать. Катерина Латимер уверила Энди, что ее сын поправляется и через несколько дней его выпишут из частной клиники. Энди могла бы простить Дариусу молчание по поводу здоровья брата, но ее задевало другое. Она почти не сомневалась, что навсегда останется для Дариуса лишь сексуальной игрушкой. Пятидневное молчание, когда он не удосужился позвонить даже из вежливости, окончательно убедило ее в худшем предположении. Это было оскорбительно!

Она сделала глубокий вдох.

— Мне надо идти. Меньше чем через час у меня начинается урок в балетной студии.

Дариус нахмурился. Он настолько запутался в своих чувствах, что намеренно не звонил Миранде, хотя не переставал думать о ней, вспоминая мельчайшие подробности их любовной игры. Он хотел до конца понять, почему его настойчиво тянуло к ней, что это значило…

Встав утром после очередной бессонной ночи, он решил, что дальше так продолжаться не может: он должен снова видеть ее, целовать, ласкать, заниматься любовью. Дариус собирался навестить Миранду сразу после визита к матери и никак не ожидал застать здесь, спокойно пьющей кофе из фарфоровой чашечки китайского сервиза. Глядя на нее с вожделением, он уже догадывался, чем она приворожила его.

— Была бы рада провести с тобой все утро за увлекательной беседой, — сказала Энди с притворной улыбкой и демонстративно взглянула на часы, — но меня ждут ученики. А тебе предстоит серьезный разговор с матерью, как я понимаю.

— Мы должны с тобой о многом поговорить.

— Как-нибудь в другой раз, — кивнула она с холодной сдержанностью и пошла прочь по дорожке к воротам особняка.

В растерянности Дариус провожал взглядом стройную фигурку, удалявшуюся по улице в сторону припаркованной чуть дальше машины. Не оглянувшись, Энди села за руль и отъехала, словно в ту же секунду забыла про него. Он не двинулся с места, подавив желание броситься вслед, догнать, договорить. Миранда явно не желала общаться с ним.

Ну и что? Объяснение все равно состоится. Он обязан рассказать ей тяжелые подробности семейной истории, включая то, о чем они говорили с Ксандером в больнице.

— Это и есть твоя маленькая танцевальная студия?

Застигнутая врасплох в процессе обязательных растяжек после утреннего балетного класса, Энди резко повернулась на голос стоявшей в дверях Тиа Белами.

Застывшая в элегантной позе Тиа выглядела великолепно в облегающем черном платье и босоножках на высоких каблуках. Она словно стремилась подчеркнуть контраст с растрепанной после занятий Энди в пропотевшей тунике и плоских балетках, делавших ее ниже Тиа ростом. Без сомнения, Тиа рассчитывала на такой эффект.

Прежде чем ответить, Энди набросила на влажные плечи махровое полотенце.

— Да, это моя балетная школа.

Голубые глаза презрительно оглядели зеркальный зал и вновь остановились на Энди.

— Что же, можно и так зарабатывать на жизнь.

— Вполне, — холодно согласилась Энди, не удивившись грубому тону: когда рядом не было мужчин, Тиа не стеснялась в выражениях. — Чем обязана твоему визиту? — спросила она, подбирая со скамеек брошенные детьми для стирки полотенца. — Вряд ли ты пришла поболтать?

— Угадала. Ведь мы никогда не были подругами, — с вызовом бросила Тиа.

— Не могу представить, за что ты невзлюбила меня с первой встречи.

— Не будь наивной, Энди.

— Но мне действительно не понятно. — Энди искренне удивилась.

— Ты стояла у меня на дороге, — злобно скривилась Тиа. — Тебе не приходило в голову, невинная овечка, что я старше тебя, дольше работала в балетной компании и мне по праву полагались ведущие партии в «Жизели» и «Лебедином озере», а ты должна была быть моей дублершей.

— Но выбор от меня не зависел, — опешила Энди.

Тиа насмешливо прищурилась:

— Все только и твердили о твоем таланте — балетмейстеры, танцовщики, публика — и прочили славу, как у знаменитой Фонтейн. Какая жалость, что ты не оправдала ожиданий!

— Не по своей вине.

— Вечное оправдание неудачников во все времена, — отмахнулась Тиа, бросив презрительный взгляд на репетиционный зал, который Энди с таким трудом создавала четыре года.

— Вовсе не считаю себя неудачницей, — заметила Энди, вспоминая реакцию Дариуса на ее собственные слова о неудавшейся карьере. — Я вернулась в балет, но, учитывая обстоятельства, в другом качестве.

Тиа коварно улыбнулась:

— О каких обстоятельствах ты говоришь, Энди?

Энди вздохнула:

— Послушай, Тиа, не знаю, зачем ты вообще пришла сюда да еще пытаешься оскорбить меня. Совершенно ясно, что нам больше не о чем разговаривать.

— Может, тебе нечего сказать, но я должна кое-что сообщить, — процедила сквозь зубы Тиа. — Прежде всего и самое главное — ты позвонишь Катерине Латимер и откажешься выступать на ее концерте в следующем месяце.

— Откуда ты знаешь об этом? — удивилась Энди.

— Откуда? — зло усмехнулась Тиа. — Эта дура позвонила мне вчера, чтобы поделиться новой идеей: если ты согласишься участвовать, то после сольного танца каждой из нас, в финале мы вместе исполним балетный дуэт. Я — прима-балерина, — сверкнула она глазами. — И не танцую с кем попало.

— Ведь это благотворительный концерт, Тиа.

— Но это не означает, что я буду танцевать с калекой, которая сама является объектом благотворительности!

Энди поморщилась, услышав намеренное оскорбление. Вчера их разговор с Катериной Латимер не был закончен, прерванный неожиданным приходом Дариуса, но, услышав о перспективе совместного выступления с Тиа в финале, Энди содрогнулась. Одна мысль, что им придется вместе репетировать, привела ее в ужас. Не могло быть и речи о том, что бы выйти с Тиа на сцену.

— Я поговорю с Катериной.

— Не просто поговоришь — вообще откажешься от участия!

— С какой стати? — покачала головой Энди. — Только сегодня утром я дала согласие.

Она много размышляла в последние дни и пришла к выводу, что ни разу за их знакомство с Дариусом он не обошелся с ней как с калекой, оставившей балет после несчастного случая. Наоборот, при каждой возможности он бросал ей вызов: заставил танцевать с ним в день знакомства и впервые после долгого перерыва вывел в свет. Он целовал ее шрамы, сравнивая их с боевыми ранениями, уговорил принять предложение матери и выступить на концерте… Как бы ни сложились их отношения, она всегда будет благодарна ему за поддержку, которая помогла снова поверить в свои силы. Она победила демонов сомнения, обрела уверенность, что снова будет танцевать для публики — пусть лишь с короткими балетными номерами, и она не собиралась отказываться от такой возможности, чтобы там ни говорила Тиа.