Бои на Карельском перешейке - Гурвич М. "Составитель". Страница 34

Стемнело. Саперы подвезли припасы, необходимые для взрыва. Было решено взрывать дот сверху. Его перекрытия очистила от толстого слоя земли и камней наша артиллерия во время неоднократных обстрелов. На оголенный цемент бойцы положили более полутора тонн взрывчатых веществ.

Перед взрывом роту отвели к надолбам. Она укрылась за ними и в воронках. Возле дота остался только командир саперного батальона тов. Коровин (ныне Герой Советского Союза). Он и поджег фитиль. Раздался оглушительный взрыв. Но дот был так велик, что даже полторы тонны взрывчатки сумели разрушить его лишь частично. Левая его часть продолжала жить, имея огневую связь с дотом № 44. Немедленно после взрыва рота вернулась на свое прежнее место, к доту.

Мой батальон получил приказ — продолжать выполнение поставленной задачи. Оставив 4-ю роту у дота № 45, я ввел в дело 5-ю. 2 февраля с наступлением темноты начался бой за дот № 44. Артиллерийскую подготовку мы провели своими средствами. Все пять танков открыли беглый огонь по району дота № 44 и примыкающим к нему траншеям. Заговорили также все пулеметы, находившиеся в моем распоряжении. 1-й взвод 5-й роты должен был, используя ходы сообщения, подойти к доту и оседлать его. Взвод двинулся в путь. Вслед за ним вдоль траншей пошли три танка, ведя методический огонь по доту и опушке леса «Сапог». А вслед за танками продвигались остальные взводы 5-й роты. Взрывчатку в количестве одной тонны везли танки на санях. Два танка остались у дота № 45, чтобы в случае его оживления прикрыть амбразуры своей броней.

Короткая борьба в траншеях. Финны, не выдержав нашего напора, откатились в лес. Воспользовавшись этим, 1-й взвод обошел дот по тыловым ходам сообщений, оседлал его и заклинил амбразуры. Чтобы не дать противнику опомниться, мы решили тут же взорвать дот. Взрывчатку передавали из танков, которые остановились в 50 метрах от дота, по траншеям, из рук в руки. Финны стреляли по нас из леса, пытаясь нам помешать, но огонь их был беспорядочный и не принес нам вреда.

Ночью дот № 44 взлетел в воздух. Уцелели только его казематы, которые командир 5-й роты младший лейтенант Ступак использовал для своего командного пункта. Временами в них отогревались бойцы.

В эту ночь силы батальона располагались следующим образом. 4-я рота, как было уже сказано, занимала район дота № 45, имея непосредственную связь с правым флангом 5-й роты, занимавшей траншеи и дот № 44. Минометный взвод находился с 4-й ротой, имея задачу вести беспокоящий огонь по противнику. Пулеметная рота использовалась для охраны флангов и стыка между стрелковыми рогами. Танки я отвел за дот № 45, и они были готовы в случае контратаки подавить своим огнем наступающих. 6-я рота оставалась в резерве, занимая исходное положение в траншеях по ту сторону надолб.

Как и следовало ожидать, захват двух дотов, а особенно дота № 45, привлек к себе все внимание противника. Он стал лихорадочно стягивать резервы к лесу «Сапог». Потом от пленных мы узнали, что там было сосредоточено до батальона пехоты, две пулеметные роты, много минометов и артиллерия.

Дважды в эту ночь финны пытались окружить и уничтожить нас. Дело доходило до рукопашных схваток в траншеях, занятых 5-й ротой. Финны проникали сюда по ходам сообщения, ведущим из лесу. Красноармейцы держались стойко и принимали финнов на штыки. Младший лейтенант Селифонтов подхватывал брошенные противником гранаты и отправлял их в группы контратакующих финнов. Всю ночь напирал на нас противник, но успеха не имел. Большую роль в отражении контратак сыграли станковые пулеметы. Под их огнем финны каждый раз, понеся серьезный урон, откатывались в лес.

3 февраля финны весь день вели артиллерийский и ружейно-пулеметный огонь по захваченному нами участку. Огонь был настолько силен, что чуть ли не через каждый час рвались линии связи, соединяющие нас со штабом батальона и с полком. Исправление их под огнем стоило больших усилий. Иногда целыми часами мы не имели проволочной связи. Посыльные погибали в пути, не доходя до цели. Радиостанции сейчас же, как начинали работать, засекались финнами.

Не оставалось никаких средств связи, кроме собак. И тут-то они нас выручили. Я вспоминаю, с каким пренебрежением относился в мирное время к этому виду связи, и теперь мне становится стыдно. Четырехногие связисты работали безотказно. Бывало, получит связная собака донесение, понурит голову, посмотрит на тебя жалобным взглядом и покорно поползет под огнем, прижимаясь к земле. Ни одна не была ранена или убита.

С большим трудом и риском удавалось доставлять питание, поскольку финны держали под огнем все подходы к нашему расположению. Смельчаки-старшины все же не оставляли людей без пищи. Они подвозили сухой паек на санках, таща их за собой на веревке. Повар Котов кормил свою роту горячей пищей, доставляя ее ползком в термосах.

Шли четвертые сутки беспрерывного боя. В ночь на 4 февраля мы подготовили еще два взрыва дота № 45. Каждый потребовал до 2 тонн взрывчатки. В эту ночь дот «Миллионный» превратился в груду развалин.

Так была пробита брешь в «Хотиненских воротах».

Как ни старались разведчики полка, им не удалось полностью раскрыть огневую систему укрепленного района. Железобетонные доты все еще не были обнаружены. А враг с каждым днем все усиливал и усиливал огонь. Все новые и новые точки приводились в действие. Теперь простреливалась вся лощина. Заговорила и артиллерия врага — снаряды ложились в роще «Зуб» — там, где закопался в землю полк. Сюда же долетали и мины. Все труднее становилось работать разведчикам. Мешала делу и разобщенность их действий. Тогда командование полка решило создать особую разведывательную роту.

Это было глубокой ночью. Меня неожиданно вызвал к себе комиссар полка тов. Поршаков. У комиссара я застал лейтенанта Жгута и старшего лейтенанта Квашу.

— Вот и Кирпичников. Отлично! — увидев меня, сказал комиссар и сразу же приступил к делу.

Нам поручалось формирование разведывательной роты. Тов. Жгут назначался начальником разведки, тов. Кваша — командиром роты, а я — политическим руководителем. Задание: в кратчайший срок обнаружить все доты, артиллерийские позиции, укрытия пехоты, выявить всю систему огня укрепленного района.

— Есть! — ответили мы комиссару.

Всю ночь просидели мы над планом нашей будущей работы. Прежде всего договорились о составе роты. У нас должны быть крепкие, выносливые бойцы. Никаких кашлюнов, т. е. людей, хотя бы в малой степени подверженных простуде. Разведчик — он же сапер. Каждому разведчику — ножницы, взрывчатку. Разведчик должен обладать к тому же чутким ухом, уметь надежно замаскироваться, вовремя донести о результатах наблюдения.

Затем мы договорились о характере и порядке действий. Во-первых, круглосуточное наблюдение за всем укрепленным районом как из расположения полка, так и с территории противника. Во-вторых, «разведка флангом» (обманывая, дезориентируя противника, по одному из его флангов бьет наша артиллерия, а на другом фланге в это время работает разведка). В-третьих, наиболее глубокое проникновение на территорию укрепленного района.

Прошли сутки — рота была создана.

Разведка укрепленного района началась. Отважные разведчики ползком пересекали лощину, переползали надолбы, проволочные заграждения, углублялись далеко на территорию врага. Опасность поджидала их на каждом шагу. Командир взвода Тишкин полдня пролежал недалеко от огневой позиции вражеского миномета. Командир отделения Ефимов с утра до ночи пролежал в сорокаградусный мороз вблизи огневой точки, не шевелясь, без единого движения, чтобы не выдать себя. Красноармеец Рябков провалился в глубокую яму. Оказалось, что он попал в замаскированный ход сообщения, ведущий к высоте 65,5. Вместо «потолка» — сетка, на сетке — листы бумаги, а поверх — снег.