Бои на Карельском перешейке - Гурвич М. "Составитель". Страница 88

— Поторопитесь, вам надо поскорее сделать перевязку.

Красноармеец посмотрел на меня живыми, веселыми глазами.

По его разгоряченному лицу пробежала спокойная улыбка.

— А у меня, товарищ батальонный комиссар, ничего серьезного, так только, поцарапали…

Медицинский пункт еще не успел развернуться на новом месте. Раненому оказывали помощь под открытым небом. Когда сняли с него гимнастерку, то заметили третью рану — сквозную, в плечо.

Несколько позже я отправился в батальон. Каково же было мое удивление, когда я увидел этого трижды раненного бойца, направлявшегося обратно, в бой.

— Товарищ красноармеец, остановитесь!

Боец обернулся.

— Вы куда?

— В роту, — отвечал он, и все та же улыбка осветила его лицо.

— Как ваша фамилия?

— Красноармеец 6-й роты Веселов Александр.

— Отправляйтесь немедленно на полковой пункт медицинской помощи, товарищ Веселов. У вас три ранения, и в бою вам делать больше нечего.

Веселов опечалился.

— Товарищ батальонный комиссар, — стал просить он, — разрешите мне еще немного повоевать. Силы у меня хватит. Моя рота…

— Рота выполнит задачу и без вас. Вы же свое дело сделали. Отправляйтесь на медпункт.

Видя, что просьбы не помогут, Веселов пустился на хитрость.

— Разрешите мне хоть пулемет снести в роту. А то там будут его искать, товарищ батальонный комиссар. — И прочтя в моих глазах недоверие, Веселов добавил — Я сейчас же вернусь…

Я приказал передать пулемет командиру конного взвода младшему лейтенанту Атаманенко, который был со мной. Тут же Веселову подали верховую лошадь. Мы помогли ему взобраться на нее, и в сопровождении коновода он отправился в тыл.

Вернувшись, коновод доложил:

— Раненого бойца доставил на медпункт, — и, качнув головой, рассмеялся. — Ну, и бедовый, все просил отпустить…

Упорство Веселова меня заинтересовало. Решив подробно разузнать о нем, я связался по телефону с командиром 6-й роты младшим лейтенантом Ивановым.

— Красноармеец Веселов, — ответил командир роты, — явился ко мне сегодня в ночь перед началом наступления. До этого он служил в понтонном полку, но так как этот полк в боях не участвовал, Веселов попросился в пехоту. Его направили в полк, который находился во втором эшелоне нашей дивизии. А Веселов стремился поскорее в бой. Тогда его направили к нам, в мою роту. Придя ко мне, Веселов попросил дать ему легкий пулемет и пять-шесть бойцов. Он произвел на меня хорошее впечатление. Я удовлетворил его просьбу и не ошибся: он вел себя все время молодцом.

Красноармеец Веселов действовал в разведывательной группе. С самого начала наступления он был впереди. Из отдельно стоящего домика его обстреляли белофинны. Бойцы залегли. Он решил окружить домик и приказал бойцам рассредоточиться. Переползая по снегу, небольшая группа красноармейцев отрезала противнику путь отхода из домика. В это время Веселов был ранен в голову. Наскоро сделав перевязку, он пополз дальше. Подоспели пехотные подразделения. Белофинны стали поспешно отступать, прикрываясь огромными камнями, которыми была усеяна местность. Ведя меткий огонь из пулемета, Веселов со своими бойцами упорно продвигался вперед.

Веселов за один-два часа успел завоевать уважение среди красноармейцев. Они видели его впервые, но храбрость и смекалка его возымели на них свое действие. Бойцы доверились ему и смело шли на любое опасное дело.

Когда сопротивление белофиннов было сломлено, наши танки бросились преследовать их. Получив разрешение у командира, Веселов вскочил на танк. Он поставил пулемет сошками на башню танка и расстреливал отступающих. Танки шли по лесной дороге. Веселову с танка хорошо были видны цели. Точным огнем он уничтожал белофиннов, укрывавшихся за деревьями и кустами.

Его ранили в шею. Но пуля, к счастью, горло не задела, а пробила только насквозь кожу. Он даже не сделал себе перевязки: было не до этого.

Преследуя противника, танки прорвались к реке. Подходы к ней были заминированы, а мост взорван. Танки не могли продвигаться дальше. Противник открыл по ним огонь из противотанковых пушек. На ремонт моста были брошены саперы. Они работали под ураганным огнем. Красноармеец Веселов, замаскировавшись в снегу, прикрывал их огнем своего пулемета. Наблюдая за противником, он обнаружил пулемет, который мешал работать саперам. Он стал вести методический огонь по пулеметной точке противника и в конце концов заставил его замолчать. Но тут Веселов получил третью рану — в плечо. Командир роты приказал ему идти в тыл. Пришлось подчиниться…

Вот что я узнал в этот день о Веселове.

Потом мне стала известна его дальнейшая история. На полковом пункте медицинской помощи, после того как были сделаны перевязки, Веселов заявил врачу:

— Мне надо вернуться на передовые, у меня там срочное дело.

Врач поинтересовался какое.

— Нам поручено станцию занять, товарищ врач… Сами понимаете, дело неотложное!

Несмотря на «неотложное дело», Веселова отправили в госпиталь, однако он ухитрился вернуться оттуда в часть.

Комиссар полка тов. Гольд рассказал мне:

— В полночь приходит к нам на командный пункт боец с забинтованной головой. Рапортует: «Разрешите доложить, товарищ комиссар, красноармеец Веселов отомстил гадам за мать и отца». Оказывается, у него интервенты расстреляли родителей в годы гражданской войны. Поговорили мы с ним. Все рассказал, как было в бою. А когда зашла речь о госпитале, вижу: человек что-то путает. Ну, я его припер к стенке. Признался, что сбежал из госпиталя. Пришлось обратно отправить…

…Вскоре правительство присвоило красноармейцу Веселову звание Героя Советского Союза.

Когда началась воина с белофиннами, я только что окончил нефтяной техникум, и мои военные знания сводились лишь к умению стрелять из винтовки.

Фронт. Ночи пошли одна холодней другой — безлунные, морозные и тревожные. Лес, где мы стояли, оглашался гулом снарядов, взрывами мин.

После прорыва линии Маннергейма наши части двинулись вперед. Артиллерия сравнивала с землей финские укрепления. 7 марта наш полк находился примерно в 11 километрах к юго-востоку от Выборга. В нашу задачу входило обойти Выборг справа. Финны оказывали ожесточенное сопротивление.

Наша рота, командиром которой был младший лейтенант Чертков, подошла лесом к большой поляне. Мы увидели маленькую железнодорожную станцию Сяйние. Ее прикрывали доты. Командир взвода получил задачу — зайти в тыл укреплениям противника.

Нас было 35 человек — все в белых халатах, вооруженные автоматами, гранатами, двумя ручными пулеметами. Поползли. Наш командир приподнялся, чтобы сказать что-то бойцам, но упал, сраженный вражеской пулей. Как быть? Неужели повернуть в лес, не выполнив задания? Ни за что! Я крикнул бойцам:

— Беру командование взводом на себя.

И мы двинулись дальше по глубокому рыхлому снегу. Один боец ползет впереди, упираясь ногами и раздвигая снег головой, другие — за ним. Когда передний утомится, его сменяет следующий— и так по очереди. Тут уже мы позабыли о морозе, от напряжения стало даже жарко!

Время от времени я указывал куда двигаться. В один из таких моментов, когда я чуть приподнялся, мне обожгло правое плечо-финская пуля прошла насквозь, раздробила лопатку, рука повисла. Пришлось автомат взять в левую руку. Спустя короткое время меня ранило вторично, уже в грудь.

Теперь нам грозили не столько доты (мы добрались до их мертвого пространства), сколько автоматчики, засевшие на станции. Там было несколько полуразрушенных строений и один уцелевший дом, откуда по нас строчили вовсю. Я приказал бойцам расползтись в разные стороны, и мы стали полукругом приближаться к дому. Удачные броски гранат — и домик разрушен!