Бои на Карельском перешейке - Гурвич М. "Составитель". Страница 93
На штык больше не лезут. Стреляют. Снова пробило рукав. Пистолет Ячника уложил уже троих. Разведчики умело работали штыками. Высота была очищена.
Два раза белофинны бросались в контратаку, но каждый раз отступали с потерями.
По радио лейтенант Ячник донес в батальон:
— Высота 13,7 с двумя дотами занята. Уничтожено 50 белофиннов, захвачено 8 пленных, 105 автоматических винтовок, 5 станковых и 12 легких пулеметов. Потерь нет, один боец ранен. Батальону путь свободен.
— Благодарю и поздравляю с победой, — ответил командир батальона.
Танковый батальон мчался по лесу, уничтожая врага. Двинулась, пошла пехота.
Через два часа была занята станция Тали.
Когда лейтенанту Ячнику вручали орден Ленина, Золотую Звезду и грамоту Героя Советского Союза, он сказал:
— Я сражался за Родину, как все наши бойцы и командиры. Благодарю за высокую награду. В бою с врагом не пощажу жизни…
Под Выборг, на передовые линии прибыл лыжный батальон. В штаб явился командир батальона капитан Власов с рапортом.
Пожимая ему руку, командир части сказал:
— Тут есть тов. Гудзюк из вашей академии. Знаете его?
Я подошел к Власову.
— Нет, как-то не приходилось встречаться, — сказал он, внимательно рассматривая меня и улыбаясь. — Слушателей-то ведь у нас в академии много.
Мы познакомились.
На меня капитан Власов произвел хорошее впечатление. Чувствовалось лишь в нем какое-то ненужное ухарство, и эта черта в его характере вызывала беспокойство.
— Ребята у меня, как на подбор, — сказал он, — в одни момент наложим финнам.
— Я в этом не сомневаюсь, — ответил я. — Надо только не забывать одного правила: тем полнее победа, чем меньше потерь.
Мы вышли из штаба, чтобы осмотреть его лыжный батальон. Он был сформирован из добровольцев: ленинградских рабочих и студентов-спортсменов. Народ все это был молодой, задорный, крепкий и развитой. Вооружены они были тоже превосходно: винтовками-полуавтоматами, ручными гранатами, легкими и станковыми пулеметами; на бойцах были белые брезентовые брюки, курточки и шлемы, обшитые белой материей.
— С такими людьми можно многое сделать, — сказал мне секретарь партбюро батальона Назаров, — конечно, если руководить ими умело.
К моменту прибытия батальона на фронт основная полоса укреплений в районе Кархулы была прорвана, и наши части вели бои на промежуточном оборонительном финском рубеже в районе станции Сомме, в 10–12 километрах от Выборга. Лыжный батальон получил задание: прорваться через острова на Выборг и этим оказать содействие нашим частям, наступавшим вдоль оси Приморского шоссе.
Капитан Власов выступил с батальоном в указанном направлении, и больше я его не видел. Первой нашей встрече суждено было оказаться и последней. О боевых делах лыжного батальона нам уже потом рассказали его бойцы. 21 февраля батальон прорвался сквозь фронт финнов и занял острова Питкя-саари и Ласи-саари. Это был замечательный маневр, который ставил под угрозу: справа укрепленный мыс, слева город Тронгсунд и остров Раван-саари. Опасность для врага была настолько велика, что финское командование бросило против отважных советских лыжников намного превосходящие силы. Лыжники проявили большую смелость и выдержку. Они наносили большой урон врагу. Но силы были неравны. Капитан Власов человек был храбрый, он заставлял бойцов заниматься спортом, прыжками на лыжах, учил их лазить по деревьям, как это делали финские «кукушки». К сожалению, Власову недоставало осторожности, так необходимой на войне: батальон его мало применялся к местности, бойцы ходили в рост — все это приводило к ненужным жертвам. И одной из первых жертв пал сам капитан Власов. 23 февраля он отправился в разведку, — чего, как командир, не имел права делать, и был убит. Бойцы похоронили своего командира с подобающей честью. Командование батальоном принял секретарь партбюро тов. Назаров (комиссар тов. Рябцев был ранен).
Бойцы продолжали отбивать атаки наседавших со всех сторон шюцкоровцев, проявляя поистине образцы храбрости. Боец Живолуп, спускаясь с горы на лыжах, влетел в строй двух десятков финских солдат. Сделал это Живолуп нечаянно, но не растерялся. В правой руке у него был автомат-пистолет. Не дав врагам даже разобраться в чем дело, Живолуп сразу очутился за офицером, шедшим впереди солдат, наставил ему в затылок оружие и негромко приказал:
— Бегом вперед и не оглядываться, иначе влеплю пулю.
На виду у целого взвода финнов Живолуп погнал в плен их офицера, бывшего при полном вооружении. Когда солдаты опомнились, то все же не рискнули стрелять по Живолупу, очевидно, опасаясь попасть в своего начальника; не стали они и преследовать его на лыжах из опасения попасть в руки красноармейцев. А может быть, и не было у них большой охоты выручать своего офицера.
На озере Ласи-саари группа из трех наших лыжников отбилась от своей роты, заблудившись среди незнакомых кустарников. Отстреливаясь, она израсходовала все патроны. Финны подошли вплотную.
Тогда один из лыжников взорвал ручной гранатой и себя и нескольких финнов.
Подошедшие на выручку красноармейцы спасли одного из уцелевших там бойцов.
Батальон сумел пробиться к своим. 26 февраля он вышел из окружения.
Когда лыжники возвратились из своей экспедиции, меня вызвал к себе командир части.
— Капитан, вы умеете ходить на лыжах? — спросил он меня.
Мне как раз тогда нездоровилось, но я не подал и вида, заявив, что на лыжах ходить умею.
— Отлично, — сказал он. — Как вам известно, наши части продвигаются на Выборг. Город вскоре должен быть взят.
— Я готов служить Родине. Что прикажете делать?
— Примите командование над лыжным батальоном. Ваша задача — прорваться в город в районе «Маслобаки», — командир части показал по карте — Я дам вашему батальону пополнение из добровольцев и танки. Главное, капитан, не забывайте в походе о разведке и охранении. Храбрость хороша тогда, когда она осмотрительна, и лучший командир тот, у которого все рассчитано, — в этом успех.
28 февраля, в 16 часов я собрал добровольцев и направился с ними в Алясоми. Здесь я объявил лыжникам, что я назначен командиром их батальона, а тов. Назаров — комиссаром. Тут же к нам присоединилось и 15 танков.
На рассвете 29 февраля мы выступили к исходному положению. К этому времени наши части, прорвав промежуточный оборонительный рубеж финнов, вышли в район Нуора — в 5 километрах от Выборга. Прибыв на передовую позицию к Приморскому шоссе, я выслал разведку, которая установила, что финны обороняются на северном берегу реки Карпелан-йоки и на станции Нуора. Справа от Приморского шоссе лежало болото, покрытое озерцами и густо заросшее высоким тростником; слева, примерно на три четверти километра, тянулась полоска суши, хвойный лес, а за ним — лед залива.
На рассвете, когда дымкой стоял морозный туман, служивший нам хорошим прикрытием, самая сильная наша рота под командой тов. Коврижкина, ленинградского рабочего с завода имени Кирова, усиленная двумя взводами пулеметной роты, прорвалась вдоль залива и стала охватывать фланг финнов. Этот удачный маневр дал возможность продвинуться стрелковому полку. Перед нами находился выборгский мощный укрепленный район, оборудованный по последнему слову техники. Все Приморское шоссе было заминировано, мост через Карпелан-йоки разрушен, так что использовать танки не представлялось возможным; пустить же их без дороги лесом не позволяли условия местности. За рядами железобетонных надолб виднелась вторая полоса мощных надолб, расположенных кольцом и упиравшихся одним концом во льды залива, а другим — в болото. За ними — проволочные заграждения в 3–4 кола, система замаскированных дотов и дзотов, а дальше, как узнали мы после, были устроены ловушки. Финны из своих укреплений открыли ураганный минометный и артиллерийский огонь, стремясь остановить наше наступление.