Золотой Конвой. Дилогия (СИ) - Соколов Лев Александрович. Страница 10

- Верно говорят, 'жадность крестьянская', - согласился Гущин. - Это она за какие-никакие деньги не хотела отдавать. А представляете, - если фуражировка? Не зря Верховному пришлось продолжить продразверстку. Эти нас скорее голодом уморят, чем от себя лишний кус оторвут. - Он помолчал несколько шагов. - Заметили, какой части были солдаты?

- Нет, - мотнул головой Медлявский. - У Унтера звание на рукаве. Беспогонники. Явно из дальних частей. Куда теперь?

- Черт нас дернул на эту прогулку, - Поправляя папаху выдохнул Гущин. -Давайте уж обратно к составу.

- Согласен, поручик. Пойдемте.

***

Станция жила. Горели разведенные железнодорожниками костры, для прогревки состава. Горели костры в бочках, у которых грелись патрули и часовые. Готовились пропускать очередной чехословацкий состав. Союзники высовывались из вагонов, и переговаривались с часовыми на похожем, - и все же чужом языке. Гущин с Медлявским миновали здание станции, и выйдя на пути, пошли к обходным колеям. Русские эшелоны загонные на обходную колею, выглядели как гигантские замерзшие змеи. Картину оживляли только дымки, вырывающиеся из труб вагонных печурок. Пути никто не расчищал, за неделю они обледенели, и закрылись снегом. Железнодорожных рабочих не хватало. Миновали эшелон Верховного. Там горели окна, и хотелось верить, что правитель там находит какой-то выход из сложившейся ситуации... Часовые в тяжеленых постовых шубах, стоявшие у вагонов, напоминали детских снеговиков; - занесенные снегом, и расширенные внизу. При приближении офицеров они отдавали честь. Снег при этом сыпался с папах, и становились видно что верхушка, иначе 'дно', у папах красное, - отличительный признак конвоя главкома.

Миновали главный поезд. У второго состава вагоны пошли попроще, обычные грузовые. И папахи у часовых были обычного, армейского цвета. Отдали честь проходившему мимо грузному полковнику. Состав растянулся, а их вагон был почти в самом конце. Крики стали слышны еще на подходе. В середине состава, кроме часовых, в ряд смирно, была поставлена команда солдат, перед которой выхаживал коренастый, широченный в плечах старший унтер.

- Как?! - Вопил унтер дико пуча глаза, на одного из рядовых. - Как я тебя спрашиваю?! Образина мразоскотская! Свиное рыло!!! Как можно вставить в винтовку пачку не той стороной?! Конструктор специально для таких ущербанов как ты сделал на её верхней стороне оребрение! О-ре-бре-ни-е! Это значит, что она морщинистая как харя твоего забулдыги-отца, и старый зад проститутки, которая была твоей мамашей! Макака! Чурбаноголовая! -Лицо рядового было уже влажным от слюны, которой брызгал начальник. - На кой мне во взводе тупарь, который не может запомнить, чем отличаются два конца у железки?! На кой ты в армии?! Пока ты в строю, весь взвод в опасности! Вся, так твою, Россия-матушка в опасности; боже нас храни!!! У тебя дети есть?! - Неожиданно взвизгнул унтер, не снижая тона.

- Что? - Ошарашенно вякнул Рядовой.

- Дети! Есть у тебя, козлина?!

- Я... - Рядовой отчаянно цеплялся за австро-венгерскую винтовку, которая видимо, и была причиной всех его текущих бед.

- Что ты бормочешь, чушкарь! Я задал вопрос!!! Следует отвечать, "да" или "нет", рядовой!

- Нет, господин старший унтер-офицер!

- И не будет!!! - Зловеще пообещал унтер. - Такой как ты в первую брачную ночь даже срамное место у девки не найдет! А если отыщешь, - случайно! -все равно вставишь свою крохотную висюльку не тем концом! Одна радость, что ты плесень сырая, не сможешь размножаться! Ты слишком туп даже для этого! У таких как ты дети всегда на соседа похожи! Раньше деревенские девки баловались с ослами, - так и то из их отпрысков можно было сделать нормальных солдат! А тебя мамаша не иначе понесла от лягушачьей икры! Жаба ты!.. Пупырчатая! - Унтер был красным как свекла. Наверно нормального человека от такого напряжения давно бы хватил удар...

- Что за неукротимый идиот? - Шепнул Гущину на подступах к строю Медлявский.

- Наверно у него очень здоровые сосуды, - вяло отметил Гущин.

- Но пока ты здесь, под моим началом, - продолжал голосить унтер, наседая на рядового - я заставлю тебя быть добросовестным, исправным солдатом! Если у тебя в черепушке куча дерьма вместо мозгов, ты у меня будешь делать вид, будто твоей коровьей лепешкой можно думать! Какой стороной нужно вставлять в винтовку пачку?!

- Э... Правильной стороной, господин старший унтер-офицер!

- Я тебя в нужнике утоплю, рядовой!!! Ты что издеваешься, остолоп?! Что значит "правильной", вошь казарменная?!

- Той... которой... втыкать без... ореберения!..

- Втыкал ты на гражданке в древесное дупло! Потому что нормальная девка от тебя как от оспы бежит, слякоть! Пачку в винтовку следует что?! -Заглубить! Заглубить в приемное гнездо магазина! Каким концом?!

- Без ореберения, господин старший унтер-офицер!

- Без! Ореберения!!! Оребрение ты должн чувствовать сверху, положив на пачку свою ладонь. Даже у такого как ты, руки не могли загрубеть настолько, чтоб не чувствовать разницу; - хоть ты до основания свой вялый хобот сотри, рукоблуд! Конструктор специально позаботился, чтобы солдат мог даже наощупь найти нужную сторону пачки, хоть в темноте, хоть после попойки! Он только не мог знать, что винтовка попадет в руки к пеньку в поганках вроде тебя! Если еще раз вставишь пачку не той стороной, я тебе её в рот загоню! Так чтоб ты из неё все патроны проглотил и сзади по одному выстрадал!!! Ты меня понял, Васюков?!

- Так точно, господин старший-унтер офицер!

- Щас саданет, - лениво отметил Гущин.

- Ну а вот тебе для памяти, корыто ты скотное!.. - Унтер придвинулся, и коротко, с точно отмеренным усилием вложил рядовому под дых. Шинель не спасла, рядовой крякнул на выходе, и сгорбился.

- Смирно рядовой! - Заорал унтер, свирепо потрясая усами.

Рядовой с трудом распрямился, опираясь на винтовку, , и подергиваясь, заставил себя стоять смирно. Унтер снова придвинулся, придирчиво оглядел. Дернул ремень, поправляя подсумок.

- Голову выше! - Рявкнул унтер. - Живот втяни! Прибери зад! Что ты его растопырил, как жена лавочника?! Бурдюк! Штафирка! Я недостаточно уделял тебе времени, Васюков. Но теперь-то уж...

Зловещее обещание унтера осталось незаконченным. Краем глаза он увидел подходящих офицеров. - Смирна-а! - Словно фигурка на постаменте, будто подсолнух к солнцу, унтер повернулся к офицерам, и отточенным идеальным движением отдал честь. Во всем виделся кадровик старой, довоенной, школы. Как называли их на военном жаргоне - 'отчетливый'. 'Странно, что его не повысили до обер-офицера, когда мы угробили почти весь свой состав в Великой Войне', - подумал Медлявский.

Медлявский и Гущин небрежно сбросили снег с папах.

- Унтер, как фамилия? - Спросил Медлявский.

- Старший унтер-офицер Погорелов, ваше благородие! - отбил безупречную скороговорку унтер.

Медлявский оглядел застывших солдат. Лица были коровьи, тупые. Может быть, даже слишком тупые. А в глазах тлел злой огонек.

- Вольно.

- Вольна-а! - Эхом гаркнул унтер.

- Занимаетесь с личным составом? - Уточнил Медлявский.

- Так точно, ваше благородие! - Кивнул Погорелов. - Извольте, выдали нам австрийские винтовки, где их только достали на нашу голову. Так у них вместо обоймы - пачка. Вставишь не там концом - и затык. А эти, деревенские... Попризывали сброд на мою голову.

- Да... А без лупцевания, не пробовали?

- Как же? - Растерялся унтер. - Ведь дисциплина! Не доходит до них, без мордобоя. Сколько раз объяснял, - а этот снова винтовку в клин. Только кулаком слово и подпихнешь.

Медлявский вздохнул. Определить грань просто проходя мимо было нельзя. Не зная, что и как происходило до этого. Это мог - и должен был - знать непосредственный командир унтера. Некоторые рядовые, призванные из деревень, и правда были непроходимо дремучи, - спасибо отечественному 'просвещению'. Искать командира и пытаться выяснить у него, что из себя представляет Погорелов, - глупо. Но в голове стояли сказанные когда-то ему - тогда еще сопляку - слова штабс-капитана Дымова: - попробуйте понять солдата; это не так трудно. Дымов был мертв, наверно уже года четыре как. Медлявский уже успел сравняться ним в звании...