Исповедь Еретика - Дарский Адам "Nergal". Страница 5

Я замучил родителей своей игрой. Я ходил по квартире с гитарой в руках, ударял по струнам и пел. Наверное, они все-таки слышали в этих звуках какой-то потенциал. Я попросил их, чтобы записали меня в музыкальную школу. Они согласились. Но уже тогда я хотел играть тяжелую музыку. Хотел играть рок. То, что слышал по радио. В школе я разучивал Pojedziemy па tów [6], а дома упрашивал брата, чтобы он показал мне, как играть Lokomotyw группы Perfect. Старья теперь для меня было недостаточно. К счастью, приближалось первое причастие.

И ты получил электрогитару?

Деньги. Двадцать две тысячи старых злотых. Гитару я подарил себе сам. За тринадцать тысяч. Как сейчас помню. До сих пор ее храню. Была она кустарного производства, но походила на Fender. Я выкупил ее у Якова Дониевского, моего первого музыкального наставника. Он был самоучкой, но у него была «электрика». Он просил моего отца сделать корпус и гриф для нес (отец работал на верфи, и это было нетрудно), а все остальное закончил сам. Он же научил меня первому риффу — из песни Bez podtekstów группы TSA.

Кто еще повлиял на твое музыкальное воспитание?

Дядя, Клеменс Ивицкий. Родня со стороны мамы была очень музыкальной. Дядя много на чем умел играть. На аккордеоне, скрипке, гитаре… Дядя показал мне, как играть вальс. Я тогда басовую струну дергал большим пальцем.

Толстая струна — толстый палец.

Вот именно. Но прежде чем ударить по струнам, гитару надо было настроить. Сам я этого сделать не мог, поэтому брал гитару с собой на уроки музыки. Вместе со мной ходила туда Селина, моя первая настоящая девушка. Тогда, конечно, еще ею не была. Однако она мне помогала. Наука ей давалась легче, чем мне. У нее были тонкие длинные пальцы…

Настраивала тебе гитару?

Я никогда не забуду ее реакцию, когда об этом попросил. В классе не было ни усилителя, ни радиоприемника. Она посмотрела на мою гитару и сказала: «Может, включим ее в розетку?»

И что ты хотел играть?

У меня мурашки бежали по спине от Perfect Stranger Deep Purple. Они вне времени. Такую музыку крутили тогда по телевизору. А я смотрел эти телепередачи в черно-белом цвете. Показывали Deep Purple, Iron Maiden. Даже в такой программе, как Wideoteka крутили только тяжеляк. Так я познакомился с WASP, Kiss, Marillion, ZZ Top. К динамику телевизора мы с братом приставляли магнитофон и записывали. Вся семья должна была сидеть тихо. Кабеля с разъемом, чтобы подключиться к телевизору, не было. Мы раздобыли его позже. О стереосистеме даже не мечтали. Такие вещи можно было видеть только в квартирах моряков и тех, кто имел доступ в Pewex [7]. Но это не имело значения. Важно было только одно: я нашел что-то свое.

Что притягивало тебя в этой музыке?

Энергия и адреналин. Это просто. Один ребенок станет футболистом, другой — лыжником. Ну а мне нравилось тяжелое звучание. Остальное — результат совершенствования. Словно входишь в лес и с каждым новым шагом видишь, сколь много в нем разных деревьев.

Информацию из лесу не сложно было получать?

Было радио. Благодаря другу из класса, я открыл для себя программу Muzyka młodych. Эта программа была для меня откровением. Раз в неделю они пускали в эфир целые альбомы. Я сходил с ума! Каждый понедельник в 15:15, а в воскресенье в 19:10 я садился перед радиоприемником и записывал все подряд. Названия групп записывал на слух. Кшиштоф Бранковский вместе с ведущим программы Metalowe tortury, Романом Роговецким, переводили названия песен: «Группа Metalika, Кill’ет All, или «Убить их всех». Это было просвещение. Я ждал этого целую неделю. Как-то раз они пустили в программу альбом группы Kat — 38 Minutes of Life [8]. Я сильно расстроился, потому что у меня уже был винил. Это был день насмарку! Именно по радио я услышал первый трэш-метал. Изначально он мне не понравился, был слишком экстремальным, и я должен был к нему привыкнуть. Я проходил классическую эволюцию. От хард-рока до экстрим-метала. Я жил музыкой.

Как на это реагировали старшие?

Они меня понимали. Я приходил со школы, забрасывал портфель в угол, надевал куртку… Отец — по моей просьбе, конечно, — нарисовал на ней череп и вывел надпись «Heavy Metal». Был костюм, была гитара. Я играл на ней часами. Домашнее задание меня не интересовало. Зато я писал первые песни и сочинял тексты. Одна из них носила название Kanalia. Я даже слова помню, но умер бы от стыда, если бы должен был их сейчас прочитать. Радиоприемник, который я использовал вместо усилителя, находился в большей комнате, где жили родители. Это была модель «Amator 2». Родители спокойно сидели на кухне, чтобы я мог бренчать. Сын должен был играть, необходимо было пространство. Только когда я заканчивал, они возвращались в комнату. Садились на диван и смотрели телевизор.

Ты не хотел собрать группу?

А я собрал. Из друзей. Барабанщик играл на пуфах, а единственным более-менее нормальным инструментом была моя гитара. Чужих песен мы не играли. Уже тогда хотели писать свои.

И кто был в твоей группе?

Друзья из класса. Я раздавал роли. Говорил: «Вы в моей группе. Ты будешь играть на этом, а ты — на том». Как-то раз барабанщик отстучал что-то неправильно. Я посчитал это нарушением субординации и ударил его. Он покраснел и расплакался.

Ты и в школе тоже такой был?

Я входил в компанию, которая терроризировала остальных одноклассников. Альфа-самцом был с детства. Но никогда никого не оскорблял, проблем с учебой тоже не было. Родители не возвращались злыми с родительских собраний, смысла держать меня на коротком поводке не было.

Друзья питали такую же любовь к музыке, как и ты?

В школе скорее нет. Некоторые ребята со двора любили тяжелую музыку, но никто не впитывал ее атмосферу так же сильно. Я был сам по себе. Ну, может, еще компания местных панков. Был момент, когда я довольно близко с ними сошелся. Проникся панк-роком к концу школы. Даже выглядел в соответствии с канонами. У меня были короткие волосы, а на куртке — нашивка «The Exploited». Боты себе тоже купил. Они были охрененные. Я даже кричалку помню: «Punki z Żabianki nie pija maślanki» — «Панки с Забянки не пьют ряженки».

Однако ты не стал одним из них.

Это было короткое, но увлекательное знакомство. Меня притягивала музыка, ну и, честно говоря, идеология тоже, любовь к анархии. Мы чувствовали свободу. Мы хотели свободы. Выходили за грани. Кто-то пошел дальше; Jabole [9]для некоторых было недостаточно, и они нюхали клей. Некоторые шли по программе: школа, съемная квартира, семья, дети, развод, вторая жена. А мы хотели сломать эту схему. Но на первом месте был метал.