Радиант - Бушков Александр Александрович. Страница 22

Она чуть поколебалась, но взгляда не отвела:

— Я бы сказала, типичный гвардеец. Навидалась при дворе. Усищи вразлет, лицо особенным умом не блещет, хотя обращение знает, несомненный повеса и выпивоха... Я ничего обидного не сказала?

— Ничего, — успокоил Сварог. — Это ведь к маске относится, а не к моей истиной физиономии, отмеченной неизгладимой печатью величия и ума... Именно такая маска и нужна, чтобы остаться неприметным — именно что типичный гвардеец... Правда?

— Правда, — улыбнулась она. — Я так рада, что вы пришли, ваше величество. Здесь весело: танцы, игры... В завершение я всегда устраиваю поздний ужин, в парадной столовой хватает места для всех... — и спросила с надеждой: — Может быть, вы останетесь?

— Пожалуй, — сказал Сварог. — Кое с кем из присутствующих здесь добрых знакомых давненько не сиживал за одним столом...

Она чуть поколебалась, но все же решилась:

— Обычно все заканчивается чуть ли не с рассветом... Стоит ли тащиться во дворец? Быть может, вы с... баронессой Вольмер и ночевать останетесь у меня? — она улыбнулась. — Как-никак вы не просто устоявшаяся и сложившаяся семейная пара. Графиня Дино с супругом всегда у меня ночуют.

— Неплохая идея, — сказал Сварог. — Если только мы вас не стесним.

Она улыбнулась в знак того, что оценила шутку:

— В этой громадине?

— С одним условием, — сказал Сварог ей в тон. — Вы потом не будете вывешивать над входом корону, как обычно поступают со зданиями, где провели ночь коронованные особы.

— Конечно, — безмятежно улыбнулась она. — К тому же могут не так понять.

Совсем оттаяла девочка, удовлетворенно подумал Сварог: танцует, смеется, шутит... Но в «Лазурную бухту» ее все же следует отправить...

Музыка смолкла, танец кончился. Кто-то направился к столикам с вином, там и сям в полумраке обосновались парочки — но большинство обступило стол, который Канилла легко выкатила из угла: длинный, расчерченный на квадраты с цифрами, у торцов тесными кучками стояли какие-то фигурки, кажется, янтарные, стеклянные полушария с разноцветными узорами внутри. Сварог такой игры в жизни не видел — впрочем, с Каниллы станется и ее (точнее, ее полное описание) притащить с Той Стороны, как она уже с одной проделала. Судя по лицам, игра была интересная и увлекательная, посложнее примитивных, что уж там, «костяшек-целовашек».

— Идите, Вердиана, веселитесь, — сказал Сварог, заметив, с каким оживлением девушка смотрит в ту сторону. — А я посижу тут за вином, пока снова танцы не начнутся...

— Вам, правда, не будет скучно одному? — спросила она тоном заботливой хозяйки.

— Наоборот, — сказал Сварог. — Это у меня один из видов развлечения: посидеть за бокалом в одиночестве. Никто не отвлекает со срочными делами — благодать...

Она отошла к столу. Сварог сидел, попивая отличное сильванское вино. Его давно заметили, но никто не обращал на него особенного внимания и своего общества навязывать не торопился. О здешних порядках он был наслышан. Коли уж человек сюда попал — безусловно одобрен Каниллой. То, что он смирнехонько сидит пока что в уголке, свидетельствует опять-таки в его пользу — новичок держится с должной скромностью.

Посмотрел вправо, где стояли человек восемь. Мушкетерский лейтенант, танцевавший с младшей дочерью Интагара (и чем-то неуловимо напоминавший физиономией маску Сварога — «типичный гвардеец»), как раз протягивал ей небольшую плоскую коробочку, обтянутую синим бархатом, каковой цвет символизировал бескорыстный подарок (будь они любовниками, бархат оказался бы красным, вообще была целая система цветов, очень многое учитывавшая).

Коробочка раскрылась. Велеретта Интагар оглянулась на окружающих, словно спрашивая совета, и, когда все закивали, коробочку приняла, поблагодарив обаятельной улыбкой.

У Сварога форменным образом затылок свело, как у сделавшей стойку на добычу охотничьей собаки.

Со своего места он прекрасно разглядел, что там лежало — натуральная «тарелочка», правда, таких он еще не видел: по окружности украшенная медово-желтыми камнями, отшлифованными в вице полусфер...

Что ж, формально все приличия соблюдены: согласно этикету посторонний человек не может дарить благородной девице подарки дороже одного золотого аурея — а «тарелочка» стоит гораздо дешевле. Отчего же у Сварога не пропадало стойкое — и неприятное — ощущение взявшей след собаки? Оттого, что эта «тарелочка» была в отличие от всех прежде виденных украшена камнями? Оттого, что девушка была дочерью Интагара, и это могло означать классический подход? Он и сам не понимал толком, что его тревожит, но возможность кое-что проверить была...

Он видел, как быстро, цепко переглянулись Яна и Канилла — тоже что-то такое почувствовали, в особенности Яна с ее Древним Ветром? Но до сих пор применение Древнего Ветра к «тарелочкам» не давало никаких результатов...

Поставив бокал на столик, он встал и неторопливо направился в ту сторону, четко просчитывая маневр. Улучив момент, когда лейтенант оказался чуть в отдалении от остальных и ни с кем не говорил, со всей необходимой деликатностью коснулся его локтя:

— Простите! благородный лаур...

Спокойно, непринужденно обернувшись, лейтенант поднял брови, что соответствовало вежливому вопросу «Чем могу?»:

— Слушаю вас, благородный лаур...

Сварог сказал вполголоса:

— Если я не кажусь вам навязчивым, хотел бы посоветоваться...

— Извольте, — сказал лейтенант, и они отошли к стене. — Простите, не имею чести...

— Барон Готар, — сказал Сварог. — Я совсем недавно в Латеране.

— Маркиз Чендор, лейтенант Смарагдовых Мушкетеров, — добавил он на случай, если столкнулся с вовсе уж неотесанной деревенщиной, не разбиравшейся в чинах и мундирах гвардейских полков.

— Понимаете ли, маркиз, — сказал Сварог. — Я только что видел подарок, преподнесенный вами лауретте...

В глазах лейтенанта мелькнула настороженность. Походило на то, что он здесь — человек новый. Настороженность объяснилась просто. Фразу «я недавно в Латеране» можно толковать по-всякому, и как «неделю», и как «месяц». Сварог мог оказаться вовсе не деревенщиной, а сердечным другом девушки. Подарок ни в малейшей степени не противоречил строгому этикету, но с точки зрения неписаного дуэльного кодекса давал сердечному другу все права вызвать дарителя на поединок. Правда, Канилла, как и Сварог, у себя во дворце, категорически запретила в Ассамблее вызовы на дуэль, словесные ли, жестами ли (насчет жестов, несомненно, просветил записной бретер Гаржак) — но мало ли как можно все обставить? Вышли поодиночке «прогуляться по вечернему парку» — и все сладилось...

— Видите ли, лаур, — сказал Сварог с видом крайнего простодушия. — Я тоже хочу сделать подарок... одной знакомой. Из категории тех, что не дороже золотого аурея. Я так и не придумал, что подыскать — и вдруг увидел ваш подарок. В нашей глуши таких вещичек еще нет, меж тем она очень красива...

Настороженность из глаз лейтенанта исчезла, он сказал с ноткой покровительства:

— А здесь, в столице, они как раз вошли в моду.

— Нужно ли понимать так, что эта вещь дешевле аурея?

— О, гораздо! — успокоил лейтенант. — Всего пара серебряных сестерциев, так что этикет полностью соблюден...

— Великолепно! — воскликнул Сварог со всей восторженной наивностью провинциала. — И этикет соблюден, и вещица недурна... Вы сами придумали ее подарить?

— Конечно, — небрежно сказал лейтенант.

Он врал! Сохраняя полнейшую невозмутимость, Сварог спросил с прежней интонацией:

— Трудно было все это устроить?

— Ничуточки, — сказал лейтенант. — Обычно на этих вещичках гравируют разные изображения, но немало и чистых — как раз для подарков. Я купил чистый (он определенно рисовался чуточку перед провинциалом), отнес в мастерскую и велел выгравировать герб лауретты...

И снова он врал — от первого до последнего слова. Неизвестно, как обстояло дело, но безусловно не так, как втирал лейтенант. А потому следовало ему уделить самое пристальное внимание: что-то за этим крылось, и вряд ли доброе...