Печать Раннагарра (СИ) - Снежная Александра. Страница 26

— Какие свидетели? — недовольно нахмурилась Ли.

— Я лично допрашивал всех свидетелей той трагедии, после того как Касс устроил расправу. Впрочем, и его я тоже допрашивал. Ваш супруг добровольно позволил мне порыться в его голове, что мы, нелюди, делаем крайне неохотно и редко, — Магрид высоко вскинул бровь, а затем словно отмахиваясь от вышесказанного, произнес: — Ладно, не будем лукавить, мы никогда этого не делаем. Очень опасно пускать в свой разум кого-то столь же опасного, как и ты. Слишком велик соблазн заглянуть в самые потаенные уголки. А там так много интересного… Так вот, — изящно взмахнул рукой, унизанной перстнями, венценосец, — ваш муж, явившись ко мне, признал себя виновным в нанесенном вам, шейна Оливия, непоправимом ущербе и причастности к вашему самоубийству.

Оливия потрясенно раскрыла глаза, взирая на величаво возвышавшегося перед ней венценосца.

— Я не верю вам, — сипло выдохнула она.

— Вам нужны доказательства? — неуловимо подался вперед царь. — Я вам их предоставлю. И наш разговор с вашим супругом, и то, что я увидел в его голове, и то, что я увидел в головах его людей, и в головах тех, кому удалось выжить… Хочешь, покажу, как твой любимый Роан убивал жену Кассэля? — Магрид схватил Оливию за голову и глаза царя вспыхнули алым. Перед внутренним взором девушки поплыли образы столь омерзительно-жуткие, что сердце застряло где-то в районе горла вместе с содержимым желудка.

— Нет, пожалуйста. Не надо, — Ли упала на колени, придавленная болью и ужасом от увиденного. — Не надо, прошу вас! Довольно!

— Каждый раз, роясь в головах людей твоего жениха, Касс видел одну и ту же картинку: как твой любимый Роан насиловал и убивал его беременную жену, — безжалостно резал Оливию словами Магрид. — Как думаешь, что чувствует любящий муж и отец, раз за разом переживая этот кошмар? Я бы сошел с ума, — грозно рыкнул царь, нависнув над ней. — И я бы убил их. Всех! И наплевать, что бы со мной после этого сделали.

— Нет! — глотая слезы, затрясла головой Ли. — Нет!! Нет!!! Пожалуйста. Не надо!

— Не надо?! — звучно прогудел венценосец. — Надо! Ваш муж, герцогиня, справедливо убил всех причастных к смерти своей семьи — целенаправленно отлавливал их, рылся в их мозгах, и резал, как свиней. Остальное население выгнал на улицу, а замок поджег. Они, конечно, остались без хозяина и крова, но особо мне не жаловались — видимо, посчитали, что жизнь дороже. Вы — единственная безвинно пострадавшая во всей этой истории, за что, собственно, и можно было привлечь герцога к ответственности, но… — царь горделиво вскинул голову, выдержав долгую многозначительную паузу, — поскольку тело ваше было не найдено, и ни вы, ни кто-либо из ваших родственников не обратились ко мне с жалобой и требованием покарать обидчика, мне не в чем было обвинить своего маршала. А теперь он исправил допущенную по отношению к вам несправедливость, женившись. Ущерб возмещен, и я снова не вижу причин, чтобы его наказывать. Более того, полагаю, ваша сторона, герцогиня, в результате оказалась в более выгодном положении. Вы и мечтать не могли о такой достойной партии.

Ли подняла на царя ошеломленный, затопленный слезами взгляд, не веря тому, что он это сказал именно ей.

— Не надо на меня так смотреть, дорогая! Я лишен налета бесполезного романтизма и глупой инфантильности. Я прагматик до мозга костей. И мой рациональный ум говорит мне о том, что вы получили богатого, влиятельного и не дурного собой супруга. А вот что получил в итоге он? Плохо воспитанную, нищую шейну, к тому же не желающую исполнять свой прямой долг.

— Не вам мне говорить о долге, — срывающимся голосом возразила Ли. — Если все так… — тяжело задышала девушка. — Ваш маршал завоевал вам половину империи, а вы отняли у него святое — землю с могилой его семьи. Это подло! Долг чести вернуть ему…

— Долг чести? — вкрадчиво прогудел Магрид, перебив ее. — Тогда, думаю, будет справедливо, если я отдам Кассэлю свой долг только тогда, когда вы вернете ему свой, шейна Оливия.

— Я ему ничего не должна.

— Ты — нет. Твоя семья — да. Твой кузен, он же жених, убил его жену и ребенка, лишив семьи и надежды получить наследника. А поскольку ты последняя в проклятом роду Райверен — тебе и отвечать! Верни Кассу то, что вы у него отняли, и будем считать, что ты отплатила долг чести.

— Чего вы хотите от меня? — трясясь от негодования и ярости, прошептала Ли.

— Мне нужен наследник, и так уж получилось, что только ваш с Кассэлем ребенок может меня устроить. Что вас так удивляет, моя милая? — заметив, как побледнела Оливия, повел плечом Магрид. — Раве не долг жены укрепить и продолжить род мужа, подарив ему детей?

Оливии нечего было возразить царю. Ей и себе самой нечего было сказать. Привычная картина построенного ею мира рассыпалась у нее на глазах, и твердая почва, превратившись в зыбучие пески, ускользала из-под ног, затягивая ее в шаткую бездну. Так хотелось спрятаться. Забиться маленькой мышью в глухую и темную нору, и выть от боли, рвущей на части. Месть, за которой она шла, как за путеводной звездой, за которую цеплялась руками, ногами и зубами, чтобы выжить и не сойти с ума, повернулась к ней своим уродливым лицом и теперь безжалостно рвала сердце, вгрызаясь острыми клыками безысходного отчаяния.

— Жаждете, чтобы я вернул Кассэлю Туманные Дубы? — безэмоционально и холодно поинтересовался Магрид. — Что ж… Я дарю их вам в качестве свадебного подарка, герцогиня, но право собственности я оформлю на вас только после того, как вы подарите своему мужу сына. А герцогу Оттону достанется Доу Драххар, в качестве вашего приданого. В ваших руках, Оливия, дать друг другу то, чего вы так жаждете: Касс сможет вернуть столь милые его сердцу земли, а вы — отчий дом. И цена этому — всего лишь безобидный маленький мальчик. Подумайте над моими словами, герцогиня.

Рядом с Оливией вновь появились двери, они маняще распахнулись, позволяя выйти из давящих на нее стен. Девушка тяжело поднялась с пола, выпрямила спину так ровно, как только смогла, и, стараясь не выдать ни словом, ни жестом, насколько ей плохо, бесстрастно посмотрела на царя:

— Я могу идти, Ваше Величество?

— Я провожу вас, — оживился Магрид.

— Благодарю, но я хотела бы побыть одна, — окатила его ледяным холодом своих слов Оливия.

— Не смею вас больше задерживать, — небрежно махнул рукой венценосец, давая понять, что разговор окончен.

Ли вышла в коридор, прошла несколько десятков эртов на негнущихся ногах, придерживаясь рукой о стенку. Последние силы покинули ее. Они все ушли на попытку сохранить перед царем лицо и остатки гордости. Охотница сделала еще несколько шагов, а затем упала на колени, не в состоянии идти дальше и вынести свалившейся на нее правды. Девушку трясло от ужаса и, уже не сдерживая слез, она закрыла лицо руками, заскулив, как раненый зверь.

Самообман…

Столько лет она пряталась за его нерушимой стеной, отгораживаясь ею от жестоких реалий, заливала глаза сладкой ложью и поила душу ядом ненависти, с каждым днем укрепляясь в своей правоте и вере. И все ее бастионы в один момент смела своей безжалостной рукой всесильная правда.

…Она тоже просила. Она тоже просила…

Теперь Ли понимала, почему Ястреб повторял это в тот день, как безумный. Эльфийка, чей образ показал ей Магрид, умоляла пощадить ее и ребенка. Отчаянно плакала и просила… Всевидящий… ее душераздирающие крики до сих пор звучали в голове, выворачивая душу наизнанку.

Как такое возможно?

Как можно было такое сотворить?

Кем надо было быть, чтобы такое сделать с беременной женщиной?!!

И это был Роан?!

Тот, чей светлый образ она все эти годы свято хранила в своем сердце. Чудовище, спрятавшее свой уродливый лик под красивой маской.

Сокрушающая правда посыпалась на нее, как камнепад, раздавив и уничтожив. Нарывы памяти лопались, как мыльные пузыри, заливая рассудок гнойной, зловонной жижей:

… — Кто ты?

… — Я Лив.

… — Лив?

… — Оливия Торвуд.