Хозяйка хрустальной гряды (СИ) - Снежная Александра. Страница 6

            Солнышко, прижавшись ко мне, указала лапкой на портрет и прошептала:

            — Мама.

            Я смотрела в такие красивые черты лица, и мне было бесконечно жаль, что я никогда не смогу обнять ее или услышать от нее хоть слово.

            — Почему она умерла? — грустно спросила я.

            Потеряшка, испуганно прижалась к Ежику

            — Ее убили.

            Это было так, как будто меня окатили ведром ледяной воды. Я с ужасом смотрела на малюток и не могла понять, как, в этом светлом и чистом мире могло произойти такое чудовищное преступление?

            — Кто убил? — У меня даже голос задрожал от ужаса.

            — Эркар. Ледяной король. — Зло выдала Пухля.

            — Зачем? — Мне не хватало воздуха, ком стал в горле. К глазам подступили слезы.

            — Это из-за пророчества, — сказала Ежик.

            Вопросов было больше чем ответов. Я молча смотрела на своих фрейлин, а в душе, чувство гармонии и покоя, разлеталось на сотни мелких осколков, как разбившаяся о пол ваза. В мой мир добра и света, внезапно проползло что-то омерзительно гадкое.

            — Твоя мама была очень доброй и доверчивой. Она верила, что может его изменить. Что не пророчества, а мы сами творцы своих судеб. — Всхлипывая, произнесла Солнышко. Грустно продолжив:

            — Ледяным королям нельзя любить скользящих. Пророчество говорит: в обмен на эту любовь «ледяным» придется заплатить слишком высокую цену. Отдать власть, отдать свое сердце, пожертвовать жизнью… Эркар, полюбил… Потом, испугавшись того, что может произойти, уничтожил Мэйлин. Она успела тебя спрятать, отправив в другой мир. Тебя и зеркало.

            — А мой отец? Где был мой отец? Почему… Поток моих слов остановила Пухля:

            — Эркар и был твоим отцом!

            За спиной послышались шаги, я обернулась на звук. Навстречу мне, улыбаясь своей сногсшибательной улыбкой, шел генерал Скайлер.

            — Доброе утро. Моя королева!

            — Доброе, если оно конечно доброе. — Огорченно сказала я.

            — Ты чем-то расстроена? — На лице генерала отразилось неподдельное сочувствие.

            Я молча кивнула на портрет. Скай долго и грустно смотрел на изображение мамы. Потом очень тихо произнес:

            — Она была удивительной. Искренней, доброй, великодушной. Ей не нужно было скрывать того, что происходило между ней и Эркаром. Трагедии можно было избежать. Это чудо, что она успела спрятать тебя и «зеркало мира».

            — Что значит скрывала? Картинка того, что произошло, все еще не складывалась в моей голове.

            — Тебе лучше поговорить с Латти, она знает больше чем я. Мэйлин рассказала ей все в день смерти. Когда Латти прибежала ко мне с просьбой остановить твою маму, было уже поздно, она забрала тебя и отправилась к повелителю льдов.

            Я ужасно разнервничалась, а на нервной почве у меня всегда появлялся зверский аппетит. Желудок жалобно заурчал, объявляя забастовку. И я спросила:

            — А у вас тут едят?

            Вопрос застал генерала врасплох. С совершенно серьезным видом он задал мне встречный:

            — А что, там, откуда ты прибыла, принимать пищу не принято?

            — Да нет, как бы наоборот. — Просящим взглядом, я посмотрела на окружавших меня снежинок:

            — Я есть хочу.

            Пухля почему-то влепила Ежику подзатыльник. Ежик возмущенно пискнула и стала оправдываться:

            — А что я? Что сразу я?

            — Память будем лечить, память будем лечить. — Сердито перекривила Ежика Пухля. — Это ты вчера весь вечер мороженным на балу запихивалась, а у хозяйки целый день крошки во рту не было. Желудок при упоминании о еде снова издал протестующий звук. Я виновато пожала плечами и сказала:

            — На мороженное тоже согласна. Если ничего больше нет.

            — Ну почему же нет? — Удивился Скай. — Латти все утро гоняла поваров, хотела тебе угодить. Пойдем, она, наверное, тебя уже ищет.

            Ежик вспорхнула мне на плечо и заговорщически стала шептать:

            — Пирожки, обязательно попробуй пирожки со снежникой. Вкуснее Латти их никто не печет. А еще суфле «хрустальная мечта». И сосульки, радужные сосульки ммм… И Ежик плотоядно облизалась. Я удивленно посмотрела на снежинку.

            — Да ты гурман!

            — Она не гурман, — буркнула Пухля. — она обжора!

            Красотка, Потеряшка и Солнышко весело захихикали. Еж обиделась, распушила свои колючки и всю дорогу ворчала на моем плече, что кто-то просто ничего не понимает в кулинарии.

            Когда наша скромная процессия вошла в столовую Латти отдавала четкие указания, суетившимся вокруг большого овального стола, мальчишкам в белых передниках и колпаках. Увидев меня няня раскинула руки и ласково скзала:

            — Иди ко мне моя крошка. Какая же ты красивая!

            В теплых объятьях Латти было так спокойно и хорошо, что терзавшая мне душу история моих родитетелей, вдруг, отошла кудо-то на второй план.

            — Ты такая худенькая, того и гляди за ветром носить начнет, — приговаривала Латти, — смотри сколько я тебе всего наготовила, будем тебя деточка откармливать.

            Стол в буквальном смысле ломился от яств. На хрустальном блюде возвышалась пирамидка белых пушистых шариков, смахивающих на снежки. Рядом, из похожей на лилию вазочку, действительно торчали радужные сосульки. В маленьких пиалочках было разложено что-то молочно белое похожее на желе. Из каких-то диковинных фруктов были выстроены замысловатые скульптуры. Часть блюд была накрыта большими серябряными крышками. Запах от всего этого шел совершенно фантастический.

            Первая к столу ринулась Ежик, она порхала над столом и смешно шевелила своим мелким снежным носом. При этом совершенно неприлично прицмокивала и облизывалась. За грубое нарушение этикета мелкая хулиганка опять получила увесистый подзатыльник от Пухли.

            Когда все расселись, Скай галантно предложил мне попробовать зеркального клопса. Передо мной на тарелке лежала эм… Вообщем рыбой ЭТО было назвать страшно. Сверкающая рыбообразная медуза, вот что ЭТО напоминало! И как бы так поприличнее отказаться? Сидящий рядом генерал, уплетал это гастрономическое безобразие за обе щеки. Ковырнула вилкой и зажмурившись проглотила кусок. На вкус ЭТО оказалось божественным. Дальше меня уговаривать было не нужно. Я совала в рот все, что видела на столе. Шарики оказались пирожками с безумно вкуснющей начинкой. Белая штуковина из пиалок — легким, воздушным паштетом. Радужные сосульки действительно были ммм… Суфле вообще не поддавалось описанию. Одним словом — «хрустальная мечта». Все было так вкусно, что я с набитым до отказа ртом радостно произнесла:

            — Офэн фкуно, фо, ва фут буву выть. На меня недоуменно посмотрели все, кроме Ежика конечно. Мелкая, зарывшись носом в очередную порцию мороженного, громко и самозабвенно чавкала.

            — Ну, вкусно же! — возмутилась я, прожевав очередной пирожок. — Ничего вкуснее в жизни не ела.

            Латти буквально засветилась от радости. Красотка чопорно облизала малюсенькую ложечку и елейным голоском пропела:

            — Да Латти, суфле нынче манифик!

            Я чуть под стол не рухнула. — Красотка, ты от куда французский знаешь?

            Пухля весело хмыкнула:

            — А она у нас эстет!

            — Да, я ценю все красивое и изящное! — Пожала плечиками-лучиками Красотка. — Вот королева Розалин меня понимала, поэтому и принесла мне из другого мира этот, как он называется?…

            — Словарь, — подсказала Пухля.

            — Вот, вот — словарь, — обрадовалась Красотка. — Там так много красивых слов!

            — Угу, много, — не унималась Пухля, — только ты почему-то от туда выучила только два — манифик и анфан терибль.