В объятиях Зверя (СИ) - Лайм Сильвия. Страница 33

И от того, что принцесса видела сейчас, ей хотелось плакать. И плакать еще громче, потому что она ничего не могла изменить.

— Ты тут… кое-что обронила, малышка, — раздался хриплый голос зверя, который девушка едва узнала.

Тигр распахнул пасть, и на песок выпал маленький окровавленный рубин. Рубин, который принцесса не могла не узнать.

— Так вот, я решил, что тебе это еще пригодится, — прокашлял он, выплевывая воду с кровью.

Марисса не могла поверить своим глазам. Трясущимися руками она подняла алый камень, ошарашенно глядя на того, кто вернул ей такое сокровище.

— Положи его в рот, — выдохнул он, будто от усталости.

Комок встал в горле принцессы, на глаза навернулись слезы. Прозрачная пелена уже застилала взор, а крупные капли покатились по щекам.

Девушка послушалась, положив камень на язык, с подступающей паникой чувствуя солоноватый привкус крови того, кого она так любила.

В тот же миг гладкая драгоценность растаяла, словно сахарная вата, оставив во рту ощущение чего-то неуловимого, но невероятно вкусного. В груди мгновенно потеплело, словно в сердце зажегся давно потухший огонь.

— Фьералин, — тихо позвала Марисса, глотая слезы и едва касаясь шерсти на белой морде. — Фьералин…

— Твои волосы… — закашлялся вновь зверь, и на миг девушке показалось, что он улыбается.

Она схватила собственные пряди, отстраненно наблюдая, как они чернеют. Уже через пару секунд вернулся их былой цвет. Повсюду, кроме одной пряди спереди они стали такими же, как прежде.

Но какое это имело значение? Принцессе было плевать, как она выглядит. Пусть даже и вовсе полысеет, как огрова коленка! Ведь прямо рядом с ней так ужасно страдал самый важный мужчина в ее жизни.

— Фьералин… — еще раз позвала она, видя что он опять закрыл глаза и затих.

Дыхание тигра едва ощущалось. Грудная клетка поднималась все реже.

Но, повинуясь звуку ее голоса, черные глаза распахнулись. Они уже не были такими яркими, как прежде. Три вертикальных зрачка не блестели сталью. И теперь Марисса видела в них темную ночь Эреба, а не сверкающее серебро двух лун Беаны.

— Никогда не разбрасывайся своей душой, малышка, — еле слышно прошептал эриний, не сводя с нее странного взгляда, наполненного сотней разных эмоций, — она у тебя такая красивая…

Огромная грудная клетка в очередной раз поднялась и опустилась. А затем он закрыл глаза и замер.

Со стороны казалось, что тигр просто уснул. Но Марисса видела, что это не так. Знала.

Она громко заплакала, не сдерживая больше рыданий, как только поняла, что ее зверь больше не очнется. Не заговорит с ней. Не пошутит. И пусть на самом деле он жив, где-то далеко-далеко от этого мира его дух продолжает свой путь, разве это имеет какое-нибудь значение? Ведь для тех, кто остался на этом свете, для тех, кто больше никогда не увидит обсидианового эриния, он все равно, что мертв…

Марисса растирала слезы руками, не видя ничего вокруг, не слыша собственных всхлипов. А они не спешили останавливаться. Девушка осторожно гладила неподвижное тело зверя, и с каждым мгновением, проведенным рядом, становилось только тяжелее.

Но в какой-то момент принцесса открыла залитые слезами глаза и ничего не увидела перед собой. Только желтый песок, впитавший алую кровь.

Еще очень много времени она провела вот так, сидя на коленях рядом с тем местом, где последний раз смотрела в глаза своего любимого. Где ее душа вернулась к ней, надолго превратив сердце в тысячу осколков.

Как Фьералин сумел найти ее осколок? Как он обнаружил маленький рубин среди бесконечности драгоценных самоцветов?

Марисса не имела представления. Вероятно, это еще один из секретов эриния, которые теперь навсегда останутся для нее тайной.

Кажется, она проплакала несколько часов. А потом пришло опустошение.

Принцесса поднялась на ноги и пошла прочь от проклятого озера. Все события последних недель проносились в ее голове, как лента ярких вспышек. Побег, остров, ритуал, Фьералин. Где-то рядом мелькали собственные амбиции, детские обиды и желания, завышенные ожидания. И все это перекрывала одна единственная смерть. Пусть и неполная. Но такая реальная и настоящая для нее самой.

Зачем ей Эденрейс, если здесь нет ничего родного ее сердцу?

Зачем ей магия, если смысл жизни вовсе не в ней?

Зачем ей свобода, если она не может быть с тем, с кем хочет?

Вопросы были слишком сложные, но в одном Марисса теперь была абсолютно уверена. Она не хотела быть нимфой. Ни сейчас, ни две недели назад, когда ее вынудили пройти ритуал. И поступок Фьералина дал ей это понять в полной мере. Ведь именно из-за ее глупости эриний пожертвовал своей возможностью жить здесь. Прошел через боль и смерть.

А стоила ли ее глупость этого?

Не стоила. Марисса бы на его месте не стала себя спасать. Спасать глупую, самоуверенную девчонку, возомнившую о себе невесть что.

Принцесса шла по лесу, не глядя вперед. Она определенно не собиралась возвращаться в селение нимф. Ведь тогда поступок Фьералина совсем потерял бы смысл. А она оказалась бы еще большей дурой, чем была прежде.

Но и как покинуть Эденрейс, она не имела представления.

Впрочем, сейчас в ее мыслях был только эриний. Только его черные глаза, закрывшиеся в последний раз.

Он вернул ей свободу, но как жить дальше? Как жить, зная, что никогда не увидишь человека, дважды перевернувшего всю твою жизнь?

— Мы тебя ищем, дорогая, куда ты пропала? — раздался вдруг сладкий знакомый голос.

Девушка повернула голову и чуть не выругалась так, как было заведено только у конюхов в ее родном замке. Перед ней выросла светлая и тонкая фигура Харры. На лице жрицы застыла озабоченная улыбка, за которой, Марисса теперь прекрасно знала, не стояло ровным счетом ничего.

— Я гуляла, разве в этом есть какая-то проблема? — слабо спросила девушка. После долгих рыданий говорить оказалось сложно.

— Конечно нет, милая. Но мы нашли письмо этого ужасного чудовища в твоей палатке, а затем ты так стремительно исчезла…

Вдруг нимфа нахмурилась, и на дне светлых водянистых глаз словно забурлил море.

— Погоди, что это? — спросила она и резко сделала шаг вперед.

Не успела Марисса отскочить, как Жемчужная приложила свою ладонь к ее сердцу и выдохнула.

— Не может быть… — прошептала она, вглядываясь в глаза принцессы и резко схватив ее за руку. — Как тебе удалось вернуть душу?

Марисса поморщилась. А от прикосновения женщины у нее в голове мелькнуло странное воспоминание, будто Харра уже вот так хватала ее. Только девушка не помнила, когда.

— Я ничего не… — попыталась отвертеться принцесса. Но жрица резко и зло перебила:

— Не ври мне! Я вижу тебя насквозь! Твоя душа на месте!

Это было так непохоже на вечно спокойную нимфу, что девушка сперва опешила.

— Так вышло… Я… больше не жена морского Духа…

Жрица прищурилась, и Марисса явственно ощутила, как от нее веет глубинным холодом. Запало водорослями.

— Это эриний тебе рассказал про жен? — спросила она скорее риторически. — Значит, он и вернул душу…

И вдруг ее лицо резко переменилось, вновь став мягким, как зефир. Она улыбнулась и, слегка ослабив хватку, но все же не отпуская девушку, сказала:

— А где сейчас Лин, дорогая? Он может сделать это доброе дело и для меня?

Глаза принцессы округлились.

— Я думала, тебе нравится быть нимфой…

Харра пожала плечами, еще шире улыбаясь.

— Нравится, дорогая. Нравится. Но я уже так стара и скучна, что наверняка мой осколок только отягощает Духа. Я бы забрала его обратно…

— Лина больше нет, — оборвала ее Марисса, желая как можно быстрее развеять надежды женщины. Но от произнесенных слов стало невероятно горько, а в горле встал комок.

Жрица некоторое время молчала, обдумывая услышанное. Она даже отпустила девушку, глубоко вздохнув. Судя по всему, она несколько расстроилась. Впрочем, на безмятежно бледном лице это почти не отразилось. Через мгновение она снова улыбалась и выглядела добродушнее прежнего.