В объятиях Зверя (СИ) - Лайм Сильвия. Страница 34

— Харра, я хочу уйти из Эденрейс, — проговорила принцесса, надеясь, что Жемчужная, наконец, успокоилась. — Даже если для этого потребуется потерять память. Я больше ничего не должна Духу. А значит, мне нечего здесь делать.

Жрица посмотрела на нее странным холодным взглядом.

— Боюсь, это невозможно, дорогая, — прозвучал ледяной ответ. — Ты нарушила договор. Оскорбила дар морского Духа. Никто еще не проявлял такого неуважения.

— Но я не… — попыталась оправдаться девушка, уже ища возможность сбежать.

— Тебя не взял разлом, куда ты “случайно” провалилась. Так возьмет жертвенный кинжал, — улыбнулась она. И на этот раз губы женщины сложились в оскал. — Если б я знала заранее, что так получится, даже не мучилась бы, выискивая повод от тебя избавиться.

Сердце принцессы забилось в груди загнанным зверем. Внезапно в голове вспыхнуло болезненное воспоминание. Она идет с Харрой по нехоженой тропе, жрица заходит ей за спину и через мгновение толкает в огромный овраг, откуда клубами валит зеленый яд.

— Так ты хотела меня убить? Но зачем?.. — выдохнула она, не понимая.

— Потому что ты вздумала перейти мне дорогу, — зло бросила блондинка, и лицо ее перестало быть красивым. — Потому что ты решила, что умнее и красивее меня.

— Но я так не решала! — воскликнула Марисса, совершенно сбитая с толку.

Но Харра уже схватила ее за руку и потащила прочь, зло усмехнувшись.

— И уже не решишь, — бросила она на ходу, посмеиваясь.

— Ты — сумасшедшая… — прошептала Марисса, вырываясь.

Но все было бесполезно. Хватка жрицы отличалась поразительной твердостью.

Недолго думая, принцесса решила напасть. Она с легкостью вспомнила все уроки рукопашного боя, которые ей преподал в свое время учитель в Пангирии, резко развернулась и схватила нимфу за шею, пытаясь сделать удушающий прием.

Но, видимо, судьбе не было угодно, чтобы в этот день принцесса сумела победить.

Харра ловко увернулась, а в следующий миг девушка услышала ее тягучий, как смола, напев. Он затекал в уши, словно сахарный сироп. От него непривычно болела голова.

Принцесса понимала, что происходит. Жрица не впервые использует магию внушения на ней. Да еще и самую быстродействующую: пение. Но только сейчас это колдовство стало приносить физическую боль.

Марисса зажмурилась, закрывая ладонями уши, и застонала. Но звук все равно проник в голову, заставив подчиняться. Забыть собственные желания. Быть покорной.

Уже через пару секунд ее никто не держал. Она сама шла следом за своей убийцей, не понимая, что происходит.

В мыслях было предательски тихо и спокойно.

Очнулась от забытья девушка уже в селении. Она сидела в небольшой клетке из старого ржавого металла. Тоже, наверняка, поднятой с морского дня. Толстый замок перекрывал ей выход, а солнце давно садилось за горизонт.

Рядом караулила одна из нимф, безмолвным стражем расположившись у двери. Принцесса не знала эту девушку, но, кажется, ее звали…

— Лисса, что случилось? — проговорила пленница, оглядываясь по сторонам.

— А разве не видно? — с легким пренебрежением ответила та.

Не повезло. Она явно была на стороне Харры и не питала никакой приязни к принцессе.

— Почему я в клетке?

— Верховная сказала, что ты нарушила священный ритуал, растоптала дар великого Духа, унизила всех нас.

Голос нимфы звучал угрожающе. Она и правда верила в то, что говорила.

— Но я не делала этого…

— И ты не вырывала из рук нашего божества свой осколок? Не заставляла хитростью вернуть тебе душу, при этом не отдавая дар Духа обратно? — едко бросила стражница. — Ты — обманщица. Присвоила нашу силу, ничего не дав взамен…

— Но я ничего не присваивала, — возмутилась Марисса, впрочем, уже понимая, что спорить бесполезно.

Зато теперь ей пришла в голову интересная мысль: выходит, магия нимф до сих пор при ней…

Это нужно было непременно проверить.

— Завтра утром тебя казнят, — закончила девушка без капли сочувствия.

— Казнят?! — ахнула Марисса, резко собираясь с мыслями.

Выходит, у нее совсем мало времени, если она хочет остаться в живых.

— Да, Дух получит твое тело, раз ты забрала то, что принадлежит ему.

Плохо. Очень плохо.

А еще невероятно обидно. Фьералин не за тем возвращал ей душу, чтоб она так бездарно погибла. А сама принцесса вообще совершенно не собиралась оставлять на Эденрейс свои бренные косточки.

Дальнейший разговор не просто не клеится, а еще и не имел смысла.

Через пару часов солнце совсем закатилось за горизонт, а Марисса окончательно искусала все губы от нервов. Нужно было придумать, что делать, и срочно.

Кроме того, принцесса все сильнее злилась. Она вспоминала собственные слова и поступки, вспоминала, как, порой, была груба или резка. Собственная самоуверенность и дерзость стали казаться ей просто кощунственными на фоне поступка, который совершил Фьералин ради нее. Разве стал бы он проходить через такие мучения просто ради того, чтобы вернуть дочь своим друзьям? Стал бы хоть кто-нибудь заживо вариться в кипящем озере ради дружеского долга?

Конечно, нет. Да и Фьералин ничем не обязан ее родителям. Она читала старые хроники. Это скорее ее отца, короля Пангирии, в некотором роде можно было назвать должником за ту помощь, что эриний оказал в годы его восхождения на престол.

А значило это только одно. Тигр отдал свою жизнь на Беане только за то, чтобы исправить ее ошибку. Чтобы открыть ей глаза и показать, насколько она была неправа.

Осознание этого больно ранило сердце, будя где-то в глубине души новые и неизвестные ей прежде чувства. И одним из этих чувств была ярость. Злость на саму себя и нимф, которые теперь удерживали ее силой, сводя на нет всю жертву ее эриния.

Марисса сжала кулаки, больно впиваясь ногтями в кожу, глядя, как безмятежно восходят в небе обе серебристые луны. Ее тюремщица будто бы и не выказывала признаков усталости. Но принцесса знала, что это не так. Все нимфы после захода солнца, как правило, впадали в состояние сильной сонливости. Это было как-то связано с луной и ее влиянием на приливы и отливы Сапфирового моря. Но большего принцесса не знала.

Сразу после ритуала она и на себе начала ощущать это. Однако чем меньше времени нимфа провела на Эденрейс, тем слабее действовала магия острова. Она вместе с несколькими десятками других молодых девушек ночью вполне могла выдержать пару часов без сна. Теперь же, после того, как Фьералин освободил ее от брачного договора с Духом, все чары окончательно пали.

А вот та несговорчивая красотка, что охраняла ее заключение, судя по всему, была гораздо старше, чем кажется. Как только лунные диски выплыли из-за горизонта, у нее начали слипаться глаза.

Марисса уже начала радоваться, что вот-вот избавится от тюремщицы. Тогда осталось бы только как-нибудь открыть клетку и выбраться.

Но, несмотря на очевидную сонливость, нимфа проявляла чудеса стойкости. Она больно шлепала себя по щекам, периодически начинала приседать, а под конец даже решила немного станцевать.

— Прошу, прекрати эти кривляния, а то у меня сейчас глаза вытекут, — зло бросила принцесса, отчаявшись увидеть, как засыпает стражница.

Нимфа хмыкнула в ответ.

— Я бы прекратила, честное слово. Будет жаль, если ты не увидишь собственную казнь. Но я не могу позволить себе уснуть, когда на меня возложена такая важная миссия. Охранять предательницу.

Марисса глубоко вздохнула. Когда-то она считала нимф чистосердечными и, где-то в глубине души, несчастными девушками.

Теперь ей открывалась и другая сторона.

Но самое ужасное было не это. Принцессу невероятно злила вовсе не подлость бывших сестер. А тот факт, что она так и не сказала своему тигру ровным счетом ничего. Даже банального: “Спасибо”. Каждая ее мысль, каждое трепетное чувство остались под замком. А ведь она так много испытывала, так много хотела бы поведать ему перед расставанием…

Перед расставанием, на которое она совершенно не была согласна.