Куда тянутся души (СИ) - Пенкина Анастасия. Страница 90

— Что-то не так, — настороженно проговорил Эрвин, открывая глаза. Розовые искры рассредоточились по карте, впитываясь в обожженные края — карта начала увеличиваться, расти — она восстанавливалась. — Это не моя магия, — побормотал маг.

— Что происходит?! — воскликнул Габриэль, соскочив со стула и отстранившись. Я тоже невольно отшатнулась.

— Не знаю… — пробормотал маг.

Но тут я почувствовала, как тело мое застыло. В зале совета резко потемнело: потух свет, идущий от подвешенных у потолка на черных цепях фонарей. В метре от меня заклубился черный туман. А в голове — или все же и остальные слышали — раздался невеселый смех.

В черном тумане появилась мужская фигура. Темные волосы аккуратно собраны в хвост. Атласная накидка на голых плечах. Только черные штаны были на великом жреце ордена Тьмы. Мои глаза встретились с холодной синевой. Тонкие губы исказила усмешка. Через долю секунды первородный маг уже стоял за моей спиной. Одна рука легла на живот, другая опутала шею тонкими пальцами, прижимая мое безвольное тело к голой груди первородного мага.

Эрвин и Габриэль, как и я, впали в оцепенение. А быть может, сами боялись пошевелиться.

— Здравствуй, Анна, — прошептал Сизаморо над моим ухом, опаляя его жаром. Его голос, прекрасный и ужасающий одновременно, пробирался под кожу. — Как хорошо, что все вы здесь собрались, — обратился он к остальным.

— Надо же, сам явился, и позвать не успели, — язвительно заметила я, пытаясь разрядить напряженную обстановку. Пошевелиться не могла, но способности говорить меня не лишили.

— Зачем ты явился? — прорычал Габриэль. Его глаза наполнились бушующей Тьмой.

— И тебя я рад видеть, Габриэль, — отозвался Сизаморо. — Как ты пережил свое последние наказание? Насладился тысячелетним одиночеством?

О чем это он?

— Ах, да, — горячее дыхание снова обожгло кожу. — Вы же ничего не помните. Но это поправимо. Предательство, что он совершил однажды — это нарушение обещания, данного первородному магу, мне. За это я наказал его. Я разлучил вас, отправив душу Анны в мир людей, чтобы ты, Габриэль, почувствовал, каково это — быть оставленным любимой, чтобы испытал все то, что испытал я. Сотни лет ты, одинокий ворон, страдал в поисках своей настоящей любви. И вот, наконец, нашел.

По залу вновь разнесся зловещий смех, пробирающий до костей.

— Но вот ирония, — продолжил Сизаморо просвещать нас, — твоя возлюбленная тебя разлюбила, — притворно сочувственно произнес великий жрец. Я молчала, не зная, что предпринять, что сказать. — Тысяча лет — слишком много даже для настоящей любви.

Рука жреца ордена Тьмы скользнула по моему телу. Властные руки повернули голову. Губы его застыли в миллиметре от моих. Горячий, удушающий поцелуй, сопротивляться которому мне не позволили. Настойчивый язык скользнул по губам и внутрь. Я пыталась сопротивляться, но толку не было.

— Сладкая, первая, — томно проговорил Сизаморо, но так, что слышали все присутствующие.

— Не смей! — прошипел Габриэль. — Анна моя!

— Не твоя, — будто повторяя мои слова, жестоко сказанные когда-то Габриэлю, ответил Сизаморо. — Она наша, наша с Псигелией. Первая душа, что отделилась от нас задолго до создания твердого мира и появления человечества, первая среди миллиардов. Творение нашей любви. Когда мы обрели плоть, Псигелия поняла, что ей этого мало. Она захотела стать матерью, как люди, почувствовать свою плоть и кровь в ком-то. И вот к чему это привело. Чувства и желания сделали нас слишком похожими на людей, — с горечью проговорил он.

— Что ты хочешь? — вмешался Эрвин.

— Чего я хочу? — повторил Сизаморо усмехнувшись, переведя взгляд на верховного хранителя. — Я хочу развеять всю ложь, что плели остальные, вдалбливая ее в ваши наивные душонки. Я хочу истинной справедливости. — Он перевел взгляд на Габриэля. — И наказания для виновных.

Рука Сизаморо легла на мою грудь. Но не из похоти — тепло, его магия проникала в самое сердце, я это чувствовала.

— В глубине души ты не испытываешь страха, Анна, ты знаешь правду, но она пока спрятана слишком глубоко.

— Сизаморо… — проблеяла я. Сейчас я все же боялась. — Что ты предпримешь? — выдавила из себя вопрос.

— Не бойся Тьмы, — прошептал он. — Никто не должен бояться Тьмы! — уже во весь голос, разносящийся по залу, проговорил Сизаморо. — Истина во Тьме. Вам стоит бояться Их — не меня.

— О ком ты? — встревоженно потребовал ответ Габриэль.

— О ваших «великих духах», что прячутся в мире Света, — презрительно сообщил Сизаморо. — Чей Свет уже давно померк в их жестокости… В чьих словах лишь море лжи.

Я верила каждому его слову. Не знаю, каким шестым или седьмым чувством я это понимала.

— Я хочу справедливости для созданий Тьмы, для тех, кого великие духи обрекли на смерть. Для тех, кого защищают от мира первородных магов Света Мертвые земли. Я слишком человечен и хочу мести.

Он, наконец отпустил меня, и, пользуясь возможностью, я отскочила к Эрвину и Габриэлю.

— Я.… хочу… мести, — медленно, будто впечатывая каждое слово в воздух, проговорил он, глядя вверх, сквозь потолок. — Слышишь меня, любовь моя?

В глазах его была боль, сводящая с ума.

— Я не разрушу наш мир, — снова обращался он не только к нам, но и к Псигелии, — нет, я никогда этого не делал и не собираюсь, напротив, он станет лучше, когда придет справедливость, он станет таким, каким должен был стать много жизней назад. Я слишком долго ждал этого.

Великий жрец ордена Тьмы направил свой взгляд на Габриэля.

— Тебе не стоит бояться за свою жизнь или за жизнь Анны. Я прослежу, чтобы вы жили долго, — Сизаморо усмехнулся, — я буду наслаждаться, когда новое наказание настигнет тебя, Габриэль. Я слишком сильно тебя люблю и слишком сильно страдал от твоего предательства, чтобы так легко простить. Ты не заслужил ее любви, а хорошо ей может быть не только с тобой, — Сизаморо бросил пробирающий душу взгляд на меня. — Не так ли, Анна?

Щеки мои залил стыд и гнев. Зачем он это сказал?

— Ты сама придешь ко мне — они оба не заслужили нашей любви, — ехидно ухмыляясь произнес Сизаморо напоследок.

Черный, клубящийся туман окутал жреца ордена Тьмы, унося его прочь. Только то, что он сказал и сделал, уже не изменить.

Габриэль прикрыл глаза и нервно сжал кулаки, рухнув на колени, когда вновь смог двигаться. Эрвин не отрывал от меня испуганных глаз.

— Что, Эрвин? — зло спросила я. — Я его не звала!

— Если бы мы его позвали сами, это мало что изменило бы, — заметил Эрвин, чудом сохраняя спокойствие. — Но то, что он говорил… Первая душа, Анна, надо же.

— Это все, что тебя заинтересовало? — проворчала я. — Мне вот интересно, что за страдания он нам уготовил.

— Что-то я не услышал о страданиях, уготованных тебе, — зло процедил Габриэль, все еще не открывая глаз.

Я скрестила руки на груди, недобро посмотрев на него. Он не понимает, что если будет страдать он, то и я вместе с ним. Даже если мы не будем вместе. Даже если я не говорю ему, что люблю.

— Ты тоже считаешь, что я не заслуживаю твоей любви? — горько произнес он. От этих слов внутри все похолодело. Конечно, я так не считаю. Но правильнее будет не говорить правды, вообще промолчать. Но все внутри протестовало. Если я так поступлю, то сбудутся слова Сизаморо — Габриэль будет страдать, от той же боли разбитого сердца, что и сам первородный маг.

— Не стоит верить всему, что он сказал, — вмешался Эрвин.

— А я верю, не знаю, как, но чувствую — он говорит правду о великих духах, — высказалась я. — Но, ты прав, Эрвин, кое в чем он ошибается.

Габриэль все еще стоял на коленях, опустив голову. С ним что-то происходило. Тьма не отпускала?

— Ты в порядке? — обеспокоенно поинтересовалась я.

Грудь его тяжело вздымалась от глубоких вдохов. Он пытался успокоиться. Воздух вокруг него, казалось, приходил в движение. Как только Эрвин еще ничего не заметил, не понял?

— Нет, — прорычал он.

Я подошла к нему. Он не готов сказать о Тьме Эрвину, но сейчас этого может и не потребоваться, если не вмешаюсь.