Свет мой зеркальце, скажи… (СИ) - Риз Екатерина. Страница 60

В зале уже были клиенты, поэтому меня встретили лишь взглядами, девчонкам было любопытно, но спрашивать было неуместно. Я вернулась за свой стол, Свете улыбнулась, а когда написала заявление, ей показала. Подруга качнула головой, и, пользуясь тем, что у её стола в данный момент клиента не было, негромко пожаловалась:

— Ты режешь мои нервы тупым ножом. С зазубринами.

— Свет, тебе пора завязывать с турецкими сериалами.

Роман Евгеньевич появился ближе к концу рабочего дня, что меня, признаться, удивило и насторожило. В течение дня он о себе знать не давал, я сама ему звонила дважды, не выдержав.

В первый раз он завтракал, причём во время его завтрака я выслушала лекцию о том, что мюсли — это не вообще не еда, и от них надо избавляться. И, во-вторых, мой пустой холодильник, вид пустых полок, его расстраивает. С этим тоже надлежит бороться. Я рискнула заметить, что он с этим вчера вечером боролся вполне успешно, именно поэтому сегодня полки опустели, но Рома не счёл это аргументом. После этого он принялся меня расспрашивать о работе и утренней встрече с начальством, и я поспешила разговор наш закончить, заявив, что у меня клиент. Хотя, в это время сидела в комнате отдыха, скинув туфли и попивая горячий чай с лимоном. Дай Роме волю, он бы потребовал телефон и вовсе не отключать, чтобы он всё слышал и контролировал.

Валера, одним своим присутствием в одном со мной здании, его не устраивал. Не беспокоил и не злил, а именно не устраивал. Позже, уже в обеденное время, Рома сам поторопился наш телефонный разговор свернуть, заявив, что он занят и у него неведомые для меня дела в этом городе. Только пообещал, что скоро приедет. Это «скоро» случилось через два часа, и все эти два часа я провела, как на иголках, не занимаясь работой, а гадая, чем он занят. И за этими мыслями я совсем не задумывалась о том, что проходит, возможно, мой последний рабочий день. А ведь я очень дорожила своей работой, всерьёз собиралась карьеру делать, планы строила. И вот итог.

Когда я Рому в коридоре увидела, он не напоминал танк, как вчера, и врываться в клиентский зал не собирался. Он и появился-то не один. Я, к своему удивлению, увидела его в компании Юрия Борисовича, они мирно беседовали, а потом принялись зачем-то изучать углы и стены, что-то высматривая. Я не сразу поняла, что их интересуют камеры наблюдения. Я, как штатный сотрудник, совсем о них не помнила, камеры мне были без надобности. А вот эти двое были не на шутку увлечены своим разговором. Настолько, что Роман Евгеньевич далеко не сразу вспомнил посмотреть в мою сторону и мне улыбнуться. Жених, называется. Любящий муж!

Светка снова ко мне подкатилась, попыталась перегнуться через мой стол, чтобы лучше видеть.

— Что они делают?

— Опытом обмениваются. Как лучше за сотрудниками приглядывать. Уверена, что Рома настаивает на вооружённой охране.

— Где? — не поняла Светка.

— Везде!

Когда он вошёл в зал, улыбнулся девчонкам, словно знал каждую, и присел за мой стол, то выглядел довольным. Но, встретив мой взгляд в упор, растерялся.

— Липа, что случилось? Он к тебе приставал?

— Рома, ты можешь думать о чём-нибудь другом, кроме своей ревности?

— Могу, — ответственно заявил он. — А о чём надо?

— О чём ты говорил с Касаткиным?

— А, Борисыч мне о новой схеме слежения рассказывал. Занятно так. Но уж слишком всё компьютеризировано. Я в этом смысле, больше людям доверяю.

— С пистолетами, — подсказала я. Рома тут же кивнул.

— С пистолетами. — И поинтересовался: — Как у нас дела?

Я бумаги аккуратно сложила, подписала папку, поставила печать. На любимого кинула быстрый взгляд.

— Рома, чем ты занимался весь день? Что у тебя здесь за дела?

Он руками развёл.

— Здрасьте. Липа, я только нашими делами занимаюсь. Ездил бумажки собирал, по нашему вопросу.

— Какому вопросу?

— Брачному. Мне юристы целый список выдали.

Я внутренне расслабилась, но всё же ворчливо поинтересовалась:

— А мне почему не сказал?

— Так ты на работу убежала, будто за тобой черти гнались. Кстати, что с работой?

— Я написала заявление, — объявила я, и заметила, что Светка услышала и стала за мной и Ромой наблюдать пристальнее. И прислушиваться, игнорируя клиента.

— А он подписал? — Рома пальцем по столу постучал. — А то я сам подпишу. И ему заодно.

— Хватит угрожать, — шикнула я на него. — Я сейчас все документы передам, и поедем.

Рома на стол мой облокотился, снова зал оглядел, заметил явный Светкин интерес и кивнул ей.

— Здрасьте, — поздоровался он с насмешкой, а я кинула на него укоризненный взгляд, зная, что подругу эта его манера общения лишь подзадорит. И она придумает ещё что-нибудь, чтобы вывести Рому на чистую воду.

Клиент от Светиного стола отошёл, и я поторопилась Роману Евгеньевичу сообщить:

— Познакомься, это Света, моя подруга. Завтра мы едем на дачу к ней и её мужу.

Рома моргнул, на Светку уставился. А та на него.

— Какую ещё дачу?

— Самую обычную, Рома. Там есть дом, баня и три яблони.

— Пять, — влезла Светка. — Пять яблонь.

— Вот, — кивнула я, — целых пять яблонь.

— Едем мочить яблоки?

— Рома, тебе бы только кого-нибудь мочить!

Он носом шмыгнул, к Светке присмотрелся, после чего улыбнулся мне.

— Куда скажешь, туда и поедем. На дачу, так на дачу. А в ресторан не хотите, девочки?

Светка рот открыла, по всей видимости, согласиться хотела, но я её опередила и сказала:

— В ресторан хочу я, а Света поедет домой, кормить мужа ужином.

— А кто у нас муж?

— Он в полиции работает, в ОБЭПе, — ответила подружка.

Рома обрадовался.

— О, свои люди. Значит, выходные будут на уровне. А то уж я испугался, что попадётся офисный хомячок, вроде этого, в пиджачке.

Светка моргнула, обдумывая, после чего усмехнулась. На меня взглянула, выразительно. Но я её взгляд проигнорировала, и Романа Евгеньевича с его усмешкой проигнорировала, из-за стола поднялась, взяла приготовленные документы.

— Я бумаги передам, и поедем. — И теперь уже я ткнула в любимого пальцем. — Рома, сиди здесь и не двигайся. Здесь кругом важные документы.

Он мне честь отдал, глаза смеялись.

— Сижу, товарищ генерал.

Когда мы покинули здание банка, я остановилась и обернулась. Стало грустно, всерьёз. Я посмотрела на большие буквы названия на фасаде, на окна, на лепнину вокруг них, и вздохнула.

Ромка меня обнял, поцеловал в щёку.

— Это всего лишь работа, будет что-то важнее.

— Знаю, — сказала я. Последний взгляд, и я решительно развернулась и пошла к стоянке, ведомая Роминой рукой.

— Грустишь?

Мы сидели в полутёмном зале итальянского ресторана, на столах горели свечи в маленьких пузатых бокалах, играла тихая спокойная музыка, а официантки бесшумно передвигались по залу. Никакого тебе шума, звона бокалов, смеха. Тихое, семейное, очень уютное заведение. То, чего я и хотела этим вечером. Ромка с аппетитом ел пасту, а я пила вино и думала. Но не о чём-то конкретном, не переживала и не страдала, мне было спокойно и думалось мне о Романе Евгеньевиче. О том, что он сидит напротив, о том, как горят его глаза, при взгляде на меня, и пусть это отражение пламени свечей по большей части, но всё равно приятно. А печаль по тому, что позади остался ещё один период моей жизни, почти неощутима. Большую печаль вызывают воспоминания о нашем с Валерой разговоре. Мне кажется, что я была эгоисткой, не то сказала и не так. Нужно было не о себе и Ромке, не о моих чувствах, а о том, какой Валера сам хороший, правильный, и что ему в жизни повезёт, совершенно точно, потому что по-другому быть не может. Мне же повезло.

— Я не грущу, Ром. По крайней мере, не так сильно, как должна бы.

Рома руку ко мне через стол протянул.

— Всё будет хорошо, малыш.

— Ты знаешь?

Он удивился.

— Конечно. Я не успокоюсь, пока не сделаю так, как хочу. А хочу я, чтобы ты всегда улыбалась.