Тайна, покрытая глазурью (СИ) - Риз Екатерина. Страница 54

— Психолог фигов, — пробормотала я себе под нос, а Андрей хмыкнул.

— У меня мама психолог.

Я позволила себе проявить заинтересованность.

— Серьёзно? Ты говоришь мне о своей маме?

Я хотела с кровати встать, но Андрей схватил меня за руку и притянул обратно, вновь взял за подбородок, заглядывая в глаза.

— Не злись на меня. Я ведь прав.

— И какая, к чёрту, разница, прав ты или нет?

— Я просто очень хочу понять, как ты позволила себя во всё это втянуть. Не верю, что ты не понимала. Никто из них тебе в подмётки не годится.

— Меня никто не втягивал, Андрюш. Это моя семья, и когда я попала в беду, они мне помогли. Они не спрашивали и не ставили условий.

— Ты о той истории? Ты до сих пор об этом думаешь? — Он, вроде бы, не поверил.

А я плечами пожала и встала. Потом не удержалась от попытки объясниться.

— Эта история, как ты называешь, меня уже десять лет преследует. Мне пришлось сменить фамилию, пришлось долго притворяться той, кем я не являлась. Учась в институте, я была самой прилежной студенткой, потому что до смерти боялась, что правда откроется. Что у меня за спиной снова будут шептаться. Когда Толю судили, об этом все газеты области писали. И обо мне писали, называли меня подружкой киллера, говорили, что я образчик отсутствия всякой морали нынешней молодёжи. А мне было всего семнадцать!.. Ещё повезло, что фотографии в газетах были не чёткими, иначе хоть беги. Ты не знаешь, чего мне стоило это пережить, и я помню и знаю, кто мне помог. И поэтому не надо говорить, что я им ничем не обязана!

— По-моему, ты свои долги с лихвой отдала.

Я потёрла виски и болезненно поморщилась. В голове застучало, от волнения, а это весьма неприятное ощущение. Влезла в шорты, зло смахнула волосы с лица и из комнаты вышла, а потом и из дома. По ступенькам крыльца спустилась, медленно, будто через силу, и села на лавочку. Привалилась к стене дома. Чувствовала странную усталость, воспоминания о прошлом всегда вызывали во мне подобные ощущения. Я не впадала в отчаяние, не корила себя, не жалела, но меня каждый раз накрывало необъяснимой волной усталости, я сама себе казалась измотанной и выжатой, как лимон. Наверное, это была своеобразная защита организма, он, как мог, отгораживался от воспоминаний, которые меня угнетали. Даже если приходилось вспоминать, я так быстро уставала от этих мыслей, что с лёгкостью их снова задвигала в дальний уголок сознания. И уж тем более я не обсуждала это ни с кем, даже с сестрой. После того дня, когда Толю осудили, я начала новую жизнь, как он и просил. Жила и не вспоминала. По крайней мере, старалась.

— Хочешь покурить?

Андрей сел рядом и протянул мне пачку сигарет. Я посмотрела на неё и усмехнулась. Потом сигарету достала и покрутила её между пальцами, осторожно помяла.

— Меня курить Толя научил, — вдруг вырвалось у меня.

— А водку пить?

— Тоже он. — Я покаянно кивнула. — Всему плохому, что я знаю и умею, научил меня он.

— Плохой парень.

— Он не был плохим. Его жизнь была плохой. Ему так казалось.

— Ты его любила?

Я зажигалку у него отобрала и сама закурила. Правда, тут же поморщилась, ощутив привкус табака на языке. В последний раз курила года два назад, да и то с Лизкой за компанию. И сейчас не очень хотелось, но нужно было на что-то отвлечься, хотя бы на неприятный привкус во рту.

— Мне едва исполнилось шестнадцать, когда мы познакомились. Тогда мне, конечно, казалось, что я его люблю. Он был светом в окне для меня. Дома всё было сложно, после смерти матери всё пошло не так, а тут… первая любовь. — Я невольно усмехнулась. — Он не был плохим. Просто он не знал, как жить правильно. В армии отслужил, а вернулся всё к тем же проблемам: мать пьёт, работы нет. А вокруг дружки такие же. Да и времена были… покруче. Отголоски девяностых, по телевизору только и говорили о том, что кого-то застрелили или взорвали.

Я вздохнула и замолчала, вспоминая наше знакомство с Толей. Я шла из магазина, с полной сумкой продуктов, а из-за угла он, в компании дружков. Взрослый, нахальный, и как мне казалось, уверенный в себе и самый смелый на свете. Тогда во дворе только о нём и говорили, называли бандитом, и были уверены, что он в банде. Его побаивались, а он лишь ухмылялся в ответ на все косые взгляды. Я была совсем девчонкой, и была уверена, что Толя Джокер способен абсолютно на всё. Я не была в него влюблена, нет, просто все вокруг так говорили, правда, шёпотом, уверенные, что делишки мутного соседа страшны и незаконны. И поэтому когда у меня оторвалась ручка у пакета, и он подошёл помочь, я мысленно посоветовала себе превратиться в тень и незаметно исчезнуть с его глаз. А он снова ухмылялся и кидал на меня весёлые взгляды. Я ему малявкой казалась, краснела от его внимания, и его это веселило.

— Он меня любил, я это знаю, — сказала я Андрею. — Ему больше некого было любить. Над ним друзья смеялись: столько девок вокруг, а он ко мне, малолетке, привязался, да ещё слушал, что я ему говорю. Это не сразу началось, я совершенно не собиралась вникать в его дела. Он, действительно, был связан с криминалом, но это было настолько мелко, что, мне кажется, ему самому порой неудобно было. А люди говорили, им же многого не надо. Если милиция интересуется — значит, бандит.

— Он был грабителем, Лиля. У него даже условный срок был.

— Я знаю, что ты мне рассказываешь?

— А твой отец знал?

Я смотрела на тлеющую сигарету, не спеша подносить её к губам.

— Ему было не до меня, он… пытался справиться с горем.

— Ясно. А Лиза, надо думать, занималась тем же. Искала утешения, бегая по мужикам.

— Ты говоришь гадости о моей сестре, — заметила я.

— Но я ведь прав?

— Нет, она меня предупреждала. Говорила, что Толя мне не пара. — Данилов посмотрел на меня, и я подтвердила его догадки. — Да, говорила, что мне стоит подыскать более подходящий вариант. Раз уж я созрела, — добавила я, усмехнувшись.

— Надо думать, что предупреждала как раз до того момента, пока у Джокера денежки не завелись?

Я мрачно кивнула.

— После ограбления инкассаторов. Всё получилось как-то само собой, — будто оправдываясь или не понимая, как такое могло произойти в моей жизни, проговорила я. — Они задумали это дело, абсолютно не понимая, как рискуют. Сплошная бравада, гогот и самомнение. Толя мне рассказал, с такой гордостью, а у меня от ужаса волосы дыбом встали. Я знала, что он не прав, понимаешь? Что он ошибается, что всё непродуманно, и ничем хорошим не закончится. И что мне оставалось делать? Молча ждать, когда его там убьют, или схватят и посадят? — Я снова помолчала, вспоминая собственные чувства и ожидания, что владели мною в то время. — Я жила им. Была уверена, что если с ним что-то случится, мне и жить не стоит. А Толя он… максималистом был. Он хотел всего и желательно побыстрее. Мы пожениться хотели, как только мне восемнадцать исполнится. Он обещал, что к этому времени заработает денег, и я ни в чём не буду нуждаться. А я ни в чём и не нуждалась тогда, — тише добавила я. — Я просто не могла понять, что такое «обеспеченное будущее, денег вдоволь и исполнение любого моего каприза», как он любил говорить. У меня и так всё было, у меня он был, и чтобы его не потерять, я начала думать за него.

— Никто не знал?

Я отчаянно замотала головой.

— Нет, никто. Я продумывала всё — каждую вылазку, каждое дело. По мелочам они с ребятами быстро работать перестали. Стало ясно, что лучше реже, но лучше. И больше. Я будто уравнения решала, я ходила к местам будущих грабежей, осматривалась, приглядывалась, время засекала… как в кино. А потом с Толей всё дотошно обсуждала. Андрюш, я не понимала, что я делаю. Я знала, что это плохо, что это преступление, но другой жизни не было. У него, по крайней мере. Я понимала только одно: если я ему не помогу, он всё равно сделает то, что задумал. Но кончится всё плохо. У него такой характер был — упрямый и взрывной. Он слушал меня только когда я ему помогала, отговорить никогда не получалось. Особенно когда ему стало везти. Появились деньги, пришла уверенность, что ему море по колено, да и я… угрызениями совести не мучилась. Толя был доволен, а я ещё больше. Через год мы уже жили вместе, в новой квартире, и у меня, как он и обещал, было всё, что можно пожелать. Он так быстро превратился из дворового пацана в преуспевающего человека, что никто ахнуть не успел. Купил себе квартиру, машину, а друзья превратились в подчинённых. Это не всех устраивало. Но у него к тому времени завелись серьёзные знакомства… успешная преступная деятельность без внимания не остаётся, сам понимаешь. Он злил ментов, ускользая каждый раз, и этим создавал себе определённую репутацию. К нему начали прислушиваться, его начали уважать. А потом он купил казино.